Страница 13 из 62
Занятый дурацкими мыслями, я поволок женщину к выходу, и тут меня едва не свалила дурнота — надышался всякого угара. Паника овладела мной, как огонь — иссохшими досками. Вокруг невыносимое пекло, а душу леденит ужас — я же здесь сдохну!
И вот именно тогда мне довелось ощутить мелкую гордость за себя — я не бросил Лидию Николаевну, спасая свою паленую тушку, а вцепился в женщину, как в родную, и потащил — мыча, жмурясь, ногой нащупывая дымящиеся доски.
За спиной с грохотом рухнули балки, и вихрь злых, больно жаливших искр ударил в спину, а я лишь вжимал голову в плечи, да сипел в сухой платок: «Ни хрена… Ни хрена…»
В голове мутилось от дыма и ревущего ада, я буквально вывалился в подъезд. Чувствую, как меня лапают сильные руки, как отбирают женщину, а я вцепился в нее, и ни в какую.
— Лида! — пробился сквозь серую мглу отчаянный крик. — Лидочка!
Я едва разглядел пожилого мужчину в черном костюме, с безумными глазами и трясущимися губами.
— Она? — еле вытолкнул я, уворачиваясь от деловитых пожарников, раскручивавших шланги.
— Лидочка! — возликовал человек в черном, и отнял у меня свое сокровище.
А я скинул тлевшую куртку, сорвал платок, и зашагал, нетвердо ступая. Мыслей — ни одной. Вообще. Просто иду — и дышу. Свежий воздух врывался в легкие, и муть покидала извилины.
Тут я углядел струю воды, пробившуюся из дырки в брезентовом шланге, и смыл копоть с лица. До левой щеки было больно дотрагиваться, да и руки я обжог.
— Молодой человек, молодой человек! — вокруг меня забегал пожилой доктор, смахивающий на Айболита. — Сюда, сюда… Леночка!
Вдвоем с медсестричкой они измазали мне пол-лица чем-то пахучим и жирным, подлечили руки. Я лишь тупо кивал — вслед за мыслями меня и силы покинули.
Краем глаза заметив суетившуюся Галку, машинально кивнул ей, и побрел домой. Забиться в нору, и отлежаться. Забыться…
Продышался… Если не гримасничать, щека не давала о себе знать. Да и руки… Ладони не пострадали. Так что не залег я, а засел.
За кухонный стол. И навернул, что бог в Аленкиной ипостаси послал. Силы помаленьку притекали, тонус молодого организма повышался. Голова, правда, раскалывалась, но это пройдет.
«Легко отделался, герой…»
Сейчас я не ощущал ничего особенного, кроме чувства сытости. Даже удовлетворения не испытал. Хотя… Я сдержанно улыбнулся, боясь побеспокоить обожженную щеку.
Как тот мужик обрадовался, обретя свою ненаглядную! Хоть бы жива осталась… Да нет, шевелилась вроде, стонала… Вот, тоже, натерпелась. Сгореть — не лучшая из смертей…
Покряхтывая, я перебазировался на диван — и выдохнул. Хорошо… Так бы и сидел. Незаметно задремав, проснулся от пронзительного звонка в дверь.
«Кого там принесло?»
Встряхнувшись, я поморщился — саднило. Часы показывали три. Ничего себе… Сиеста удалась.
Тяжело ступая, вышел в тесную прихожку, и открыл дверь.
«О-па!»
За порогом стояла Лидия Николаевна. Длинные рукава модного кардигана скрывали повязки, а обгоревшие волосы прятались под неизящной панамой. Брови с ресницами тоже пострадали, но тут помогли темные очки.
— Да, выгляжу ужасно! — зазвенел голос спасенной. — Сама знаю! А что делать? Ой, простите меня, ради бога! Говорю, что попало…
— Да вы проходите, — улыбнулся я. — Рад, что с вами всё в порядке…
— Если бы всё… — искренне вздохнула женщина. — Ох, опять я про себя! Вы… — из-под солнцезащитных очков блеснула слеза. — Ох…
— Это нормально, — мой голос смягчился. — Я сегодня тоже наревелся, дым все глаза выел!
— Спасибо вам огромное… Марлен, — с чувством вытолкнула Лидия Николаевна. — Если бы не вы, меня бы схоронили на этой неделе!
— Не скажу, что не за что, — улыбнулся. — А откуда вы меня знаете?
— Да там одна журналисточка… Так вас расписала! Мы с Кимом, вообще-то, планировали навестить вас вдвоем, но у него срочное совещание в горкоме…
— А-а! — осенило меня. — Так ваш муж — первый секретарь?
— Да-а, — с удовольствием подтвердила гостья. — Ким Вадимович Теплицкий! Он обещал скоро подъехать…
— Так… — задумался я. — А чем же угостить товарища Теплицкого? Сейчас, пороюсь в холодильнике…
— Ой, нет-нет, Марлен! — всполошилась Теплицкая. — Мы с Кимом просто так! Он вам очень, очень благодарен, и хочет… Ну… Как-то конвертировать свое «спасибо»…
— Лидия Николаевна… — начал я с ироничной улыбкой.
— Ой, только без «Николавны»! Отчество меня угнетает, намекая на возраст, а осенью — сорок пять!
— Лида — ягодка опять! — ухмыльнулся я. — Ладно, если Ким Вадимович проголодается, сварим пельмени. Лидия… Снимите-ка панамку.
Женщина слегка нахмурилась, но послушно, хотя и неохотно стянула ужасный головной убор. Поморщилась, и сняла очки, моргая покрасневшими веками, оставшихся без опуши ресниц.
— Реснички отрастут, — успокоил я Лидию, — а волосы… — мои пальцы перебрали «подгоревшие» локоны. — Хм… Да все не так плохо, как я думал. Давайте-ка, я вам заделаю другую причесочку!
Женские глаза, расширенные от моего нахальства, увеличились еще больше.
— Вы что, парикмахер?
— Визажист! — усмехнулся я. — Намочите волосы… Или мне помочь?
— Сама как-нибудь… — пробурчала Теплицкая, скрываясь в ванной. — А полотенцем каким?
— Любым! — я кровожадно щелкнул ножницами. — Всё стиранное…
Женщина вернулась, оставив кардиган на вешалке. Ее руки до локтей заматывали бинты с проступавшей мазью, а батничек с кружевами не слишком удерживал груди — приятные округлости увесисто поднимались и опускались при каждом шаге.
— Больно? — спросил я сочувственно, маскируя свой интерес.
— А-а! — махнула рукой Лидия Николаевна. — Стригите! Хуже уже не будет.
Подвинув стул, женщина уселась, и я расчесал уцелевшие пряди.
— «Бабетту», небось, накручивали?
— Ну, да!
— И что вы в ней нашли… Так. Волосы у вас прямые, густые… И лицо вполне себе молодое… — при этих словах Лидия заерзала, но смолчала. — Сделаем вам «каре»… Короткое, до подбородка. Лоб высокий, ага… Значит, с челкой.
Женщина только глазами хлопала.
Я расчесал волосы на две части, от уха до уха, а затем разделил передние пряди по пробору. Оставив тонкий свободный слой на затылке, выбрал «контрольную» прядь и остриг до нужной длины. Тут главное, чтобы каждый последующий слой был длиннее предыдущего — для пущего объема.