ЯССТ 8

— Мы где? — Спросил Егерь взволнованно, почувствовав подвох.

— Хотелось бы ответить рифмой, но дети мне не разрешают говорить плохие слова. — Пошутил я, внутренне отмечая растущее беспокойство.

Я направился к освещенному предмету, нарочно выделенному световым пятном. Это был деревянный ящик, выложенный изнутри красным бархатом. В нем лежали два старинных курковых пистолета с деревянными ложами и по одному внушительному патрону возле каждого. Раздался голос.

— Поздравляю, вы попали в комнату дуэлей. Вам необходимо за отведенное время сделать выстрел и поразить соперника. Если вы откажетесь, погибнете оба, если оба промахнетесь, то тоже погибнете. Живым отсюда должен выйти только один, тот, кто будет быстрее и метче. Время пошло.

В темноте загорелось красное табло, отсчитывающее от сотни назад.

— Это что, шутка? — Испугался Егерь. — Какая еще нахрен дуэль? Это что, подстроено?

— Я не знаю. — Честно признался я. — Наверное, у наших что-то не срослось и они не открыли портал куда надо.

— Я вижу. Стрелок, это очень похоже на то, что ты ведешь нас, а теперь и меня по заранее разработанному плану. Я же знаю, как ты стреляешь, и что у меня нет шансов в дуэли. Зачем тебе это?

— Егерь, это честно не я. — Я не знал, как убедить его. На самом деле все выглядело именно так, будто я заманил его, чтоб снять еще один хороший эпизод для мерзкого шоу. — Детьми клянусь, женой, мамой, не я.

— Да и не люди вы вовсе, ни ты, ни твоя Айрис. Киборги-убийцы на работе шоуменов. А детей и родителей у киборгов не бывает.

— Так, прекрати эту тоску разводить. Нас сейчас обоих тут прикончат.

— И что делать, стреляться? Тогда просто возьми пистолет и пристрели меня. Не хочу я играть по чужим правилам, особенно когда до смерти осталось, — он посмотрел на табло, — пятьдесят секунд.

У меня созрел план. Я взял в руки один из пистолетов и тут же в помещении загорелся еще один световой круг. Это меня приглашали встать в него.

— Егерь, бери пистолет. — Попросил я напарника твердым голосом.

— Зачем? Я все равно не успею выстрелить.

— Ты чего разнылся, как баба. Бери пистолет и займи место. — Я откинул ствол и вставил в него патрон. Закрыл и взвел курок. — Не забывай про удачу, она любит подготовленных.

— А к чему я готов?

— К тому, чтобы остаться в космосе. Это твое последнее испытание.

— Да? — Егерь смешался.

— Балда. Бери пистоль и вставай к барьеру, Дантес.

Я намеренно не назвал его Пушкиным, чтобы у него появилась уверенность в том, что удача будет на его стороне. Егерь взял пистолет и зарядил его. Загорелось пятно, в которое надлежало ему встать. Он занял место. Табло отсчитывало последние десять секунд. Я вскинул пистолет и выстрелил. Пуля прошла между бронежилетом и левой рукой Егеря, чуть зацепив ее. Напарник удивился, решил, что я промахнулся и выстрелил в ответ. Пуля попала прямо в грудь, ниже подбородка на десять сантиметров. Хрустнула грудная клетка, я полетел на пол и в полете потерял сознание.

Глава 19

Первое, что я увидел, придя в себя, виновато смотрящий заплывший синей гематомой глаз Егеря.

— Очухался. — Радостно произнес он и кинулся ко мне. — Прости Стрелок, я же подумал, что ты тоже хотел меня убить. Ситуация же была накалена, я даже думать не мог…

— Что с глазом? Упал? Ударился? — Спросил я.

Егерь смутился.

— Нашу дуэль транслировали на экраны. Все видели, и Айрис тоже. Но мы с ней теперь квиты и она на меня зла больше не держит. — Он потрогал синяк. — Удар у нее, конечно. А ты не держишь зла?

— Нет. Если бы ты не выстрелил, мы бы гарантированно погибли оба.

— Прости, что до последнего считал тебя подосланным. Натура у меня такая, подозрительная. Сам бы я не смог поступить как ты, согласиться, чтобы в меня выстрелили. Пуля, кстати, пробила броник, но расплющилась о ту, штуку, которую тебе вшили под кожу, но вмятина на груди была солидной. От удара остановилось сердце.

