Страница 6 из 44
— Не надо делать из себя жертву, — невозмутимо говорю я. — Ты сам накосячил. Умей уже признавать свои промахи.
— Не было промаха, он получил за дело, — уверенно заявляет Миша. — Тем более ты сам так сказал.
— Я сказал так, как должен был сказать, — зло говорю я. — Да, за слова нужно отвечать. Я тебя сам этому учил. Но еще я говорил, что если можно решить конфликт без кулаков, то его просто необходимо так решать.
— Ага, и потому сплавил меня на дзюдо, — хмыкает парень.
— Конечно, — коротко киваю я. — Чтобы ты мог постоять за себя, а не размахивать кулаками, показывая свою крутость. Если ты не помнишь, то я еще говорил, что силу нужно применять только в самом крайнем случае. Так? Помнишь такое?
— Помню, — бунт все еще чувствуется в его голосе. — Только кто определяет этот крайний случай? Может это он тогда и был. Тебя же там не было. Откуда тебе знать?
Я останавливаюсь на светофоре и смотрю на него. Он не поворачивает головы, хотя прекрасно знает, что я испепеляю его взглядом.
— Может быть из опыта? Может потому что я немного дольше тебя живу? Совсем немного. Прямо чуточку, — начинаю выходить из себя. — Если бы это был крайний случай, твой новый классный руководитель не звонила бы мне с дрожью в голосе, и не говорила приезжайте скорее, тут Миша ТАКОЕ натворил. Она бы позвонила, и сказала — «Знаете, вот если бы не Миша! Не знаю, что бы мы без него делали!». Вот про такой крайний случай я тебе всегда твердил. Понимаешь? Когда без этого никак не обойтись, а не когда у тебя лопнуло терпение, и ты решил выплеснуть злость наружу. Или когда тебе было лень что-то доказывать кому-то, и ты решил, что вот так поставишь жирную точку в диалоге. Это не решение конфликта! Ясно тебе?!
Сзади раздается истошный вопль клаксона. Я проморгал зеленый свет и теперь второпях жму на газ. А эта сука сзади продолжает вопить, как будто эта секунда задержки вопрос жизни и смерти. Ведь видит, что я трогаюсь и все равно продолжает. Как таких мудаков только земля носит?
Машина срывается с места. Миша молчит.
— Ясно тебе? — повторяю свой вопрос.
— Яснее некуда, — бурчит сын себе под нос. — Дерьмовая школа…
— Ох, и позволь узнать, с чего же ты вдруг сделал такие выводы? — зло нажимая на педаль газа, спрашиваю я.
— Тебе не понять, — закатывает глаза сын.
— Ну, а ты попробуй, — повышаю тон я. — Вдруг пойму. Уж не тупой вроде бы уродился. Ты только перевелся, прошел лишь первый твой день. По нему нельзя делать выводы.
— А мне и так все понятно, — нагло заявляет сын. — Старая школа была в миллиард раз лучше. Нельзя была остаться в ней?
— И как бы ты туда ездил? — взрываюсь я. — Она на другом конце Питера! Дорога в одну сторону — минимум полтора часа. Мы все это уже проговаривали. Зачем поднимать эту тему?
— Я спокойно пожил бы у мамы…
— Нет, не пожил бы, — обрываю его я. — К тому же твоей матери все лето не было в стране. Она улетела со своим новым хахалем в Испанию, если ты не помнишь.
— И? — хмыкает он. — Скоро же вернется. К тому же я отлично справляюсь сам.
— Видел я это отлично, — парирую я. — Вся квартира засрана, шесть мешков мусора на кухне, ни одной чистой вилки, сам месяц не мылся и из квартиры не выходил, только доставки заказывал. Весьма отлично справился!
— Я же не убил никого, — невозмутимо отвечает Миша.
— Хомяк твой сдох, — снова парирую я.
— Это был несчастный случай. К тому же он был уже старый. Там непонятно, он мог и от старости копыта отбросить.
— Прямо роковое совпадение.
— Да. Судьба у него такая была — сдохнуть в клетке пока никто не видит.
— Просто отвратительные слова.
— Какие есть! Я никого не убил, не изнасиловал. Это моя жизнь, как хочу так и живу. Кому какое дело до этого? Зачем в нее лезть постоянно? Если бы понадобилось, я бы прибрался.
— Не забывай, что ты живешь, как ты говоришь — «как хочешь», на мои деньги.
