Страница 2 из 58
— Жетон шею натирает?! — от железных ноток в ее голосе, я аж заслушался.
На пороге испуганно замер молодой парень, в красивой меховой накидке, с закрепленным на вороте железным жетоном:
— Да я просто...
— В вашем сарае, уважаемый, не учат стучаться? Или вы считаете, что ваш стальной ранг позволяет врываться в мой кабинет когда вам угодно? Что же, прошу! Проходите! Садитесь на мое кресло и чувствуйте себя как дома! А я пока спущусь к регистрации и удостоверюсь, чтобы наше отделение не слишком долго наслаждалось вашим обществом!
От такого напора несчастный мгновенно скрылся за проемом, поспешно застучав сапогами по лестнице вниз.
— Похоже, давненько я в зал не спускалась... Распустились! — покачав головой, «дюймовочка» закрыла дверь в кабинет. — А все из-за твоей печки!
— О! То есть это я виноват, что ты ленивая жопа и нихрена не работаешь?
Вытащив из-под ее стола переносную печку, я надел грязную рукавицу и начал заправлять аппарат углем.
— А как иначе?! Знаешь, как тепло и уютно в кресле? Клянусь своей "Шарлоттой", еще немного, и я с этой печкой пересплю! Она хотя бы греет меня морозными ночами... В отличие от некоторых.
— Так, если опять будешь домогаться...
— О, сир-недотрога, не волнуйтесь, я уже смирилась, что скорее уж пони откажутся от яблок, чем вы нарушите свой обет безбрачия... К слову о безбрачии, как там твоя старая слива поживает? Из него уже можно спирт сцеживать или стоит еще подождать, пока настоится? А то у меня запасы заканчиваются...
— Не трави душу, а? Бухает он и девок водит. Каждое утро из его комнаты очередную... «Даму» выгоняю. Еще и на уши приседает, — хочет заново бордель открыть. Как всегда, короче.
Пока я возился с этой долбанной жестянкой и растопкой, глава гильдии уже успела наполнить стаканы и убрать папки со статистикой со стола. Когда я сел в гостевое кресло напротив, она уже расставляла фигуры на игральной доске:
— Проклятая зима... От скуки уже на стену лезу.
— Работать не пробовала?
Я наугад ткнул в зажатый девичий кулак и мне достались синие фигуры. Потягивая бренди, Эмбер размышляля над своим первым ходом:
— Знаешь, как тяжело не выполнять служебные обязанности? Нужно принимать тяжелые решения — какую одежду не надевать, какую еду с собой не брать, и самое важное, чем занять себя во все это неслужебное время...
Елозя фигурами по игральной доске и кидая кости, я вполуха вслушивался в поток девичьего сознания. За пару недель, прошедших с конца осады и первого снега, бедолага совсем одичала в своей гильдии.
Чересчур южное происхождение давалось бывшей графине нелегко, — выходя на улицу, она напяливала столько шуб, что прохожие умирали со смеху, тыча пальцами в мохнатый колобок, грозно катящийся по улице.
В итоге, завидев в зале гильдии клубок из шуб, что с несчастным видом чихал и шмыгал носом возле общего камина, я не выдержал и расщедрился на обогреватель. Правда, я не подумал, что теперь каждую неделю мне придется таскать ей уголь...
Но хотя бы не зря — агентурная сеть у особистки, даже в эти холодные зимние дни работала как часы .
— Парочку «с-краю-стоящих» утром с фонарного столба сняли и еще одного нашли с разбитой головой. Зато сразу троих рыжий недоумок к себе в стражу записал. — задумчиво протянула девушка, елозя фигуркой рыцаря по столу, никак не решаясь напасть на мою фалангу.
Дезертиры из войска барона, которые оказались достаточно удачливыми, дабы скрыться в лесах, но недостаточно приспособленными, чтобы добраться до Молочных холмов самостоятельно, с началом настоящих холодов все чаще приближались к городским воротам, пытаясь сойти за обычных заплутавших путников или отбитых на всю голову охотников.
Поначалу промерзшие бедолаги как могли, сторонились северных городовых, считая их главной угрозой для себя, но быстро раскаялись в своей ошибке. Бояться им нужно отнюдь не стражников, а крестьян, что еще не забыли свои сожженные деревни. Из переулков все чаще и чаще выносили обобранные трупы неизвестных мужиков, пока я наконец не приперся к рыжему сотнику.
