Страница 6 из 92
Герман Лежнев, бунтовщик
Он действовал, как автомат. Осторожно поднять девушку на руки. Несколько шагов до каюты. Положить в капсулу, задать программу диагностики и восстановления.
— Что случилось? — задавать вопросы до того, как начнётся лечение Герман не стал — слишком торопился. Но теперь капсула работает, и можно немного выдохнуть.
— Повреждения из-за гиперпространственного шторма. — объяснил Кусто. Он, как и Герман, сейчас напряженно следил за показаниями капсулы. — Ей просто не повезло. Мы вышли из гипера вовремя, почти успели, но в таком случае всегда возможны травмы. Герман, тебе тоже нужно лечение. Надень хотя бы скафандр, он остановит кровь!
Герман удивлённо осмотрел себя, и только теперь заметил, что на левой руке у него отсутствуют большой и указательный палец. Срез ровный, как будто скальпелем, из раны обильно течёт кровь.
— Черт! — ругнулся парень и в самом деле полез за скафандром. До этого на боль не обращал внимания — думал, это отголоски того, что чувствовал тихоход, а теперь заторопился. Не хватало ещё истечь кровью от такой ерунды. Хотя не ерунда, конечно, просто по сравнению с тем, как потрепало Тиану его повреждения откровенно не смотрелись. Тогда, в момент, когда они вышли из гипера, он чувствовал её боль, а не тихохода. Девушку изломало так, что даже страшно было брать её на руки — он боялся, что разведчица этого не переживет. В тот момент Лежнев просто запретил себе думать и чувствовать, а теперь его так трясло, что он не сразу попал ногами в скафандр. Капсула выдала такой список повреждений, что не хватило экрана, чтобы просмотреть его весь. С замиранием сердца Лежнёв искал самое страшное — повреждения мозга. Со всем остальным капсула справится, а вот мозг она лечит плохо. Когда нашел, сердце в очередной раз пропустило удар.
— Это не страшно, — сказал Кусто, который тоже просматривал список. — Не смертельно. Капсула поможет — посмотри, там есть протокол лечения. Главное, чтобы после лечения она очнулась и сохранила память.
Герман убедился, что да, действительно, есть протокол. В целом прогноз на девяносто девять процентов положительный. Настораживает только то, что это впервые за всё время, что он знаком с этой чудо-капсулой. Обычно она даёт сто процентов на выздоровление. И, конечно, ещё ни разу на то, чтобы вылечить пациента ей не требовалось аж пять дней.
— Ладно. Ладно, — Герман тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. Ждать целых пять дней, оставаясь в неведении… Нужно занять себя чем-нибудь другим. — Расскажи поподробнее, что это за шторм такой. Я ни черта не понял.
— Гиперпространственный шторм, — начал объяснять Кусто. Судя по голосу, тихоход тоже был не настолько уверен в исходе лечения, как хотел показать. — Очень редкое явление. Мы с Тианой ещё ни разу не попадали в такой. В нашей вселенной его никак не заметить и не почувствовать, но если в момент шторма окажешься в гипере… редко кому удается его пережить. Мы вышли в пространство, только почувствовав его начало и то… Сам видишь, что получилось. Мы с тобой легко отделались, а вот Тиане не повезло. Если бы мы задержались ещё немного, скорее всего из гипера никто из нас не вышел. Точнее, мы бы в нём не остались, но в нашем пространстве появилось бы только облачко атомарного газа.
— Может, тогда нужно было переждать его там? Вышли бы, когда шторм закончился.
— Нет, Герман, ты не понял. Этот шторм нельзя переждать. Мы просто умерли бы там.
— Ясно. Значит, мы всё сделали правильно, — пробормотал Герман. — А капсулу тоже могло сломать?
— Не знаю, — признался тихоход. — Есть мнения, что шторм больше затрагивает разумных существ, но это не точные сведения. Скорее всего, не точные, потому что бывали случаи, когда корабли технофанатиков попадали в такой катаклизм, и там оставались живые разумные, в то время как сам корабль был полностью непригоден. Я думаю, что это всё чистая случайность.
Герман еще целый час ходил вокруг капсулы, поминутно отслеживая прогресс лечения. Отошел, только когда все самые тяжелые травмы были вылечены. Прежде всего — мозг. Капсула рапортовала, что лечение прошло успешно, функциональность органа не нарушена… вот только сохранились ли воспоминания сказать было нельзя. Такие подробности капсула распознать не может, остается только ждать, когда девушка придет в сознание. В остальном же несчастная разведчица выглядела еще страшнее. От нее осталась, считай, половина. Руку и тазобедренный сустав пришлось удалить полностью — ткани были аккуратно отделены друг от друга и рассортированы и теперь пойдут на восстановление. Фактически всё придется собирать заново.
— Это ведь хорошо, что она без сознания? — спросил Лежнев. — Хотя бы боли не чувствует.
— Да. Только мне страшно, Герман. Вдруг она не сможет прийти в себя? Вдруг она нас не вспомнит, когда очнётся?
— Главное, что жива осталась, — сказал парень. — Не верю, что она позволит какому-то дурацкому шторму себя убить. Она очнётся. И я переживу, если она меня не вспомнит. Лишь бы было, кому вспоминать. Всё. Если просто сидеть и ждать, я с ума сойду. Где мы хоть выпали? Нас не обнаружили?
Кусто на пару секунд замолчал — видимо был настолько поглощён беспокойством о своём пилоте, что толком не отслеживал окружающую обстановку и теперь срочно навёрстывал упущенное.
— Нас выбросило в межзвёздном пространстве. Из-за шторма мы пролетели дальше, чем собирались, и почему-то нас отнесло в сторону. От точки входа нас сейчас отделяет около ста пятидесяти световых лет. Я пока не знаю, как здесь с технофанатиками, но это всё ещё их территории.
И ещё через минуту добавил взволнованно:
— Герман! Мы, кажется, оказались в центральных мирах! Это не точно, потому что никто из киннаров не знает, где они находятся, но по некоторым признакам это именно они и есть. Десять обитаемых систем, в которых нет ни одной атмосферной планеты.
Про центральные миры Лежнев уже слышал — Тиана недавно упоминала. Он потом расспросил девушку поподробнее, заодно послушал небылиц об особенностях уклада жизни технофанатиков. Ну, не небылиц, просто звучало это очень неправдоподобно.