Страница 34 из 44
Димины напряженные руки крепко сжимают руль. Так крепко, что костяшки белеют.
Перевожу взгляд на его лицо.
Брови нахмурены и сведены на переносице. Глаза напряженно всматриваются в дорогу. Губы сжаты в тонкую линию. На щеках играют желваки.
Таким я Диму еще не видела. Чтобы не вытворяла я раньше, до состояния бешенства я его не доводила.
Рука сама тянется к ремню безопасности. Торопливо защелкиваю его.
Мотор дорогой иномарки ревет. Машина, послушная воле водителя, ныряет из ряда в ряд.
За всю дорогу Дима не говорит ни слова. Я тоже молчу.
Машина, взвизгнув покрышками, резко тормозит у дома. Дима выскакивает наружу.
Сижу тише мышки, сжимая свою дизайнерскую сумочку.
Пассажирская дверь распахивается и, не говоря ни слова, опекун хватает меня за руку и тащит наружу. Едва успеваю отстегнуться.
— Мне больно, — пытаюсь протестовать.
Но получаю в ответ взгляд полный ярости.
— Все свободны на сегодня! — гремит злой голос Димы, едва горничная открывает нам входную дверь.
— Не поняла…
— Чтобы через пять минут в квартире никого не было, ясно? — ревет Дима и тащит меня по коридору.
Глава 23
Огромная темная фигура четко выделяется на фоне окна.
Высокий рост, широкие плечи. Руки, сложенные за спиной.
Он напряжен, я чувствую это. А еще он зол, нет, он просто в бешенстве.
В коридоре раздаются торопливые шаги прислуги.
Входная дверь хлопает. Квартира погружается в гнетущую тишину.
Замираю на кровати, подтянув колени к груди.
Дима не зажег свет. Комната постепенно погружается во мрак.
Длинные тени ползут по стенам, пушистому ковру и подбираются ко мне.
Тени ли? Или призраки прошлого?
Темная Димина фигура словно демон возмездия все еще стоит на фоне панорамного окна. Молчаливая и пугающая.
Я не знаю, сколько это продолжается. Но все это время по моим щекам бегут обжигающие слезы. Я даже не пытаюсь их стереть. Это бесполезно. Пока у меня есть возможность плакать, пусть так и будет. Потом мне придется думать о своей шкуре.
Всхлипываю, нарушая затянувшееся молчание.
— Саид твой заказчик?
Вздрагиваю от злого шипения.
— Что? — бормочу я, все-таки стирая слезы с лица.
— Переставай играть! — Дима молниеносно оказывается рядом со мной. Его руки сжимают мои плечи и рывком ставят на ноги.
— Я не…
— Признавайся, дрянь! — уже ревет мужчина, встряхивая меня словно куклу. — Это банда Саида наняла тебя?
— Меня никто не нанимал, — отрицательно качаю головой.
В полутьме вижу, как темнеют его глаза, а затем в них вспыхивают опасные искры. И с каждой секундой их все больше.
— Я знал, что они следят за мной, — он жестко усмехается. — Они заплатили тебе и за секс в клубе? Или это было тестовое задание?
Его пальцы больно впиваются в мои плечи. Его слова больно ранят сердце. Какой наивной дурой я была! А ведь я в него влюбилась! Как глупо…
— Мне больно, — морщусь.
Но хватка становится еще сильнее.
— Тебе больно? Это еще только начало, дрянь!
— Перестань, я ничего…
— Не сделала? Ты ничего не сделала? — он снова встряхивает меня.
Голова запрокидывается, перед глазами пляшут разноцветные точки.
— Я на хер прибью своих сотрудников, что собирали на тебя досье! — зло цедит он. — Ублюдки! «Тихая, скромная. Среднее специальное образование. На учете в полиции не значится…»
— Знаешь, ваш план почти удался. Я реально запал на тебя. Купил квартиру, готов был прятать тебя там ото всех для себя. Да ты засела у меня в голове, как… как назойливая муха. Мелькала в мыслях постоянно, отвлекая от работы, усыпляя бдительность. И этот скандал! Оскорбленная моим предложением девственница. Только ты прокололась! Я вспомнил тебя! Вспомнил в том клубе! Как ты заявилась в вип-комнату, пропахшая алкоголем и жаждой секса. О, этот запах ни с чем не спутать!
— Дима, я все объясню…
— Заткнись! Заткнись, — он срывается на крик, но тут же берет себя в руки. — Ты делаешь только хуже. Твоя ложь тебя не спасет. Я выбью из тебя правду.