Тот долго брыкался, называл меня разными нехорошими словами, но в итоге сдался, и теперь городская стража насчитывала не меньше десятка бывших солдат из войска барона. Не все из них были приятными людьми, однако и кончеными подонками тоже не являлись. Замполит мог сколько угодно рассуждать, что «враг всегда остается врагом», но я считаю, что они в первую очередь люди. А людям свойственно ошибаться и оказываться в хреновом положении.
Уж я-то знаю.
— Ты опять проиграл. — девушка пожала плечами и сходу съела своей «мантикорой» весь мой правый фланг. — Ты слишком сосредотачиваешься на построении, и забываешь про кости.
Я лишь вздохнул и одним махом допил свой стакан. В полузабытый опыт компьютерных игр не входило умение правильно бросать игральные кубики.
На осиротевшую игральную доску упал кусок дорогой парчи с криво вышитой золотой дубиной.
— Но-но! Бровки не поднимай! Шить я не умею — даже не начинай.
— Я не к тому... Это вообще, что?
— Действительно, и что же это может быть... — янтарные глаза изумленно уставились на кусок плотной ткани. — Погоди-ка... Я еще юна и неопытна, но... А вдруг это герб?!
— Говорил же, не хочу я никакого герба...
Не желая расстраивать хозяйку кабинета, я нехотя взял очередной «эскиз» рыцарского герба, и пообещал "подумать". Уже пятый раз по счету. Мда, шить Эллис совсем не умеет... Больше на самотык похоже, нежели дубину.
— А вот Аллерия умела...
— Что ты сказал?!
Блин, задумался!
Строгий взгляд медовых глазок чуть смягчился, столкнувшись с моей невинной моськой. Эллис откинулась в кресле и шумно отхлебнула бренди:
— Ладно, отомри... Я не против ваших прощальных лобзаний. Во всяком случае, до тех пор, пока в городе не поползли слухи, что ты мною пренебрегаешь. — она закинула меховой тапок на стол, откидываясь на спинку еще больше. — Девушка моего положения и происхождения не может позволить, чтобы ей предпочли другую. Это вредит дисциплине и мешает...
— Интересное оправдание... — поглядев на вечернюю мглу за толстым окном, я заблаговременно поднялся с кресла.
Надо бы валить, пока она «приз» за победу в игре клянчить не начала. В прошлый раз еле отбился!
— Что? — бледное лицо приобрело жесткие черты.
— Спрашиваю, ты так свою ревность оправдываешь? Или пытаешься сделать вид, что тебе не интересно, кто из вас лучше целуется?
От такой наглости у Фальшивки аж челюсть отвалилась.
— Пшел вон! Чтоб ноги здесь твоей больше не было! Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, дерьмо конское! — из-за резко захлопнутой двери послышался истеричный звон разбившегося стакана.
Облегченно выдохнув, я заспешил к лестнице.
Уж лучше так, чем как тогда. В прошлый раз, получив отказ на предложение остаться на ночь — она вообще за шпагу схватилась.
В резиденции было на удивление шумно. За пару недель я уже успел привыкнуть к гробовому безмолвию здешних стен прерываемому лишь приглушенными сквозняками, прорывающихся из-за забитых досками и замазанных глиной окон.
Миновав криво заделанную дыру в полу, я едва не столкнулся с парой смутно знакомых барышень. Их бесстыжие взгляды, кокетливые приветствия, и забористый аромат духов, вкупе с дешевыми платьями из овечьей шерсти быстро скрылись за дверью на улицу.
Пожав плечами и пройдя по коридору, я случайно протаранил ошалевшего Гену, что едва ли не бежал с лестницы, сжимая в руках метлу. Щеки низкого, но симпатичного парня пылали румянцем, а со второго этажа раздавался заливистый женский хохот и звон бокалов.
— Сир!!! — только и выдохнул пацан, едва сдерживаясь, чтобы не накинутся на меня на радостях. — Сир, там... Там! Там катастрофа... Там... — он ткнул рукояткой метлы в лестницу и начал отчаянно жестикулировать, пытаясь описать весь пережитый им ужас.
— Я уже понял, не продолжай...