Бабочка (ЛП)

— Да, да, ДА!

— Кончи со мной, Бабочка, — прошептал я. — И держи глаза открытыми. Хочу, чтобы ты меня видела. — С таким громким рыком, от которого могли бы разбиться окна, я вонзился в нее в последний раз. И тут же задохнулся, а она всхлипнула, содрогаясь вокруг меня. Мы выехали из туннеля. Нас ждал сверкающий город.

Мы оттрахали друг друга до бесчувствия. Поддались чему-то первобытному. Это то, что нам обоим было нужно. Безумное, бездумное, оцепенелое удовольствие. Обессиленный, я вытянулся и упал на нее, накрывая ее своим телом, ее дрожащие ноги обхватили меня. Сердце билось о мое, наши груди вздымались и опадали в идеальной гармонии. Моя Бабочка гладила меня по голове, пока наше дыхание успокаивалось.

— Я так люблю тебя, Роман.

— Детка, я тоже. Не могу жить без тебя.

— А теперь скажи мне… кто такая Абра? — прошептала она.

Я поднял голову от ее груди и встретил ее взгляд, только что оттраханной девушки.

— Мадам Дюбуа. — Ее глаза превратились в блюдца. Потом объяснил, что такое тест ДНК.

Через несколько минут мы подъехали к моему ателье. Моя Бабочка плакала от счастья. Наконец-то она знала, кто ее настоящая биологическая мать.

И не могла дождаться момента, когда смогла бы обнять ее.

Глава 53

Софи

Следующие несколько месяцев стали самыми счастливыми за всю мою взрослую жизнь. Операция моего отца прошла успешно, и он хорошо переносил химиотерапию. Мама рассказывала мне, что хотя у него было несколько плохих дней, хороших — гораздо больше. Врачи были настроены оптимистично и говорили, что у него — отличные шансы на полное выздоровление.

Несмотря на то, что мы с Романом были безумно заняты подготовкой его коллекции, мы старались видеться с ним и моей мамой каждые выходные. Мой папа обожал Романа — оказалось, что у них была общая любовь к опере и поэзии — и он нашел партнера, когда дело доходило до шахмат. Оба — яростные, азартные игроки, у них шел турнир, и пока они были на равных. Моя мама болела за Романа, а я — за папу. И надеялась, и искренне верила, чтобы у него наступила полная ремиссия.

Во время одной из поездок нас сопровождала мадам Дюбуа — или Абра, как я теперь ее называла. Еще узнала, что ее имя в переводе с иврита означало «мать многих». Я частично была еврейкой! Оба моих родителя наконец-то смогли встретиться с моей биологической матерью. Это было одновременно слезное и радостное событие для всех. Моя мама и Абра мгновенно сблизились и к концу дня обменивались рецептами супов из французского лука и морских бобов. И сердечными объятиями. Как мне повезло, что у меня две такие замечательные мамы!

В другой раз мы взяли с собой Марипосу. Она стала важной частью нашей жизни — маленькой музой Романа. Малышка регулярно приходила в его ателье, где я продолжала давать ей уроки живописи. Девчушка стала настоящей маленькой художницей, хотя до сих пор говорила, что хотела стать супермоделью, когда вырастет. Мои родители обожали ее — как же иначе? — и мой папа, который чувствовал себя хорошо, однажды сводил ее в свой очаровательный книжный магазин, где она выбрала дюжину детских книг, включая мои любимые. «Очень голодная гусеница» о гусенице, которая превратилась в потрясающую бабочку, и «Надежда цветов», прекрасно написанная аллегорическая сказка о двух гусеницах, которые узнали, что в жизни было нечто большее, чем просто желание любой ценой добраться до вершины социального столба. У меня на глаза наворачивались слезы, когда она сидела на коленях у моего отца, и он читал ей эту книгу. Каждый раз, когда эту книгу читала я, она означала для меня что-то другое. Но когда услышала, как отец читал ее Мари, это стала история надежды и перемен. Роман держал меня за руку, впитывая каждое слово, и я могла сказать, что его это тоже тронуло. Как и Полосатик, одна из гусениц, мой Роман очень изменился с тех пор, как мы с ним познакомились. Он сбросил свой темный кокон и превратился в новое, более прекрасное существо. Стал бабочкой, которой всегда должен был быть. Моим прекрасным Голубым Морфо. Я никогда не чувствовала себя более любимой, защищенной и лелеемой мужчиной.

