Страница 29 из 117
Конечно, я была не против. Меня охватил ужас при мысли о том, что в моем новом платье мне придется ходить по магазину и примерять обувь. Какой кошмар… Тем более, что теперь я уже многое поняла про Мигеля и не сомневалась, что и в связи с туфлями он непременно придумает что-нибудь непристойное и выставит меня в постыдном виде…
«Выставит меня», — говорю я. На самом деле, скорее это было выставление меня перед мной самой. Он как бы вел меня дорогой бесстыдства, заставляя ломать себя и из привычной достойной женщины превращаться в дешевую шлюху… Он хотел, чтобы прежде всего я сама стала чувствовать себя таковой.
— Ты допила вермут? — спросил Мигель. Сам он не заказал себе вообще ничего.
— Да, — сказала я. — А ты ничего не будешь пить?
— Нет, я не пью, — ответил Мигель с достоинством. — Так что если ты готова, мы можем ехать.
Я уже не спрашивала Мигеля, куда мы едем. Было ясно, что мы направляемся к нему в дом, туда, где так зазывно и причудливо звучала восточная музыка под аккомпанемент моих сладострастных стонов…
И в тот день Мигель овладел мной. Он еще в машине вдруг протянул ко мне руку, и я почувствовала его пальцы на своем бедре. В новом платье я была доступна в любом месте… Он откинул подол, засунул руку в разрез и нащупал мой лобок. Медленно его пальцы стали съезжать вниз, и ласкать меня в самом укромном месте. Оно же и является самым нежным и возбудимым у женщины…
— Разведи ноги, — сказал он мне, и я не посмела ослушаться. Покорно я развела ноги под платьем, и он проник в меня пальцами еще глубже. Я выгнулась на сиденье всем телом и застонала. Это было очень мучительно — вот так возбуждаться на сиденье машины, под опытной и безжалостной рукой…
— Да ты уже готова, — вдруг сказал Мигель и усмехнулся, заглянув мне прямо в глаза.
— Признайся мне, — произнес он властно. — Ты ведь возбудилась уже тогда, когда прошлась по улице в этом наряде. Да? А когда ты сидела в том баре, обнажив все, что можно, под взглядами мужиков, ты была почти близка к оргазму. Правда?
И в ту секунду со мной словно что-то случилось. Меня подбросило на сиденье, и я задергалась всем телом, насаженная на руку мужчины… Со мной случился оргазм от этих слов. Потому что я внезапно осознала, что он совершенно прав…
Вот отчего я себя чувствовала так странно. Вот отчего мое лицо горело, как в огне. Вот отчего руки были влажные и я вся трепетала. Тогда я была слишком смущена и растеряна непривычным своим положением, но теперь, когда Мигель назвал все это циничными словами, я вдруг поняла, что он прав. Что я действительно сильнейшим образом возбудилась от стыда, от похотливых взглядов, от неловкости…
Мне следовало бы возмутиться его словами, сказать: «Это не так. Как вы можете так говорить», — но у меня не хватило на это сил. И я, поняв, что мужчина прав, просто как бы раскрепостилась и сразу же меня настиг миг позорного и мучительного блаженства…
— О-ля-ля, — сказал Мигель, когда я успокоилась и перестала подпрыгивать на его руке. — Да я оказался еще более прав, чем предполагал… Пойдем наверх.
Мы поднялись вновь по той лестнице на второй этаж. Там все было по-прежнему, только мне казалось, что подушек на коврах стало меньше.
— Ложись, — сказал мне Мигель и легонько толкнул меня на подушку. Я упала на них и платье обнажило меня сразу во многих местах.
— Ты хочешь меня? — спросил Мигель, вставая надо мной как повелитель над поверженной рабыней.
Я молчала. Мне казалось, что мои влажные глаза говорят сами за себя и незачем говорить что-либо еще словами. Да и весь день, который я провела с Мигелем говорил ему о моей покорности…
— Ты должна просить сама, — повторил свои вчерашние слова Мигель. — Это условие. Если ты хочешь, то ты попросишь. А если нет — то можешь вставать и уходить.
Я представила себе на секунду, как встаю и ухожу. Как бреду по жаркой улице среди людей — в позорном платье, без трусов, мокрая между ног…
— Прошу тебя, — сказала я срывающимся голосом. — Возьми меня.