— Ничего, мне не привыкать помирать. Как обстановка?

Медицинский манипулятор продолжал нервно елозить по моей груди, долечивая рану. Легкая боль еще ощущалась, но в целом мне уже было хорошо.

— Эти черти до последнего были уверены, что мы ничего им не сделаем. Они полагались на автоматические турели, думали, что отобьются, покрошат нас в коридорах. Действовали нахально, предлагали нам сдаться, смеялись, особенно, когда я в тебя выстрелил. Я этого не видел, но мне красочно описали.

— А что потом?

— Потом твоя жена быстро разработала план, оказавшийся очень эффективным. Штурм получился молниеносным, совершенно неожиданным для устроителей гладиаторских боев. Ей удалось отключить удаленное управление турелями, а дальше все пошло, как по маслу. Организаторы показали себя совершенно не равными нам. Когда дело коснулось реального боя, они тут же сдулись, перепугались и побросали оружие. Айрис с трудом удалось уговорить бойцов от расправы.

— Жаль меня там не было. — Я вздохнул. — А что сейчас происходит?

— Ждут, когда прилетят какие-то службы и решат вопрос с нами и преступниками. Заодно, вместе с работниками через порталы возвращают всех, кто участвовал в этом шоу. Оказывается, параллельно с нами шли еще несколько сценариев и надо вызволять не сотни, а тысячи человек. Там, правда, не все на людей похожи.

— Наших тоже, которые остались в первом лагере?

— Да. Там были бои и многие погибли.

— Печально.

— Как мне остаться в космосе, Стрелок?

— Прилетят службы у них и спросим.

Через пару минут манипулятор убрался в ящик. Я был полностью здоров. Выбрался из ящика и огляделся. Рядом стояли еще несколько медблоков с ранеными.

— Забирайся, подлечи синяк. — Предложил я Егерю.

— Не надо, сам пройдет. — Начал он отказываться.

— Не глупи, пользуйся внеземными технологиями, пока есть возможность. Он тебе не только синяк подлечит, но и вообще весь организм перетряхнет. Будешь чувствовать себя, как новорожденный.

— Ладно, хотя я не уверен, что новорожденные чувствуют себя хорошо. Мне вообще кажется, что они орут от бессилия сказать нам, как было хорошо их душе на том свете, и как ужасно снова оказаться в теле человека.

— А взрослые орут, когда думают, как им было хорошо в больном слабом теле человека, и как не хочется снова попасть на тот свет. Короче, все орут оттого, что сами не знают, чего хотят. Давай, лечись. — Я оделся в боевую экипировку.

Егерь лег в ящик. Манипулятор проверил его тело и сразу начал с лечения синяка. Я вышел в коридор и пошел на голоса. Народу в подземелье прибавилось. Спасенные от неотвратимой гибели на потеху зрителям «гладиаторы». Среди них были не только земляне. Встретились мне и прыгунцы, и какие-то лиловые обезьяноподобные существа. Стояли кучками по видам, жались друг к другу, еще не веря, что все закончилось.

— Айрис, ты на связи? — Спросил я в микрофон.

— Ой, ну, слава Богу. — Сразу же раздался ее голос. — Пушкин недоделанный. Хотела бы я придумать рифму к тебе подходящую, да талантов не хватает.

— А ты тоже, знаешь ли, не Наталья Николаевна. Она, поди, не лупила Дантеса после дуэли.

— Знал бы ты, что я пережила, пока смотрела на вашу дуэль. — Айрис громко выдохнула. — Я в терминале организаторов шоу, жду прибытия законников. Поднимайся скорее, обниму тебя, подлеца.

— Уже лечу, любимая.

Я поднялся на лифте один. Триста метров он преодолел с невероятным ускорением за двенадцать секунд. Дверь открылись. В холле терминала находилась только моя Айрис. Мы бросились навстречу, как после долгого расставания. Пока были участниками шоу, между нами будто пропали семейные узы. Мы держались вместе, но ощущали себя боевыми товарищами, а не мужем и женой. И вдруг эта граница снова исчезла, и мы поняли, как соскучились друг по другу.

— Никто больше не захотел встречать законников. — Объяснила Айрис свое одиночество. — Боятся теперь всех.