Страница 98 из 99
— Всё сделаю, — обещал Хенрик.
Барон хотел, чтобы его выход из дома был тайным, потому решил идти пешком. Взял он с собой лишь Максимилиана и фон Готта, оба были люди сильные и умелые, захватили они с собой и пистолеты. Но не на силу и на оружие рассчитывал Волков. Сначала он выслал верхом трёх людей во главе с фон Флюгеном. Просто прокатиться. И, если удастся, выявить слежку. Если кто и следил за ним, то в темноте разобрать, кто проехал мимо, не смог бы — все всадники были в плащах и капюшонах — а значит, увязался бы за ними. Сам же Волков со своей охраной вышел следом. И без приключений добрался до Гончарного переулка.
Дверь ему открыли, едва он захотел постучать, то был сам Сыч, видно, ждал у двери.
— Наш друг уже наверху, экселенц.
Ламме впустил гостей и запер дверь.
— Ну и как он тебе? — спросил барон, отдавая ему плащ.
— Злобен, — коротко резюмировал он и провёл всех в свою комнатушку.
Филипп Топперт на вид был человеком простым. Скорее напоминал кузнеца или гончара, что ещё не выкупил статуса мастера. По его неброской одежде и представить было нельзя, что этот человек имеет лавку на рынке и несколько складов. А когда Волков вошёл, он встал и низко поклонился ему:
— Для меня большая честь знакомство с вами.
— Вы знаете меня? — спросил барон, протягивая торговцу руку.
— Конечно, — отвечал Топперт, с почтением пожимая её. — Они так бахвалятся своим ван дер Пильсом, что противно слушать. А тут вдруг нашёлся кто-то, кто утёр ему нос.
— Они? Это вы про местных еретиков?
— Про них, про них, господин генерал, — кивал купец. — Как они радовались, когда он побил вашего маршала!
— Прошу вас, господа, садитесь, — предложил Фриц Ламме, указывая на стулья возле стола. — Вот вино, сыр.
— Сильно радовались? –спросил барон, усаживаясь.
— Праздник устроили, когда сюда дошла весть о том, что он победил, — подтвердил Топперт. — Уже думали, куда его селить будут, когда он возьмёт город. Думали, что ему подарят.
— Да не вышло у подлецов, — продолжил рассказ Фриц Ламме, разливая вино в стаканы.
— Не вышло, не вышло, — кивал горожанин, — этот их ван дер Пильс так и застрял там, к городу так и не пошёл, а потом и вовсе увёл своих ублюдков к себе на север. То-то наши еретики печалились. Ах, как они злились. И многие знают, что задержали его вы, господин генерал. Уж и не знаю, как у вас то вышло.
— Промыслом Божьим, — отвечал Волков, поднимая свой стакан, — одним лишь промыслом Божьим, и за то давайте выпьем.
Все выпили, стали закусывать кусками сыра, ели все с одного блюда, и барон ел, и никакой разницы промеж них не было. В комнатушке горела одна неяркая лампа, было прохладно, так как Сыч не топил печь, экономил, наверное. Но Волков пришёл сюда не сыр есть.
— Расскажите мне, любезный Топперт, что происходит в городе?
— А что же вас интересует, господин генерал?
— Всё. Всё, любезный господин Топперт; в первую очередь — чем живёт этот город и кто тут главный.
— Ну, чем живёт, вы и без меня видели. Торговля идёт бойкая, лодки и баржи у пристаней в очереди стоят, чтобы выгрузиться и погрузиться. С востока, из Эксонии, с тамошних рудников, по реке приплывает серебро; с юга, из Ребенрее, — зерно, шерсть-сырец, хмель, овёс, ячмень и прочее; с севера, будь он проклят, товары. Железо, плуги, крашеное сукно. Стекло. Оружие. Да всего и не перечислить. Народец в город прибывает и прибывает со всех концов. Оттого и дороговизна тут у нас такая. Людишки и свободные приходят, и беглые крепостные. Город почти никого из беглых не выдаёт. Плевать он хотел на всех сеньоров, кроме некоторых, что близко живут.
— Да, вижу, что торговля тут идёт, что серебра тут много. Ну а кто в городе заправляет? — спрашивает генерал. — Кто здесь первый нобиль?
Горожанин чуть задумывается и потом отвечает:
— Я уж и не скажу, кто тут у нас первый. Знатных торговых домов тут много… Пожалуй, первые из них, что приходят на ум… буду называть по влиянию — дом Баасов: первые землевладельцы города, держат в руках всю торговлю льном, просом, лошадьми торгуют. Не брезгуют давать деньги в рост. Банкиры, менялы.
— Конечно же, еретики? — уточнил Волков.
— Конечно же…, — продолжал Топперт. — Дальше — дом Камерфегенов: лошади, перевозки, причалы, склады. Торговля всякая. Опять же деньги в рост.
— Тоже еретики?
— Нет, эти веры истинной. Но деньги в рост дают, не стесняются. Дальше — Модест Хоббер. Этот…, — тут торговец сделал паузу. — Этот, в общем-то, человек неплохой. Как и я, родился здесь, жертвует на храмы, один из первых купцов города, разбогател на торговле солодом и хмелем, второе лицо в гильдии пивоваров. Человек в городе не последний, их гильдия выставляет сто восемьдесят человек с хорошим оружием. Пятьдесят из них арбалетчики. Его слово в городе значимо.
— Вы с ним хорошо знакомы? — интересуется барон.
— Мы раскланиваемся, ходим в одну церковь, наши сыновья поют в одном хоре, но добрым своим знакомцем я бы его не назвал. Он высокомерен, считает таких, как я, не ровней себе, — отвечал Топперт. — Я для него мелок.
Тут торговец допил своё вино, и барону послышались в его голосе нотки обиды. Сыч сразу налил ему ещё, до краёв. Сыч знал, что делать: ты давай пей и говори.
— Кто ещё? — продолжал спрашивать Волков.
— Их тут много, какого магистра ни возьми — а у нас их двенадцать, кроме бургомистра, — так за ним либо торговый дом, либо гильдия какая стоит. Из крупных, пожалуй, вспомню ещё дом Сартори.
— Сартори? — Волков заинтересовался. — Наверное, банкиры?
— Банкиры, менялы, — морщится торговец, как от чего-то неприятного. — Появились здесь всего, наверное, года три назад, но встали крепко. Уж больно хороший у них капитал.
Волков подставил свой опустевший стакан Сычу: наливай; а сам, уловив уже главную черту торговца, и говорит:
— Чёртовы пришлые. Они захватывают весь город.