Страница 41 из 73
А именно: как можно дольше, но без убийств ломать десятника. Не обязательно через удары: можно плевать, щипать, давить и так далее. Главное — чтобы отметился каждый. Отметился и почувствовал над ним свою власть. Сложно чувствовать себя лидером перед людьми, макающими тебя головой в унитаз или избивающими после школы. О последнем Саргон знал не понаслышке. Но никогда не стремился воплотить такой сомнительный опыт. Пусть даже и с другой стороны.
Баожей бил слабо. То есть, удары звучали как надо, Цзяо кряхтел и гневно вращал глазами, но все равно десятник мог отлупить бывшего патрона куда сильнее.
«Пускай. Потом они все равно войдут во вкус».
Следующими были Хан с Чжао. Этим Саргон приказал еще и плевать в испытуемого. Затем шла избранная дюжина хранителей. Те должны были еще и рвать ему волосы. При этом каждый из участников проекта обязан был вслух оскорблять Цзяо.
Первые пять минут люди боялись. Ругательства звучали тихо, жалобно, плоско. Удары наносились слабо. Волосы почти не страдали, а плевали исключительно на руки или на ноги. Мало помалу очередь дошла и до простых людей. Им Саргон дал отмашку делать кто во что горазд. И, постепенно, народ раскочегарился.
У каждого или почти каждого в зале было, что предъявить Старшему. Оскорбления набирали накал и искренность, удары становились сильнее, плевками целились исключительно в лицо. Кто-то даже развязал гульфик, на что Саргон страдальчески прикрыл глаза, но останавливать не стал.
Раздалось бодрое журчание.
"Ну как тут не вспомнить тот эксперимент с художницей. Когда она встала на выставке без движение. А потом, в течение суток, вроде бы, разрешала делать с ее телом все, что угодно. Сначала перфоманс протекал мило и безобидно, зато под конец ее мучили, чуть ли не насиловали. Вот такая вот психология.
Цзяо, конечно, сам виноват. Но все равно как-то муторно", — Думал попаданец, когда толпа вокруг стала толкаться и пихать друг друга за доступ к новой игрушке.
Особо рьяных приходилось одергивать, а затем вовсе прочесть лекцию о недопустимости смерти или серьезных ран. Пару раз отключившегося мужика обливали водой. Или не водой. После запрета серьезных ранений, среди бойцов моментально произошел накал креатива. На некоторые вещи стало тошно смотреть даже разозленному попаданцу.
Вот только и останавливать людей ему было не с руки. Чем ниже падёт десятник, тем проще станет не только Саргону, но и его товарищам. Сейчас он проиграл как человек, но выиграл как член Первого Отряда. Безопасность его друзей стояла в шкале ценностей юного практика на порядок выше, чем чужое достоинство.
Лишь ворочалась в душе гадливость и чувство вины от чужого унижения. Поэтому он не стал ничего делать лично. Не притронулся к десятнику и пальцем. Желающих оказалось достаточно и без одного мягкотелого попаданца.
«А вот нечего было так кошмарить людей и хапать все ресурсы. Наверняка ведь глотал пилюли да лил в глотку эликсиры как не в себя. Дед, пей таблетки или получишь по жопе. М-да. А тут и таблетки выпил, и по жопе получил. Невезуха».
Спонтанная вечеринка только набирала обороты, когда в дверь требовательно забарабанили. Саргон вздрогнул от неожиданности, дернул на себя кнут. Тревога вспыхнула с новой силой. В голове начали роится мысли насчет личностей внезапных гостей. Он оглянулся вокруг, однако большая часть людей рядом с ним ничего не замечала.
Пока неизвестные вторженцы вовсе не прорвали створки слаженным ударом.
Двери вбило внутрь с такой силой, что петли перекосило. Свежий ночной воздух ворвался в пропахшее потом, дымом, рвотой и кровью здание. Влетел клубами пыли пополам с оружейным лязгом. Семь теней возникли на пороге. Их туманные, подсвеченные тусклым кругом казарменных свечей силуэты создавали некое инфернальное ощущение.
Как будто голодные призраки пришли по души живых.
Люди с испуганными криками отпрянули внутрь. На галерее перед залом собраний снова началась давка. Островками спокойствия в бушующем море людских страстей остались только Саргон и Цзяо. От последнего никак не хотела отлипать небольшая очередь алчущих развлечений или мести бойцов. Эти даже не заметили суматохи. Наоборот, вздохнули с облегчением, когда сзади перестали давить, толкаться и теребить, требуя своей очереди.
Как ни странно, рядом с попаданцем тоже скучковалось несколько бойцов. Девять, из которых шестеро оказались бывшими «телохранителями». Да еще десяток замер в небольшом отдалении от Саргона. Удивительно дело, однако за столь короткий срок мальчишка успел заработать неплохой авторитет. Достаточный не только для послушания прямых приказов.
Бойцы вокруг действительно стали рассчитывать на парня, как на Старшего. Подчиняться ему чуть ли не охотнее, чем ранее — Цзяо. Саргон вдруг понял: если он прикажет сейчас драться насмерть с нападавшими, то его послушают. И отнюдь не только из страха. Благоговение от его поступков, признание силы, официальное признание Старшим, которое они давали добровольно, некая справедливость приказов.
Упавшая пальма первенства нежданно-негаданно сама приплыла в цепкие руки растерянного таким фактом попаданца.
— Кто это?
— Демоны!
— Старшие из старого Города!
— Мстительные духи!
— Заткнулись все! — Враги ворвались на небольшую площадку одновременно с окриком Саргона. Тому пришлось прикрыться кнутом от удара дубинкой, уклониться от броска копья… И только потом он разглядел нападавших.
Как и они его.
Кавалерия из-за холмов пришла не по душу наглого попаданца, но в его защиту. Здесь оказались все люди Первого Отряда, кроме Каня, а также тройки рабов. Семеро человек плюс одна невольница штурмом взяли закрытые самим же Саргоном ворота, чтобы спасти его от враждебной толпы внутри.
Вот только спасать оказалось некого.
Первый Отряд показался в ореоле распахнутых, чадящих створок в полном боевом вооружении. Мрачные, исполненные мощи, исполненные праведного гнева фигуры. Уру наигрывал на флейте боевой, взывающий к мести мотив, Вань потрясал дубинкой, Камей успел скользнуть в ярость, фармацевт — достал свои склянки, чем напугал и самого Саргона.
Даже вокруг неизвестно зачем взятой элами клубилось нечто трудноопределимое, но определенно не безобидное.