Наши дни были длинные, напряженные и насыщенные. Во многих отношениях. Вдохновленный и амбициозный, Роман превратил третий уровень своей резиденции во второе ателье, где сейчас создавалась его новая линия готовой одежды. Он привлек еще одну команду лекальщиков, раскройщиков и швей. Названные Романеттами, они располагали всем необходимым оборудованием, включая швейные машины и 3-D принтер. Мы попеременно проводили время то там, то в ателье на первом этаже, где формировалась коллекция кутюр ручной работы. Воплощение в жизнь.

Пока Роман, Абра и Романовы занимались созданием великолепных платьев от кутюр, вдохновленных бабочками, я проводила большую часть своего времени, рисуя в углу ателье. И уже закончила несколько полотен, в том числе одно с изображением Голубого Морфо, которое планировала вставить в рамку и подарить Роману на его предстоящий день рождения. Когда не рисовала, я любила наблюдать за работой Херста. Я была потрясена. Заворожена. Он — настоящий художник и визионер. И с таким вниманием относился к деталям и точности. Даже малейший штрих или складка могла изменить вид платья. Роману часто требовалась моя помощь, и мне приходилось быть его моделью для примерки, для чего нужно было раздеться до кружевного нижнего белья и позволить ему задрапировать и заколоть на мне одну из своих незавершенных работ. Чтобы откорректировать платье, тот ставил меня на пьедестал, как в прямом, так и в переносном смысле. Это был мой самый чувственный из чувственных опытов. Когда роскошная ткань ласкала мою кожу, и я чувствовала на себе проницательный взгляд Романа… прикосновение его пальцев к моему телу… и тепло его дыхания на моей плоти. От этого по коже бежали мурашки, а сердце трепетало. А еще прилив головокружительного покалывания между бедер. Часто мое желание к нему становилось настолько сильным, что еще чуть, и я готова была лопнуть по швам от его переизбытка. Чувство было взаимно, и нам приходилось отрываться, чтобы удовлетворить вожделение друг друга. Потребности друг друга. Великолепная любовь после обеда стала ежедневным ритуалом.

Он стал более общительным. Согласился иногда ходить на ужин и с Харпер, и с Винсентом. Моя подруга наконец-то узнала о моих отношениях с Романом, но все равно это касалось только ее. К моему огорчению, она рассталась с Дереком, ссылаясь на непримиримые разногласия. Он хотел детей, она — нет. Карьера для нее была на первом месте. К моему огромному счастью, Винсент влюбился в Киману, потрясающую и прекрасную официантку из Бриошь, коренную американку, которая согласилась стать моделью в предстоящем шоу Романа. Все так, как и должно было быть, ведь ее имя означало «бабочка» на языке племени ее предков шошонов.

И наша жизнь стала еще лучше, когда Кендра более или менее исчезла из поля зрения. Она сказала Херсту, что ей нужно было поехать в Рио, утверждая, что собралась встретиться с инвестором, хотя Роман был уверен, что там она делала косметическую операцию. В ее отсутствие Роман нанял мать Мари, Консуэлу, чтобы та присоединилась к команде, к огромной радости Мари. Будучи опытным специалистом, Консуэла помогала Роману вести бухгалтерский учет, чего у него не было ни возможности, ни желания делать. Она заметила несколько странных списаний. Среди них оплата роскошного круиза на двоих по Карибам на сумму десять тысяч долларов и платеж в размере тридцати тысяч долларов в пользу не поддающегося отслеживанию Института Дерматологии. Она считала, что деньги со счета Дома Херста уходили месяцами — а то и годами, и проводила расследование. Все указывало на Кендру, но это еще не было доказано. Я надеялась, что ее подозрения подтвердятся, и это даст Роману повод расторгнуть партнерство с этой леди-драконом.

Почти завершив свои дела, я собралась немного вздремнуть перед ужином, когда получила неожиданное письмо от Романа.