Сеть дронов

А к вечеру, над Островом, разразилась грандиозная гроза, со свирепым штормом. Почерневшее море швыряло грязную пену на скалы, а чёрно-синие тучи секли тугими, упругими струями дождя, и берег, и сопки, и бушующее море. А Алекс сидел, сжавшись, в своем тёплом кресле дома, и приглушив звук ревущей стихии, потрясённо наблюдал за всей этой, исхлёстанной молниями, вакханалией. А дрон его, спрятавшись от грозы, сидел в раскрыве, обрушившегося вентиляционного тоннеля, Третьей артиллерийской установки, Третьей береговой батареи, Третьего Бастиона…

Когда «мангуст» просох и отматюгался, наступил полдень по местному времени, и Казимир объявил, что согласно регламенту транспортной компании и его жены, у него обед. Посему, давайте организовывать привал. Все согласились, однако на минном поле никто останавливаться не захотел. И грузовозы, рыча моторами, устремились, в сопровождении рейнджеров, на противоположный берег долины ручья Безымянный, перекрыв все свои скоростные характеристики.

Они вылетели с бешенной, для себя, скоростью — полтора километра в час, на бугор берега, и чуть не столкнулись с шестёркой дронов, шедших во встречном направлении.

Это были тяжело груженные, разномастные сталкеры. Строем, в колонну по два, они тащили хабар на приёмку.

От тяжести дроны их скрипели и пищали, но дружно, в такт, шлёпали ногами. А их дроннеры дружно пели, старинную киношную песню, задавая этот такт. Высокий, чистый голос, одного из сталкеров, заводил:

— дружно гаркнули остальные, дружно шлёпнув ногами,— 

Поравнявшись с караваном, не прерывая песни, они кивками ответили на приветствие, и устремились по тропе, в сторону переправы через ручей, и далее, вероятно, к парковке PR20. Сталкеры протопали мимо, унеся с собой песню и оставив после себя, ощущение задорного настроения, здорового оптимизма и крепкой, мужской дружбы.

«Какая тут игра? Вот это жизнь!», Алекс, завистливо провожал их взглядом. Затем взгляд его упёрся в насмешливый взгляд «рыси», и он отвернулся. Этого ещё не хватало, насмехаться.

Привал решили организовать прямо здесь, на высоком берегу долины ручья, возле группы живописных валунов. Казимир врубил электрозарядку — обычный бензиновый электро-генератор, только соответствующего размера. А сам — «всё, всё, мужики, не могу больше, моя убьёт», — отрубился. Индикатор связи его дрона погас, взгляд уплыл и потускнел.

За ним вырубился «краб». Подключил своего дрона к электрозарядке, сказал, «я быстро», и вырубил связь. Дрон его, как-то разочарованно вздохнул, поджал к бокам своим, шесть крабьих ножек, и уснул.

«Мангуст» сказал: — «Ну, бдите тут, если что, орите в ухо, я буду недалеко», — и не оборвал связь, а просто застыл лицом, и замолчал.

Порядок дежурства на привале он определил за минуту до этого. Как всегда долго думал, затем сказал:

— Значит так, дежурить будем по парам. Казимир долго ест, ещё и вздремнуть может, пару минут — у него правило, война войной, а обед — вынь, да полож. Так что, час у нас есть, пообедать успеют все. Первыми обедаем мы с Сеней. Да, Хариус, прости, мы тебе не представились. Я Евгений — Джон, а это Семён, просто — Сеня, а это…

— Рысь, — сказала «рысь» и улыбнулась Алексу, — можно Вика. Но не нужно.

— Хариус, — сказал Алекс, ненавидя себя в эту минуту, за то, что приходится врать, если ещё не друзьям, то хорошим знакомым уже, это точно.

— Ага, — сказал Джон, — ну, твоё право. Значит так, дежурить будем…, а… это я уже говорил. В общем, делимся по весовым категориям, я с Сеней, а Вика…

— Рысь! — сказала Вика.

— Да, извини. Э… Рысь с Хариусом. Хариус, у тебя хоть и дохлый корпус, но в боевой обстановке, ориентироваться ты можешь, я видел. Так что, не подведи. Ну и, всё, через двадцать минут мы вернёмся. И они отчалили. Сразу повисла неловкая пауза.

