Страница 70 из 73
Юный практик каждый раз собирал «спеллы» как собирается: из причудливой смеси солнечной и лунной Ци, с добавлением темных капель энергии Нингаль. Это добавляло энтропии, укрепляло ненадежность кристаллических решеток будущего заклинания. В итоге приходилось изворачиваться, чтобы получить хоть какой-то результат.
«Создал себе проблему на пустом месте», — Он вновь бросил заклинание. Теперь уже — банальный взрыв. Тонкий, предельно концентрированный луч с Ци Нингаль, в которую добавил каплю очистительной энергии Чанъэ. Бахнуло мощно и неожиданно.
Старика аж подбросило над ареной под злорадные выкрики жадных до зрелища местных.
"Судя по выпученным зенкам моего визави и прошлым наблюдениям, большинство практиков даже на ранге Сборщика просто не обладают сравнимой со мной чувствительностью. Она им и не нужна по большому счету. Как же они тогда используют и активируют свои Ци-конструкты? Тот же старик Шуншу точно не открывал в себе Ци, более сильные чем солнечная или самый примитив стихийной, доступный Сборщику.
Никакой из меридианов, кроме даньтяня, у него вовсе не активирован — это Саргон улавливал почти сходу, по «тяжести» вражеской Ци. Даже у предыдущего «психа» была повесомее. Хотя у того же Цзяо, наглого командира новичков, она еще эфемернее, а у Камея или Юлвея вовсе едва ощутима.
Так почему остальные культиваторы, не погружаясь полностью в процессы изучения Ци и усиления чувствительности, легко могут составить ему конкуренцию и даже перегнать в практике?
Я слишком много думаю. Магия не должна быть головоломной. Тем более, это не магия, а работа с энергией, причем азиатского толка. Внутрь особо не заглянешь, древо процессов не проанализируешь. Здешние культиваторы как эникейщики, которые чинят и используют компы без вывода информации на экран.
То есть вообще без монитора, тупо на реакциях остальной периферии да программных звуков. Причем навострились делать это весьма умело, иногда вовсе — виртуозно. А тут я — хожу среди них и ною: «у меня изображение зернистое». О великая Гуань Инь, какой же я салага!", — Сам себе рассмеялся Саргон.
Где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки, сидело Озарение. Ци пела в его крови, организм тянулся к ней, вибрировал в унисон. Преображал сборную солянку набранных из жадности видов энергии в нечто цельное. Нечто, что присуще лишь самому Саргону.
Старик напротив не видел, не осознавал, не чувствовал глубокой перемены в своем противнике. Не разглядел, как презираемый мо шен рен встал на путь вознесения.
Лишь его интуиция, шестое чувство, квинтэссенция боевого опыта, накопленных знаний, неясных знаков собственной Ци хрипло ворчала в ухо об опасности.
«Сдавайся», — Возникла мимолетная мысль, но тут же пропала. Пожилые люди нередко становятся глуховаты, особенно к собственным чувствам.
Он все же решил закончить бой как можно быстрее. Тварь под вуалью как раз ослабила давление. Девка окончательно спятила — стала ставить на нем свои эксперименты в Ци.
Удивительный прогресс, но восхищаться этот ценитель искусства будет после, над трупом противника. Всему должно быть свое время и место.
Бойцы из отрядов внутреннего города и даже кое-кто из гвардии наместника давно вовлеклись в бой, кричали, гудели, освистывали каждую неудачную или неподходящую атаку мо шен рен. Несчастные глупцы видели лишь покрывало чужой слабости или неопытности, обманывались пушистым мехом голодного тигра.
Момент был выбран удачно. Противник — изучен достаточно для последнего, сокрушительного удара. Конструкт… Потом ему зададут много вопросов в клане, зачем он выкладывает тщательно скрываемую технику на всеобщее обозрение.
Пускай. Из боя нужно выйти победителем, иначе он умрет. Неважно — на самой арене в результате «случайности» или немного после, от вынужденного самоубийства.
Старик со вздохом раскрутил кисть в морщинистой руке, провел между пальцев с пигментными пятнами. Бросил тоскливый взгляд на свою верную спутницу. А затем с неожиданной нежностью сломал ее у самого изголовья.
На время следующей техники каждая из рук превратится в инструмент, он лишь заплатил за это необходимую цену.
Очередной напыщенный иероглиф. Сложный, опасный… скучный. Ци заключена в оковы. Связана чужим пределом давно мертвого практика, каменными рамками под названием «семейная техника». То, что может подойти многим, не воспроизвести идеально. А иногда — и просто хорошо.
Саргон видел, как меняются лицо зрителей. Нотка сдержанного одобрения под струями терпкого северного ветра. Выглядело действительно впечатляюще.
Чернила конструкта засветились внутренним светом, словно вобрали его от внешнего. Земля под ногами противника тускнеет, бликуют длинные лучи заходящего солнца, где то вдалеке невидимо скалится злая луна лицом канувшей в небытие богини.
Память против воли подсказала лавину образов. Фигуры двух женщин, базальтовый камень алтаря, строгая геометрия чужого массива под гекатомбой…
Центральный иероглиф огромного массива на полу мрачного зала — краеугольный камень проведенного в прошлом ритуала, чье воплощение воочию мог наблюдать Саргон.
Он узнал проступаемый в реальности символ. Неграмотный практик смог опознать только его из всей цепочки виденных им в этом бою конструктов Шуншу.
Внимание!
Дополнительно:
Дополнительно:
Награда:
Внимание…!
Внезапное уведомление Саргон лишь мазнул взглядом, а дальше и читать не стал. Сейчас ему было не до этого. Злость и отвращения клокотали на его голосовых связках, грозили излиться обличительной речью на все руководство Форта.
«Этот вероломный выродок…»
Конструкт, который поспешно заканчивал Гэ Шуншу бурлил, прогибал под себя реальность, заглатывал в себя Ци как Камей выпивку: судорожно, давясь, до боли в глотке. Любая бурда, лишь бы пьянила.
Юный практик ощутил воздействие даже на энергию внутри себя, благо силы притяжения не хватило на сколько-нибудь серьезный урон.