Страница 11 из 44
— Хорошо, — шепчу я. Лишь бы отошел. Лишь бы не касаться его, не чувствовать его запах.
— Отлично! — он легко отталкивается от кресла.
Но в его глазах на самом дне я замечаю разочарование. Мной? Ситуацией?
Чего он ждал? Что я буду сопротивляться? Или что я его поцелую?
— Прошу, садитесь, — вокруг меня суетится молодая девушка. Наверное, моложе меня.
— Давай оставим все, как есть, — почти шепчу я. — Скажешь, что краска не легла, а?
Ее личико из милого и услужливого тут же становится резким.
— Вы что? Нелли Эдуардовна дала четкие указания на счет цвета и длины…
— Еще и длины? — я удивленно хлопаю глазами.
Она молчит, делая вид, что занята моими волосами.
— Ну хотя бы розовый оттенок мы можем добавить? Совсем чуть-чуть? Пожалуйста-а-а.
Она неуверенно косится на «бабулю», которая мило беседует с хозяйкой салона.
— Ну… только если в виде корректора желтизны… — девушка явно не уверена.
— Отлично, ненавижу соломенный цвет, — откидываюсь в кресле и довольно жмурюсь. Я кое-что придумала. Лишь бы прокатило. — Давай, разводи свои краски.
Девушка удивленно косится на меня, но все же разводит все необходимое.
Я не очень люблю все эти покраски и завивки. Кроме эксперимента с оттеночной маской, я и волосы то не красила. А вот Катя жить не могла без краски для волос. Поэтому процедуру я себе отлично представляю. Сначала осветлить — выровнять цвет. Потом затонировать.
Радостно потираю ладошки под накидкой.
Еще пара часов проносится. Я сижу как на иголках.
Не успевает девушка промыть мои волосы от осветлителя, как я уже тащу ее к креслу продолжать покраску.
Ее лицо снова удивленно вытягивается, но она молчит.
Баночки, тюбики и флакончики выстраиваются в ряд. На свет извлекаются весы.
— А это что? — я заглядываю ей через плечо.
— Это краска.
— А цвет какой?
— Нордический блонд.
— А это? — тычу пальчиком в другой тюбик.
— Это пепельный блондин, — она пытается быть милой. Но я замечаю в зеркале судорогу, которой сводит ее лицо от фальшивой улыбки.
— А это что? — продолжаю атаку, прикидываясь полной дурой.
— Это корректор желтизны, розовый, как вы просили.
— А вот это?
— Это тоже корректор, только фиолетовый. Я их смешаю для более ровного цвета.
— Круто! А вот это? — придвигаюсь ближе и «случайно» задеваю огромную бутылку с густым белым содержимым.
— Это окислитель. Ай! — восклицает девушка и пытается ее поймать. Но поздно.
Бутылка летит на пол и целый литр дорого окислителя растекается некрасивым пятном по полу и драпирует брызгами все вокруг.
— Простите, — я пытаюсь изобразить сожаление. Но у меня всегда плохо получалось. И сейчас не получилось. Потому что девушка смотрит на меня почти с ненавистью.
— Ничего, — бурчит она сквозь зубы. — Сядьте, пожалуйста, на кресло. Я сейчас все уберу и мы начнем!
Понимающе киваю. Но стоит ей развернуться и сделать пару шагов, как я молнией бросаюсь к столику. Хватаю одноразовое полотенце и делаю вид, что пытаюсь вытереть окислитель.
А сама другой рукой выдавливаю в миску с краской розовый корректор.
Как там говорила Катя, один сантиметр пасты, максимум два? Значит мне надо сантиметров пять-десять. Да, десять будет самое то.
Отбрасываю тюбик в сторону и, оглядываясь, давлю фиолетовый. Пусть будет!
Где-то хлопает дверь, и я стрелой несусь на кресло.
Стоит мне устроиться и расправить накидку, как рядом возникает моя парикмахерша и уборщица.
Обе смотрят на меня хмуро, приклеив к лицу вымученные улыбки.
Уборщица быстро ликвидирует устроенный мной погром, а Марина принимается за мои волосы.
Еще час пролетает незаметно.
— Пойдемте смываться.
С удовольствием.
Глава 8
По пыхтению и тихим ругательствам девушки понимаю, что все прошло как надо.
