Страница 10 из 336
– Ты чего тут ходишь? – повторил крепыш, опасно надвигаясь.
Рослый, широкоплечий, небольшая голова плотно сидела на маленькой шее, волосы черные, сальные. Одежда лучше моей. Домотканые портки и рубаха навыпуск, подпоясана тонкой бечевкой. Ноги тоже в лаптях, но сплетенных недавно. Руки толстые, большие, на кулаках сбиты костяшки. Сразу видно – драчун.
Справа и слева за его спиной двигалась четверка ребят поменьше. Глазки блестят, рот приоткрыт, в ожидании представления.
Ага, бить собрались. Сейчас этот амбал (на фоне моих габаритов целая гора) будет до меня докапываться, а затем бросится в атаку.
Зачем? А хрен его знает. Доказать собственное превосходство. Или на фига еще там подростки дерутся? Не помню уже.
А Эри раньше никогда толком не дрался. Его колотили, а он нет. И не потому, что боялся, а потому что взрослому дядьке, который раздает тебе оплеухи, не очень-то дашь сдачи. Еще больше озвереет и вовсе насмерть забьет.
– Мимо иду, – ответил я, постаравшись придать голосу как можно больше миролюбия.
И сразу понял свою ошибку. Взгляд задиры вспыхнул торжеством. Почуял слабость, нежелание драться.
– Нельзя тебе здесь ходить, – и с выдохом ненависти: – Выкормыш чернокнижника!
Он ударил с правой. Резко, быстро, не давая опомниться. Моя голова качнулась назад, перед глазами вспыхнули звездочки, а нос взорвался острой болью.
Видимо, после первого удара жертвы отшатывались назад, пытаясь закрыться руками, а то и вовсе взять ноги в руки. Крепыш хотел скакнуть вперед, пытаясь мне помешать совершить данный маневр.
Но дело в том, что бежать я не собирался. В тот миг, как он врезал, у меня внутри вспыхнула дикая ярость.
Эри никогда не отличался особой храбростью, это правда. Зато злобы у него хватало на десятерых. И часто бывает так, что она перекрывает все остальное. Чувство страха, самосохранения, боязни боли – все испарилось в мгновение ока. Осталось лишь испепеляющее желание отомстить.
Достать врага, повалить наземь и бить, бить, бить, пока хватит сил.
Лоск цивилизованного человека, избегающего насилия и склонного к компромиссам, испарился. Его смыло неудержимой волной первобытной ненависти к обидчику.
Не успел я опомниться, как тело само прыгнуло вперед, навстречу задире. Инерция, помноженная на силу, помогли одержать верх. Глазом никто моргнуть не успел, как крепыш завалился на спину, а верхом на него уселся я.
Дальше сделал такое, чего сам от себя не ожидал.
Наклонился и вцепился зубами в правое ухо поверженного врага. С силой сжал зубы и потащил на себя.
Робби завизжал раненой свиньей. Его приятели в шоке застыли, глаза пацанов стали похожи на огромные блюдца.
Никто не ожидал от меня ничего подобного. Проклятье! Да я сам не думал, что способен сотворить такое.
– Еще раз ко мне подойдешь, я тебе лицо обглодаю, – прошипел я рассерженной змеей в лицо крепышу.
По моему подбородку стекала кровь. Я сплюнул, откушенный кусок уха влетел прямо в раззявленный рот сына мельника.
– А-а-ааа! – заорал он, каким-то чудом вывернулся из-под меня и прямо с земли рванул бегом.
Следом припустили дружки, оглашая окрестности испуганными воплями.
Я медленно поднялся на ноги. Задумчиво поковырял в зубах, доставая слизь из крови и частичек хряща.
– Чего тут хожу, чего тут хожу, – проворчал я. – Живу я тут, жирная свинья!
Постоял, приходя в себя. Взгляд случайно скользнул по рукаву рубахи, темные пятна крови выделялись даже на мешковине. Дерьмо! Помыть бы надо.
Мысль скользнула лениво. Думать о произошедшем, осмысливая проявленную жестокость с собственной стороны, не хотелось. Догадывался, что где-то в глубине затаился червячок стыда и вины. Не хватало еще переживать за урода, хотевшего меня избить.
– Нечего было лезть, – пробормотал я, пытаясь предотвратить появление моральных терзаний.
Мы же люди цивилизованные, не приемлем насилия. А тут зубами в ухо и давай яростно отдирать. Неудобно получилось.
Я еще постоял, вдыхая воздух раннего вечера. Глаза случайно зацепились за место на берегу, откуда пришли деревенские. Что там? Угли тлеют? Что они тут все-таки делали?
Уже догадываясь, что увижу, подошел ближе. Ну точно, костер. Огня уже нет, но угли горят тускло красным. Рядом лукошко из бересты, а внутри…
– Это я удачно зашел, – пробормотал я, наклоняясь.
Только тут заметил, что мешок и лопата так и валяются на тропинке. Блин, вот стоило чем припугнуть забияк. Замахнуться лопатой и… Не-е, вряд ли бы помогло. Толпой бы задавили, крысеныши. А так шок, страх и бежать. Когда тебе улыбается окровавленным ртом мальчик в лохмотьях… тут и взрослый отложит гору кирпичей. Мелюзга и подавно.
А если родителей позовут? Я настороженно прислушался, не слыхать ли возмущенных криков со стороны деревни.
Вроде нет. Наверное, побоялись рассказывать. Разбежались по углам и сидят.
– Да и хрен с ними, – под нос пробурчал я и принялся доставать рыбу из садка.
Разного размера, пять штук, она еще вяло шевелилась. Просто отлично. Сейчас мы это дело грамотно оформим. Поджарим на костерке. Но сначала рот хорошенько прополоскать.
Знаю, мне бы бежать отсюда куда глаза глядят, подальше от гнева разозленных селян, да искушение оказалось слишком велико. Живот прилип к позвоночнику, и ни о чем, кроме как что-нибудь сожрать, больше не думалось. Тем более, если что, услышу заранее, успею свалить, избежав встречи с родителями тех обалдуев.
Победа в короткой стычке придала уверенности, вселила веру в собственные силы. Не обязательно бежать, чтобы остаться в живых. Иногда можно и сражаться. Простая, в общем-то, мысль пришла неожиданно, дала возможность взглянуть на ситуацию с ученичеством у жестокого алхимика с другой стороны.
Кто сказал, что выход один? Итог со смертью от истощения вовсе не обязателен. Есть множество вариантов дальнейшего развития событий. В том числе судьба самого чародея.
Решено. Не буду уходить. Придумаю что-нибудь другое. Обязательно переживу вредного старика и еще станцую мамбу на его могиле.