— Ну, что, Хариус, как дежурить будем? — спросила Рысь.

— А, что тут думать? Сядем на камушек, повыше, и будем смотреть по сторонам.

— Ну, ну… Пошли.

Они вскарабкались, на самый большой и плоский валун, и уселись на его краю. Тучи на небе приподнялись и утончились. Солнце проглядывало уже сильнее, и даже слегка пригревало. Свежий ветерок, с приятным, морским запахом, шелестел листвой недалёкого леска, и волнами гнал траву на минном поле. Они смотрели на поле с другого берега, и от этого оно выглядело совсем по-другому — казалось, перед ними лежит широкая река, а по ней бегут буро-зелёные волны. Немного портили картину натоптанные тропы и редкие оставшиеся заграждения из колючей проволоки, но их, при известной доле воображения, можно было принять за броды, или за перекаты.

Вдоль ручья, снизу вверх, на высоте не более десяти метров, стремительно, со свистом, пронеслась тройка уток. Сделала крутой вираж, и утянулась на северную часть острова, к воякам.

Интересно, подумал Алекс, а вот почему, системы ПВО по уткам не стреляют, ведь их тут, весной и осенью, большущие стаи пролетают? Вертолёты рейнджеров, с такой трассой полёта, уже бы раз пять рубанули, даже воздушные шары косят, а уток нет. Как они их отличают? И автоматические пулемёты, тоже. Крыс не трогают, зайцев не трогают, а тебе, стоит нос высунуть — сбреют, в один момент. Словно настроили их под нас, как…

— Так и будем молчком сидеть? Может, расскажешь чего-нибудь? — Рысь сидела, подогнув задние и правую переднюю ноги, под себя, левой же болтала в воздухе. «Ага, счас, спою», подумал Алекс, а вслух сказал:

— А чего тут говорить? Смотри, какая природа кругом красивая. Да радуйся.

— Такое чувство, что ты меня как-то невзлюбил, — сказала Рысь, глядя на него, склонив голову набок, — смотришь косо и недобро, говоришь грубо…

— Я грублю!? — возмутился Алекс, — да я с тобой и не говорил вовсе ни разу!

— Ну, вот и погори, — насмешливо сказала Рысь, — а то всё молчишь и молчишь…

От возмущения Алекс не нашелся, что ответить, и стал, подчёркнуто внимательно, осматривать окрестности. Вот, блин! И пары слов не сказали, а уже отношения выясняем. Что за народ, эти женщины. Взлюбил, невзлюбил… С чего она это взяла?

— А тебя почему, Хариусом прозвали?

— По знаку судьбы, — буркнул он.

— О-о! Ты веришь в Судьбу?

— Не важно, веришь ли ты в Судьбу, важно, верит ли Судьба в тебя, — он так и не понял, слышал ли он подобное где-то, или выдумал только что.

— А ты философ, — сказала Рысь мягким голосом, но было непонятно, осуждают его, или хвалят, — а почему ты новичком прикидываешься?

— Я, прикидываюсь!? — Алекс потерял дар речи.

— Ага, не я же, — её просветлённая оптика с радужным отливом искрилась лукавством.

— Много будешь знать, скоро… скоро целлюлит заработаешь!

— Ага, я же говорила, что грубишь, — с удовлетворением, сказала Рысь.

— А чего ты, цепляешься ко мне? — возмутился Алекс.

— Я цепляюсь к тебе? Ещё скажи, что вешаюсь на тебя! Больно надо…

Алекс надуто молчал, в голове у него не было ни мыслей, ни слов — одно сплошное возмущение.

— Я к нему, как к человеку, а он грубит, оскорбляет, обзывается…

— Я обзываюсь!? — Алекс привскочил, — да ты, знаешь ты кто, после этого!?

— Ругаетесь? — спросил, неслышно подошедший Джон-«мангуст», — ну, как тут у нас обстановочка? Боевая?

— Боевая, — сказала Вика, и дрон её окаменел в позе сфинкса.

— Ну, что? Иди, обедай, — сказал Джон Алексу, — а я подежурю…