Испорченный...

Позади раздался грохот. Обернувшись, Попей увидел, как мелкий зверек потирает руку, а рядом с ним болтается отвалившаяся арматура от стены.

— Я…. — пробормотал Нуб, словно оправдываясь. — Я схватился, а она отвалилась.

— Может, ты все-таки выйдешь? — Голод стоял напротив него, сложив на груди руки и с интересом рассматривая лицо мальчишки. — Как-то ты побледнел. Неужели настолько страшно?

В его голосе послышался сарказм, и Помпей почувствовал, как приподнимается бровь. Обычно Голод никого не подъебывал, большую часть времени следуя тенью, молча слушая и жестоко, быстро выполняя приказы лидера, но в случае с Нубом, при каждой их встрече, он пытался задеть мальчишку.

Помпею это не нравилось.

— Хватит. — Смерть оборвал Голод.

Смерть был слишком молчалив. Лишь редкие слова отличали его от немого.

Помпей приблизился к Йену и присел перед ним на корточки, а затем схватил за волосы, вздергивая вверх лицо.

— Ну, давай, расскажи мне. Каково оно — стать сраной крысой, которая готова продать себя и свою стаю. Сколько стоит твое ублюдочное предательство?

Йен вздрогнул и затрясся в его руке.

— Я… мой брат болен…

— Сейчас заплачу. — с сарказмом прокомментировал Голод. — У меня другая информация. Все это из-за бабы. Расскажи теперь, как готовил похищение Нуба. Хотел нашептать чертовому Вавилону о том, что слабое место нашего лидера это его названный брат и в обмен на Нуба, получить деньги, которые удовлетворили бы твою девку, которая и подтолкнула тебя на это.

— Это не правда… — глаза Йена говорили об обратном. Помпей это прекрасно видел и его ладонь сжалась сильнее.

— Стая твоя семья. Скажи мне, стоили ли твои братья того, чтобы какая-то девка раздвинула перед тобой ноги? Ответ уже не имеет значения, но, перед тем, как свернуть твою сучью шею, я хочу его услышать.

— Я бы никогда не предал стаю… Просто… Я пытался втереться Вавилону в доверие и добыть у него информацию. Я делал это ради тебя. Он… Он… Он не захотел иметь со мной дело. Меня вышвырнули оттуда, но я все равно кое-что разузнал, когда приходил к нему. Я все расскажу тебе.

— С чего ты решил, что мне это интересно? — свободной рукой Помпей подкурил сигарету, выдыхая дым в лицо крысе. Тот закашлялся и из-за ран взвыл от боли.

— Это может быть полезно…

— Я не имею дел с крысами. И еще, сука ты продажная, неужели ты считаешь, что у меня может возникнуть желание рыться в грязном белье Вавилона и бить исподтишка?

— Пожалуйста… Умоляю, дай мне второй шанс… Я исправлюсь. Докажу свою преданность.

— Я не даю вторых шансов.

Помпей затушил сигарету о лицо Йена. Слышал его крик, но альфе этого было мало.

Йен пожелал забрать самое ценное, что было у Помпея — его зверька.

В жизни альфы было несколько моментов, когда он терял контроль, чувствуя поглощающую его ярость. Из-за нее проваливался в темноту и, когда выныривал из нее, не помнил, что делал. Один из них — когда он едва не убил дядю зверька. И вот, случился второй.

Единственное, что Помпей успел сделать — это сказать всем выйти. После того, как они с Йеном остались наедине, сознание окончательно опустилось в черноту.

Помпей пришел в себя примерно через полчаса, хотя судить о времени он не мог, ведь теряя нить с реальностью, время для него тоже исчезало.

Закурив сигарету, он посмотрел на наручные часы. Оказывается, прошло два часа. Куда больше, чем изначально считал Помпей.

Переступив через Йена, альфа вышел из помещения. Около двери его ждали Голод и Смерть.

— Он жив? — спросил Голод, посмотрев на руки и одежду Помпея. Они все были в крови.

— Да. Не помогать ему. Теперь он сам по себе.

— Что мы будем делать с девкой Йена?

Девушек они не трогали. Никогда. Это даже не обсуждалось, но эту нельзя оставлять без внимания. Нужно ей его дать. Она этого заслужила.

— Смерть, — сказал Помпей, обращаясь к альфе. — Поговори с ней и объясни, что она влипла в то, о чем пожалеет. Еще одно движение в сторону моей стаи и ее желание исполнится. Ее будут трахать за деньги, но навряд ли ей это понравится.