С этими словами он отшвыривает меня обратно на кровать.
Матрац и ламели протяжно скрипят.
Пытаюсь отползти подальше от разъяренного мужчины, быстро перебирая руками и ногами.
Дима резко разворачивается и идет к двери.
Сердце грохочет в груди. В голове мутиться. Что он собирается делать? Что?
Щелчок, вспышка света ослепляет меня. Слишком ярко.
Закрываю глаза руками. Мне надо несколько секунд, чтобы яркие пятна поблекли, и я смогла разлепить припухшие от слез веки.
Открываю глаза и…
Прямо на меня смотрит черное безжизненное дуло пистолета. Тонкий обод металла и провал в центре, из которого в любой момент может вылететь смертоносная пуля.
— Где ты взяла деньги? — ревет Дима.
Я жадно хватаю ртом воздух, мне нечем дышать. Руки и ноги налились свинцом. Взгляд невозможно оторвать от направленного на меня дула.
— Говори, — опекун едва сдерживает рвущуюся из него ярость.
— Я кое-что продала… — гулко сглатываю.
— Что?
В горле пересыхает.
— Что ты продала?
Молчу, закусив губу.
— Узнаешь?
Рядом с моими ногами на покрывало падает что-то тяжелое. Раскрываю глаза.
Прямо передо мной лежит брошь Нелли Эдуардовны.
— Откуда ты…
— Заткнись! Вопросы задаю я. Где ты ее взяла? Считаю до трех. Раз, два…
Зажмуриваюсь, наконец, разрывая контакт со смертоносным оружием.
— Нелли Эдуардовна сама мне ее дала…
— Врешь! — грозный голос не в силах заглушить металлический щелчок.
Выстрела нет. Но я ожидаю его каждую секунду.
— Не вру, — слезы потоком бегут по моим щекам. — Она мне подарила ее. Три дня назад, после…
Осекаюсь, вспомнив про Эдика.
— После? Договаривай!
— После приезда Эдика.
— Хм, — презрительный смешок. — Женишок Эдик. Твой сообщник? Или сутенер? Решил проверить работницу месяца?
— Нет! — вскидываю голову, первый раз за последнее время отваживаясь заглянуть в Димины глаза. Обжигаюсь от царящей там ледяной ярости. — Все не так!
— А как? Как? Ты сопливая аферистка, готовая трахаться с первым встречным, если прикажут. Твои хозяева или сообщники придумали выгодный план, вот только они не учли, что ты такая дура и все завалишь сама! Верно? — его губы кривятся. В глазах плещется отвращение.
Словно я мерзкое насекомое, что заползло на его стол.
— Нет! Дима, все не так…
— Я для тебя не Дима, дрянь! Тебе оставалось потерпеть меня и мою маму всего несколько дней. И денежки были бы у тебя в кармане. А ты решила спиздить фамильную брошь! Пиздец! Еще и продать! И деньги отнести своему босу! Прямо в центре Москвы! У меня под носом!
— Дима, прошу, выслушай, — складываю руки на груди в умоляющем жесте. Слезы двумя солеными потоками стекают по щекам и, сбежав по подбородку, срываются вниз.
— Да я заебался слушать твою ложь! Ты неплохая актриса. Вот только дура полная! Каждое твое слово отравлено, — говорит он с презрение.
Я пытаюсь узнать в перекошенных от злости цертах что-то родное и знакомое, но не могу.
— И ты об этом пожалеешь, — опустившееся дуло вздрагивает и вновь ползет вверх, глядя на меня.
— Я не виновата. Я ее не крала… — шепчу, закрыв глаза.
Перед внутренним взором мелькает лицо Кати. Улыбающееся, родное. Прости, дорогая, я все завалила. Сама. Но есть и хорошая новость, возможно, мы скоро встретимся с тобой там, где ты сейчас.
Громко всхлипываю. Губы дрожат.
Закрываю лицо ладонями. Я больше не могу сдерживать рыдания.
Все вокруг перестает существовать. Даже страх отступает перед накатывающей на меня волнами истерикой.
Руки быстро намокают, сквозь пальцы струятся соленые капли.
Словно через толщу воды слышу рингтон.
— Да? Ты пиздец, как не во время! — рычит на кого-то Дима. — Да? Бля. Решай сам. Я занят! Макс. Я. Занят! Что? Вышли мне документы на телефон. Почему? Ну так подпиши сам и перешли мне результат! Блядь! Я понял, сейчас буду.