— Встань на колени, — приказал Мигель, и я встала на колени, прекрасно осознавая что я делаю и что означает эта поза.
— Теперь повтори все это на коленях, — сказал мужчина, и я повторила.
После этого наступили минуты блаженства. Он владел мной. Я металась под ним, билась в оргазмах как сумасшедшая. Я была счастлива в те минуты.
— Мне нужно подмыться, — сказала я, когда все закончилось.
— Нет, — возразил Мигель. — Ты поедешь домой так. Ты будешь ощущать запах. Свой и мой. И ни на минуту не забудешь о том, что с тобой было…
Обратно меня вновь вез молчаливый Санчес. Только теперь я еще боялась, что он почувствует запах от меня, и это придавало мне еще больше робости перед ним.
Так продолжалось десять дней. Я словно горела в адском пламени… Мигель приезжал за мной, либо я сама садилась в машину и ехала к нему. Теперь я втянулась, и меня уже ничто не смущало.
Кроме некоторых вещей, при которых мне все приходилось переступать через себя каждый раз.
На десятый день, я как всегда вышла из дома и увидела красную машину Мигеля. Я бросилась к ней, но едва только распахнула дверцу, как увидела, что на водительском месте сидит араб Санчес.
— А где синьор Мигель? — спросила я растерянно. Я не ожидала такого. Тем более, что я как-то всегда опасалась этого юного араба. Не то, чтобы он был мне неприятен, нет. Он был красивый юноша. Но его вечная молчаливость… Как будто он все время что-то обдумывает…
— Он прислал меня, — сказал араб, сверля меня своими черными глазами.
— Вы повезете меня к нему?
— Да, — кивнул Санчес. — Садитесь.
Едва только мы отъехали от дома, как он вдруг, не поворачивая головы сказал:
— На вас надеты трусики?
«Как он смеет», — подумала я, возмутившись. Но тут же поняла, что если он спрашивает об этом у меня, значит он кое-что знает о привычках своего хозяина и его требованиях. А знать это он мог только от него самого… Не от меня же…
— Надеты, — сказала я спокойно, глядя в окно. На самом деле, в тот день я, встав с постели, машинально натянула их, а потом, собираясь к Мигелю, просто забыла снять.
— Снимите их, — сказал вдруг араб. Голос его прозвучал резко и твердо, совсем так же, как у самого Мигеля.
— Что вы сказали? — сначала не поверила я своим ушам.
— Я сказал, чтобы вы их немедленно сняли, — повторил Санчес.
Буря разыгралась у меня внутри. Возмущение, обида на Мигеля за то, что он рассказывает обо мне и о наших играх своему слуге… Чего только я не почувствовала в ту минуту.
Еще больше буря разыгралась, когда я поняла, что не могу противиться, и смирилась…
Медленно, как будто это были не мои руки, и не мое тело, я подняла платье и, чуть привстав, стянула с себя трусики. Подержав их несколько секунд в руках и не зная, что с ними делать дальше, я уронила их на пол машины.
Я вела себя так, словно это была и не я. Краем глаза я видела, как араб наблюдал за мной. Ты думаешь — это легко? Легко замужней даме из приличного общества перед молодым арабом-слугой задирать платье и снимать трусы?
Больше он ничего не сказал до тех пор, пока мы не приехали к уже знакомому дому.
В тот день Мигель «открыл» меня сзади… Это было ужасно. Он поставил меня на четвереньки, как страуса. Я опустила голову на ковер и легла щекой на него, подложив руки, а зад должна была поднять и выпятить как можно выше и дальше…
— Ты там еще девственница? — спросил он меня, возвышаясь позади.
— Да, — ответила я, дрожа всем телом в предчувствии натиска.
— Тогда тебе придется сначала нелегко, — сказал он и засмеялся.
— Не надо, пожалуйста, — вымолвила я жалобно.
— Потом тебе понравится, — хихикнул он и вдруг ковырнул у меня там пальцем. Я сразу испытала боль и неловкость от всего этого, но не посмела пошевелиться.
— Ты должна будешь к этому привыкнуть, — добавил мужчина. — Потому что мне очень нравится любить прекрасных дам таким образом.
После этого он овладел мной, и для меня это было мучительно. Я стонала, почти кричала и задыхалась. Ноги мои, широко расставленные, разъезжались по ковру.