Замираю от нетерпения. С тюрбаном на голове усаживаюсь на кресло. И жду, жду, жду…
Именно в этот момент из кабинета выплывают две дивы: хозяйка салона и Нелли Эдуардовна и направляются к нам.
— Ну как у вас дела, Мариночка? — надменный голос хозяйки никак не вяжется с ее словами.
— Я… у нас… в общем… — девушка мнется.
— Марина, не тратьте наше время, — не выдерживает «бабуля».
Девушка обреченно вздыхает и практически срывает полотенце с моей головы.
Наступает долгая минута звенящей тишины.
Кажется, что взгляды всех присутствующих в салоне обращены на мою персону.
А я что? Я ничего…
— Нелли, дорогая, только не переживай! Мы все исправим! — звучит успокаивающе голос хозяйки.
— Что это такое? — голос «бабули» звенит от гнева и негодования.
Вижу в зеркале, как округляются ее глаза и дрожат губы.
Перевожу взгляд на свои волосы. У самых корней они окрасились в глубокий розовый цвет с фиолетовым отливом. «Фуксия» или что-то типо того.
Дальше цвет плавно размывается в ярко розовый, даже маске до такого было далеко. А кончики остались, как и были нежно-розовыми.
Получилась такая Мальвина с розовым фильтром.
Круть! А что? Мне нравится!
— Я не понимаю, как… — мямлит Марина. — Наверное, когда Екатерина… Я… когда упал окислитель граммовка сбилась…
— Упал окислитель? Случайно? — Нелли Эдуардовна быстро ухватывает суть и награждает меня убийственным взглядом.
— Ну…да… — Марина снова мямлит. — Его Екатерина случайно задела.
— Спасибо, — обрывает ее на полуслове «бабуля». А меня обжигает ее пылающий яростью взгляд.
Я кожей чувствую, что она поняла, кто виноват в этом окрашивании.
Блин, Марина, ты не могла виновато помолчать.
— Неважно, дорогая. Все поправимо, — пытается смягчить ситуацию хозяйка. — Марина!
Но девушка не шевелиться. Стоит как вкопанная и отводит взгляд.
— Да. Но не сейчас, Маргарита Михайловна, — почти шепотом возражает девушка.
— Что? — тонкая бровь ползет вверх, как бы удивляясь, что ей кто-то перечит.
— У Екатерины тонкий волос. Мы его уже обесцветили и тонировали. Нового обесцвечивания он не выдержит. Мы просто сожжем ей волосы. Надо подождать.
— Сколько? — почти хором выдыхают женщины.
— Не меньше двух недель, иначе…
— Мы поняли, — резко обрывает ее Нелли Эдуардовна.
Она больше не смотрит на меня. Ее осанка идеальна. Она стоит, вытянувшись в струнку, и смотрит прямо перед собой.
Ее подбородок гордо вскидывается. Она разворачивается на каблуках и достает телефон.
— Дмитрий, дорогой. Отвези Екатерину домой. Я? Нет, я с вами не поеду. Да, собиралась… Но планы поменялись… У меня сегодня дела.
Не оборачиваясь ко мне и ни говоря ни слова, она подхватывает пиджак, кивком прощается с хозяйкой салона и выплывает наружу.
Хм… Неужели я перегнула палку?
Еще раз смотрю на себя в зеркало. Красотка! Просто супер!
— Твою ж… — раздается совсем рядом глубокий баритон.
Вздрагиваю от глубокого хриплого голоса. Втягиваю голову в плечи.
В зеркале встречаюсь с его взглядом. Сначала удивленным, потом пылающим негодованием и яростью.
— Вставай. Пошли, — бросает зло опекун.
— Дима, не переживай. Через две недели мы все поправим. К юбилею Нелли ваша девочка будет сиять… — тараторит хозяйка.
— Не сомневаюсь, — перебивает он ее.
Видимо, такое случается не часто. Потому что женщина замирает и удивленно хлопает глазами. Какое глупое у нее выражение лица.
— Дима, я во всем разберусь. Накажу…
— Хватит, — он снова прерывает ее небрежным жестом. Больше он не обращает внимания ни на что. Только на меня. — Вставай, мы уходим.
По спине пробегают мурашки и стекает капля пота.
— Я хотела еще массаж… — начинаю бодро, но под убийственным взглядом голубых глаз сжимаюсь и шепчу.
Я чувствую, что он кипит от ярости, и слова застревают в горле.
— В другой раз, — он не повышает голос, но я чувствую в нем сталь.