Будущее 1-2

— Быстро они, — я хмыкнул. — Ну, чтобы все прошло ровно.

О чем именно идет речь разъяснять не потребовалось, и Шуша и Лерка мрачно кивнули. Мы стукнулись бутылками и сделали по глотку.

Не успели толком насладиться вполне достойным пивком, как к нашему столу подвалил какой-то субъект. Потертый пиджак, растянутый свитер. Видно, что одежда с чужого плеча. Везде грязные пятна, разводы. На узкой голове спутанные патлы, лицо в морщинах, на щеках седая щетина.

Клянчить будут — с неудовольствием подумал я, и угадал.

— Милостивые судари не соблаговолите ли угостить бедного странника и услышать его истории, что уже долгое время не вкушал мирских радостей и презрев все несчастья вынужден влачить жалкое существование, считая себя недостойного, осколком старого мира, помнящий времена золотого века человечества.

Шуша моргнул, от удивления открыв рот и начисто забыв о бутылке пива в руке.

— Чего?

Я ухмыльнулся. Витиеватые выражения и у меня вызвали небольшой ступор, не сразу сообразил, о чем идет речь.

— Хочет за бухло поговорить о прошлом, — перевел я товарищам.

Шуша скривился, зато Лерка проявила неожиданный интерес. Заметив, как заблестели ее глаза, я предупредил:

— Сама за бухло будешь платить. Мне его болтовня на хрен не сдалась.

Девчонка согласно кивнула. Дедок шустро пристроился на свободный стул, но сел подальше, не вместе, а как бы чуть в стороне. Чтобы излишне не напрягать благодетелей и быть готовым дать деру, если оным вдруг не понравится услышанное.

Я ухмыльнулся. Опытный. Видать уже получал по шее за свои рассказы.

— Будучи лектором в Санкт-Петербургском университете, я имел честь служить на факультете изящной словесности…

Филолог что ли? Зря это он так кудряво базарит, могут не понять. Шуша вон уже лоб морщит, гадая не издевается ли старый хрен и не пора ли дать ему в морду.

Хотя может в этом изюминка. Говорил бы на обычном, его бы к столу и близко не подпустили. О чем говорить с обычным бомжом? А этот хоть развеселит своими непонятными фразами.

— Слышь, «изящная словесность», — я перебил старика. — А почему от тебя не воняет, как от выгребной ямы, откуда судя по виду, ты сам недавно вылез?

Шуша радостно хрюкнул. Я не сразу сообразил, что не так с образом подвалившего к столку старика, а поняв неосознанно насторожился.

От него не пахло. Совсем. Нет смрада, который ожидаешь, когда видишь такое чучело. Точнее что-то улавливалось, но это было похоже на легкий цветочный аромат, резко констатирующий с такой фигурой. Все равно, что помойное ведро вдруг начнет благоухать фиалками.

Уголки рта старика скорбно дрогнули.

— К сожалению хозяин этого благословенного заведения не разрешает мне заходить без полной химической обработки. Которую и проводит сам, опрыскивая вашего покорного слугу из специального очистительного аэрозоля. За использование которого потом с меня же и требует плату, — последнюю фразу он сказал с возмущением.

Я заржал. Мне все больше нравилась предприимчивость хозяина «Причала». Он не стал гнать надоедливого старика, как поступил бы на его месте другой, а сделал из него аналог местной достопримечательности для развлечения посетителей. Конечно, для тех, кто не откажет наливать пропойце задарма.

И клиентам поржать, и хозяину лишний заработок. Ведь выпивку оплачивают благодарный слушатели.

— Давай, гони дальше, — я разрешающе махнул рукой.

Лерка заказал старику две стопки дешевой настойки. «Настойка» название условное, скорее самогон, что гонят в подвалах кабака. Но нажраться пойдет. Сам я даже не посмотрел в ту сторону, как и Шуша.

— Вы тогда еще имели слишком малый возраст и не помните те времена, — начал дед. — А исторические источники, к сожалению, полностью зачищены или изъяты из Сферы. Как я уж и сказал, я имел честь служить лектором в Санкт-Петербургском университете на факультете изящной словесности. Будучи идеалистом и презрев все угрозы, я вступил на защиту своих студентов в окаянном двадцать пятом году, когда произошли те поистине скорбные события.

— Ты про эпидемии что ль? — лениво уточнил я. — Про выступление за так называемый «мир» на митингах?

Старик неистово закивал

— Все верно, юноша, про те страшные времена после свершившегося Армагеддона.

Я хмыкнул. Армагеддон вроде подразумевал конец света. То есть полное уничтожение. Но мир продолжал жить.

— Так ведь это на нас напали, — удивился Шуша. — И правильно тех умалишенных тогда разогнали.

Я в очередной раз хмыкнул. «Разогнали» — ха, скорее разорвали на части, обезумившие от ярости толпы, со страхом ожидавшие прихода заразы.

И тут выходит кучка имбецилов и призывает не проявлять зла, идти мириться с теми, кто провел биологическую атаку. Неудивительно, что люди их перебили. Обычные люди, не понимавшие такого отношения к своим.

Полиция отошла в сторону, спокойно наблюдая как огромная толпа буквально растерзала куда меньшую по размерам. Кончили многих, включая иностранных дипломатов и журналистов, приехавших посмотреть на свободу волеизъявления «простого народа».

Ну а реальный простой народ в это время бесился. Так озверели, что предложение купить антидоты для борьбы с пандемией встретили бутылками Молотова, спалившими к чертям свинячим западнецкие посольства вместе со всем персоналом.

Серьезную тогда устроили бойню, десять лет назад это все случилось.

— Что за хрень? — Шуша удивленно вытаращился в сторону главного хода.

Проследив за его взглядом, я поперхнулся.

Интересно, как его так быстро подлатали и поставили на ноги? В «Причал» в компании парней постарше входил Капа. Живой и здоровый.

— Надо было ему глотку перерезать, — изрек мрачно Шуша.

— Да, не помешало бы, — задумчиво протянул я.

И оглянулся, ища пути отхода. Их не было. Встанем сейчас — сразу привлечем к себе внимание, время не настолько позднее и зал еще полностью не заполнился. Даже проскользнуть к задней двери не выйдет.

Мы оказались заперты внутри бара.