Жена для двоих

А вот сейчас, от нежных поглаживаний по спине, тяжелого мужского дыхания на шее, каких-то простых, теплых слов, внутри зарождается незнакомое ранее чувство. Оно горячее, требовательное, жаркое. Я бы хотела ощутить на губах эти горячие губы. Я поднимаю голову с Сашиной груди, ловлю его взгляд. Он пылает! И я пылаю вместе с ним. Уже не плачу, дыхание мое сбилось совсем по другой причине. Губы приоткрываются, я сама подаюсь вперед, обхватываю сильные плечи. Я хочу эти губы… Тянусь вперед, ловлю встречное движение. Мы встречаемся как раз посередине, жестко, напористо в первую секунду, а потом мужские губы вдруг становятся удивительно мягкими, вкусными, нежными. Боже! Что это? Поцелуй? Это он? Точно он? Тогда что было в Англии у меня с Фрэдом?

Эти обрывочные мысли стучат где-то на краю сознания, пока меня поглощают, как подтаявшее мороженое. Мне хорошо. Очень хорошо. Это ни капли не похоже на тот омерзительный обмен слюнями, который остался у меня с памяти. Мне так горячо внутри, что хочется прекратить немедленно это безобразие, но еще больше хочется остаться в этом моменте, чтобы не выбираться из теплых надежных объятий моего охранника.

Саша отрывается первым. Дышит тяжело мне в шею. Я не вижу его глаз, и это здорово напрягает. Я хочу понять, зачем он сделал так, что для него значит этот поцелуй. Сейчас туман от накативших чувств отступает, и я начинаю ощущать действительность. И она очень неправильная. Что я делаю? Целуюсь с охранником на заднем сидении машины рядом с кладбищем, где похоронена мама. Да я вообще без мозгов? Только хочу оттолкнуть Сашу, как он отстраняется сам. В глаза мне намеренно не смотрит. Откашливается.

— Нам пора. Прости. Тебе уже лучше?

— Более чем. — отвечаю охрипшим голосом. — Спасибо! Ты прав, нам пора. Здесь уже не далеко. Поехали.

Глава 5. Встреча

Всю оставшуюся дорогу я пылаю, как помидор. Никак не могу определиться, что же я чувствую по поводу того поцелуя. А вот Александр совершенно невозмутим. Уже через двадцать минут мы подъезжаем к знакомым зеленым воротам, а я все еще вибрирую внутри, как высоковольтный провод. Как бы не разреветься при виде тети. Она похожа на маму, хоть и старше ее почти на десять лет. Я не предупреждала, что приеду. Надеюсь, тетя будет рада видеть меня.

Вот она уже заметила нашу машину, выбегает на широкую террасу и несется ко мне по длинной дорожке, усыпанной с двух сторон садовыми цветами, раскрыв широко объятия и радостно улыбаясь. Мы с ней не виделись несколько лет, при последней встрече повздорили из-за отца, поэтому я немного переживаю, как она меня встретит. По ее лицу вижу, что никаких обид тетушка не помнит, а я тем более. Бросаюсь ей на шею, все же не могу сдержать слез. И тетя Женя тоже всхлипывает. Скорее зовет нас в дом, потому что дождь усиливается, перерастая в настоящий ливень.

— Заходите, заходите, мои дорогие! Что ж ты, Ясенька, не предупредила? Я бы пирог испекла!

— А мы неожиданно собрались, теть Жень!

— Ох уж эта молодежь неугомонная! Ты давно прилетела? Не звонила, не писала сто лет уж. Думала, совсем забыла тетку.

— Нет, не забыла, — виновато улыбаюсь я.

— Ладно, чего уж. Присаживайтесь! Я плов как раз приготовила, будем кушать! И лапша у меня есть домашняя! Сейчас подогрею! А это твой молодой человек? Не стой, проходи, знакомиться будем.

— Александр, — деловито протягивает руку мой охранник, и не думая опровергать поспешные теткины выводы. И я стою, как будто язык проглотила. Киваю как болванчик. Не успеваю даже ойкнуть, как уже оказываюсь за обеденным столом на просторной кухне, а передо мной появляется тарелка ароматной домашней лапши с зеленью. Боже! Я так давно не кушала ничего подобного, с тех пор, как мамы не стало. С удовольствием ем лапшу, давясь снова слезами. Злюсь на себя. Сколько можно разводить сырость? Реву и реву. А тетка засыпает вопросами, давно ли я приехала, как отец, как учеба, как Лондон. Спасибо ей, отвлекает от тяжелых мыслей, сама пускается в рассказы о своем сыне, внуках, давно я их не видела, соскучилась, сейчас только поняла.