Смерть и поговорить — были не совместимы. Но, тем не менее, именно Смерть был тем, кто одним своим присутствием давал понять, что, если не сделать так, как желал Помпей, все может обернуться крайне паршиво.

Когда Помпей вышел на улицу, увидел, что зверек ждал его около машины. Нервно расхаживал из стороны в сторону. Стоило Нубу увидеть Помпея, как он тут же побежал к нему. Увидев кровь, выругался, вот только ничего говорить не стал.

Просто был рядом.

Почему-то только из-за этого зверь Помпея успокаивался.

Глава 11. Ничтожество

Со временем Помпей стал еще чаще ловить себя на том, что вообще не должен был испытывать.

По мере того, как Нуб взрослел, у альфы росло желание закрыть его. Внутренний зверь рычал, скалился и метался. Он жаждал оградить мальчишку от такого тесного общения с членами стаи. Вообще со всеми людьми. Каждый раз, когда этот мелкий звереныш приходил под утро сонным и в мятой одежде, или когда Помпей заставал его разговаривающим с кем-то, или когда Нуб отрастил себе слишком острый язык и начал намеренно выводить Смерть из себя.

Вернее, пытаться это сделать.

Сам Смерть на это никак не реагировал, но, стоило ему вообще оказаться на горизонте, как Нуб тут же бежал к нему.

Например, пока Смерть сидел в кресле и курил, привычным пустым взглядом смотря куда-то в сторону, Нуб тут же подкрался к нему и начал изобиловать беспрерывными чертовыми вопросами.

— Что ты делаешь? Сидишь? Не скучно? А чего ты постоянно прячешь свои татуировки? Они стремные? Да? Если нет — дай посмотреть. Хотя, даже, если они стремные, все равно дай взгляну.

В этот момент глаз Помпея дернулся. Чтобы показать свои татуировки, Смерти нужно было раздеться и почему-то Нуб, просящий это сделать, вывел альфу из себя. Своими гребанными словами пропитал сознание альфы кислотой.

Помпей подошел и схватил Нуба за шкирку. Звереныш начал вырываться, но альфа все равно оттащил его в другую комнату, на что Смерть даже бровью не повел. Чтобы вокруг не происходило, его глаза ничего не выказывали.

— Что ты делаешь? — Нуб зло стиснул зубы.

— Чтобы я тебя больше никогда не видел рядом со Смертью.

— Почему?

Помпей не ответил. Он сам не знал ответа на этот ублюдочный вопрос.

— Мне нравится Смерть. Он классный, — Нуб поджал губы, а зверь внутри Помпея тут же выпустил когти и зарычал. Реагировал так, как не должен был.

— Значит, он тебе нравится?

— Да. Но еще он меня раздражает. Он, проклятье, такой молчаливый. За все время мне ни одного слова не сказал. Я не успокоюсь, пока не выведу его из себя.

Помпей тяжело выдохнул и потер лицо ладонью. Нуб как проклятье. Судя по всему, теперь и для Смерти.

Вот только альфе это не нравилось. Звереныш являлся исключительно его собственностью.

— Не отирайся рядом с членами банды. У них есть свои дела. Ты мешаешь. — достаточно резко обрубил он все попытки Нуба поболтать еще о Смерти, отчего лицо мальчишки тут же приобрело хмурое выражение.

— Значит, я мешаю? Отлично. Так дай мне возможность быть полезным. Чем мне заняться?

— Учись.

Он заметил, как зверек смотрит на него, приподняв одну бровь.

— В школе всем плевать на учебу. Будто бы ты не знаешь. Я могу вообще туда не ходить. Бесишься на меня, что ли? — внезапно произнес Нуб. — У тебя глаза становятся немного желтыми, когда ты злишься.

Помпей действительно чувствовал глухое раздражение от действий этого зверька. Но, черт раздери, разве оно могло быть настолько сильным? Обычно это происходило, когда он испытывал ярость или был сильно возбужден.

— Хочешь увидеть, как я бешусь — продолжай в том же духе. — обрубил он напоследок, и, развернувшись, ушел, оставив Нуба одного.

Время шло. Года. Два. Внутри альфы за это время росло нечто раздражающее, черное, пульсирующее и разрушительное, пуская глубже и глубже корни в его сущность.