— Ой, бля, вечно ты все сводишь к деньгам, — презрительно заявляет сын.
Я резко торможу так, что его бросает вперед, но ремень безопасности удерживает от удара носом о приборную панель.
— С ума сошел? — возмущенно спрашивает Миша, глядя на меня. Он напуган.
Сзади снова раздаются истошные вопли клаксона, но на этот раз мне плевать. Гнев пожаром разливается в груди. Я с силой сжимаю руль, чтобы хоть как-то сдержать этот порыв. Как же хочется влепить ему подзатыльник.
— Еще раз услышу от тебя мат в моем присутствии, и ты крупно пожалеешь. Ты меня знаешь, — самым ледяным тоном, каким только могу, произношу я, пронизывая его взглядом. — Я себе такого не позволяю при тебе.
— Ладно, — куксится сын. — Прости.
Дальше мы едем в полной тишине. Продолжать диалог не хочется. Я надеюсь, что он хоть что-нибудь понял, но ощущение неопределенности так и продолжает витать в воздухе. Свою точку зрения я ему объяснил, но он ее вряд ли понял. Снова.
Дома мы обедаем. Сын углубляется в компьютер — уроков на следующий день готовить не надо, как он говорит. Я с почти спокойной душой уезжаю по рабочим делам, и уже вечером, по пути домой, решаю заскочить в хороший бар, пропустить пару стаканчиков.
Я не рассчитывал там увидеть училку своего сына, но эта встреча так меня позабавила, что я решаю расслабиться и даже немного пошутить. Ангелина явно пьяна. Она слегка пошатывается, когда говорит, но при этом старается держать равновесие. Стеклянные голубые глаза осматривают меня с ног до головы, а язык то и дело облизывает пересохшие пухлые губы. При первой встрече, я и не разглядел какие они соблазнительные. Хотя, у меня профессиональная привычка подмечать все детали и черты людей, но тогда, так сказать, в формальной обстановке, я не смотрел на нее в контексте женщины, а изучал только профессиональные качества. Сейчас же, в шумном баре, при приглушенном свете, она выглядит очень сексуально. С распущенными волосами ниже плеч, в узком, облегающем фигуру платье, на высоких каблуках. Хороша, чертовка! Плюс градус в крови делает ее повадки более живыми, не сдержанными обыденной жизнью простой учительницы.
— Так что, Иосиф Давидович, вы пришли закрыть этот бар? Здесь сходка наркоторговцев? — лукаво прищурившись спрашивает она.
— Можно просто — Иосиф, — усмехаюсь я. — И нет, я сегодня без облавы. Ваши догадки не оправдались.
— Что же тогда привело полковника в столь невзрачное заведение? — задорно мотая головой, спрашивает Ангелина.
— Просто пропустить пару стаканчиков перед сном, Ангелина Андреевна, — одними губами улыбаюсь я. — Составите компанию?
— Можно просто — Ангелина, — вдруг заявляет девушка. Но я уверен, что в ней просто сейчас говорит алкоголь. — Меня ждут подружки, — неуверенно произносит она.
— Мы недолго, — слегка наклоняю голову я и прищуриваю глаза. — Если что скажете, что я вас украл.
— Ну хорошо, — соглашается Ангелина, — но только недолго. А то потом обиды будут.
Мы садимся за барную стойку на два высоких стула.
— Что вы будете?
— Бли-и-ин, — сокрушается девушка. — Мой Лонг Айленд отнесли за столик к девчонкам.
— Я вас угощу.
Подзываю бармена и заказываю девушке коктейль, а себе мартини с водкой.
— Это из-за Миши, да? — спрашивает Ангелина, когда нам приносят напитки.
— Думаю, вы позволили себе на один коктейль больше, чем обычно, тоже из-за него, — усмехаюсь я, делая небольшой глоток.
— Да, сегодня была та еще ситуация, — протягивает девушка, размешивая коктейль соломинкой, и то и дело стреляя глазками в мою сторону. Стулья расположены довольно близко, Ангелина положила ногу на ногу, обнажив очень соблазнительное бедро, и легонько мотает спавшей со ступни туфлей, иногда дотрагиваясь до моей ноги.
— Миша хороший парень, — я делаю глоток мартини и морщусь от привкуса водки. — Не злой. Что самое главное.
— Я видела на уроке, какой он не злой, — фыркает девушка. — Но надо отдать ему должное — он не спасовал в конфликте. В нем есть стержень. Методы отстоять свою правоту, только слишком агрессивные.