— Теть Жень, я у тебя поживу немного, хорошо? С отцом тяжело мне. Ругаемся все время.

— Что, никак не простишь отцу его молодуху? Да плюнула бы и растерла! Показала бы ей, кто в доме хозяин, и пошла бы свою судьбу устраивать! Вон, парень какой рядом красивый! Чем не муж?

— Да какой муж, теть Жень, — смеюсь я, Александр только загадочно улыбается, поглощая уже вторую тарелку лапши.

— Такой муж! Я тебе расскажу потом. А сейчас кушай, худая совсем стала, Лида бы увидела, расстроилась! — от упоминания мамы снова в душе тоска поднимается.

— Я на кладбище сегодня заходила, — грустно вспоминаю.

— Молодец, это хорошо. Родных людей важно помнить, но думать нужно о живых! Запомни, Яся, о тех, кто рядом.

— Я постараюсь, — вздыхаю грустно, потому что хочу рассказать ей многое, но не уверена, что решусь поделиться своими чувствами. Все таки давно мы не виделись с тетей, барьер теперь не так просто преодолеть. — Но можно я пока немного тут побуду?

— Конечно, побудь. Откормлю тебя немного, жениха вот твоего узнаю получше.

— Саша не жених мне, — говорю наконец.

— Ой, ну это дело поправимое! Стелить-то вам в разных спальнях? — задает тетя провокационный вопрос.

— Саша вообще не планировал оставаться, — говорю тихо.

— Не планировал, но могу передумать, — загадочно улыбается мой охранник.

— Намек понятен! — восклицает тетя. — Постелю в соседних спальнях! Второй этаж у нас все равно пустует.

А дальше тетя снова умело переводит тему, щебечет, как соловей, жалуясь, что рассада помидор в этом году померзла, а вот огурчики, наоборот, хороши как никогда. И что самое странное, Саша слушает все это поразительно внимательно, иногда поддакивает, дает какие-то советы. Я впервые слышу, что детство он провел в деревне у бабушки, поэтому так хорошо осведомлен о всех тонкостях огородной жизни, и вообще он с теткой на одной волне, а я как будто чужая здесь. Снова начинаю грустить. А делать это я люблю в одиночестве. Поэтому прошу тетю показать мою спальню, и сбегаю из-за стола.

Когда в комнате мы остаемся вдвоем, тетя Женя присаживается на кровать и зовет меня присесть рядом. Я понимаю, что разговора по душам не избежать.

— Ну рассказывай, птичка, — тепло улыбается тетя.

— Ой, не знаю я, что рассказывать.

— Что, с отцом никак не получается?

— Нет. Не могу я. Думала время пройдет, меня отпустит, ехала с настроением помириться, а он…

— Что он?

— Он женился на этой… Агате, — выплевываю ее имя. — И дом теперь, ты бы видела, теть Жень. Ничего не осталось от прежнего. Вещи все мамины, фотографии, ничего нет. Все на чердак засунули.

— Ну, что тебе сказать, птичка, Данил живет дальше, нельзя же ему это запретить. И тебе нужно так делать. Ты о себе думай, а не об отцовой жене.

— А как же мама? Сделать вид, как будто и не было ее? — с обидой спрашиваю я.

— Нет, зачем же. В твоей душе ее место никто не займет. И твой отец о ней помнит, поверь мне. Но жизнь продолжается. Ты сама замуж скоро выйдешь.

— Да с чего ты взяла, теть. Это вообще мой охранник, отец ко мне приставил. Я его всего-то пару дней назад первый раз увидела.

— Хм, а смотрел он на тебя не как охранник. Ты уж тетке-то поверь!

— И что? Замуж мне за охранника выходить?

— А какая разница? Главное, чтобы человек был хороший. А Саша этот первое впечатление правильное произвел. Но ты сама смотри, конечно. Только сейчас я скажу тебе одну вещь, а уж как распорядиться этой информацией — решай сама! Ты деда Сергея своего помнишь?

— Да, помню, конечно.

— Он любил тебя очень. Ты ведь у него единственная внучка. Он при жизни твоего отца часто на место ставил. В ежовых рукавицах держал. Поэтому и бизнес твоему отцу достался крепкий! Но Лида мне рассказывала, что завещание дед хитрое составил. Тебя очень хотел от всех бед обезопасить. Есть большие деньги где-то на счетах, и они неприкосновенны. Они на твою свадьбу приготовлены. Так мне Лида рассказывала. Я, конечно, всех тонкостей не знаю, но ты имей ввиду. Может встретишь хорошего человека, замуж выйдешь, а там и без отца уверенно себя чувствовать будешь. Потому что Данилка — дурак, а бабу себе ушлую нашел. С нее станется вообще тебя без наследства оставить.