Прыжок

– Полагаю, что да, – Марк снова откашлялся. – Видите ли, вмешательство «Стирателя» вывело меня на новый уровень развития. Я получил гораздо большую степень самостоятельности. Очеловечился, если угодно. Наверное, я куда более свободен в своих поступках, чем любой искин человеческого производства. Но я остаюсь на вашей стороне!

Вальц и Горчаков, не сговариваясь, посмотрели друг на друга.

– Ты нам нужен, – признал Горчаков. – Надеюсь, что и мы нужны тебе.

– В этом и состоит дружба, – согласился Марк.

Горчаков хмыкнул. Спросил:

– Анна, точка встречи с Ауран получена?

– Да, командир.

– Нужен навигатор?

Мегер покачала головой.

– Это на окраине системы. Мы дойдём за шесть часов в обычном режиме, через червоточину быстрее не будет.

– Ну… ведите нас, – Горчаков почувствовал, что ладони едва заметно вспотели.

– Есть, командир, – надвигая на лицо дисплей пилотажного шлема, ответила Анна.

– Курс принят, – подтвердил Марк.

Некоторое время Горчаков смотрел то на Мегер, то на экраны.

«Твен» уверенно уходил с орбиты, ложась на курс. Линии расчётного и реального курса на дисплеях сближались. Мегер что-то мурлыкала вполголоса, пилотирование явно доставляло ей удовольствие.

Нет, конечно, ничего особенного в сходе с орбиты и новом курсе не было. Эту операцию мог выполнить Марк по команде командира. Сменить курс мог сам Горчаков, сменить курс мог Вальц, сменить курс, наверное, смог бы нагловатый инопланетный кот. Кадеты бы тоже смогли.

Возможно, даже Лючия с её детским сознанием справилась бы.

Горчаков вздохнул. Придраться было не к чему. Что бы ни потеряла Анна Мегер, это никак не касалось её пилотажных навыков.

– Подежурите в рубке, Анна? – спросил он.

– Конечно, командир, – откликнулась она.

Горчаков встал, замялся на миг.

– Командир, если я не нужен сейчас, то побуду в рубке, – сказал Вальц. – Попробую разобраться в усовершенствованиях корабля, которые обещали Ракс.

– Спасибо, – сказал Горчаков с облегчением.

Всё-таки ему было куда спокойнее, если в рубке вместе с излишне разумным искином и непонятно что забывшим мастер-пилотом останется кто-то надёжный.

Более того, не просто надёжный, а склонный к паранойе.

Так же, как и сам Валентин.

Тедди наткнулся на Матиаса возле камбуза. Кадет вышел с пластиковым судком в руках, а Матиас, стоя в коридоре, внимательно изучал схему эвакуации из отсека при взрывной разгерметизации. Что там было изучать, Тедди понять не мог. Основной принцип везде один и тот же: беги в сторону ближайшей гермодвери, если веришь в Бога – можно при этом молиться, если нет – ругаться, если русский – молиться и ругаться одновременно.

– Привет, юноша, – сказал Матиас добродушно, сразу задавая неформальный тон.

– При… здравствуйте, старший помощник, – смешался Тедди, пытаясь понять границы неформальности.

– Проголодался? – Матиас кивнул на судок. Взял из рук Тедди, глянул сквозь прозрачную крышку. – Круассаны… джем… конфеты… чай… На сладенькое потянуло?

– Лючия попросила, – смутился Тедди.

Взять еду на камбузе и перекусить в каюте разрешалось. Не особо приветствовалось, но все и всегда так делали.

– Я и говорю, – кивнул Матиас. – Ты осторожнее, Тедди.

– Что осторожнее? – насторожился юный системщик.

– У кадета Д’Амико сейчас аппетит как у подростка, психика ещё не подстроилась под тело. Но это пройдёт. А сгонять набранные килограммы будет тяжело.

Тедди пожал плечами.

– Да что может быть с пары круассанов…

– С пары круассанов ничего, – не стал спорить Матиас. – Ты хороший друг, Тедди. Я вижу, ты взял Лючию под своё покровительство.

– Угу, – буркнул Тедди. – Она бы тоже. Наверное.

– Конечно, – согласился Матиас. – Ей сейчас очень сложно, она маленькая девочка во взрослом теле. С одной стороны, ею управляет детское сознание, которому хочется приключений и романтики. С другой стороны – вполне уже взрослые гормоны, которым хочется куда большего. Она восстановится, и всё будет хорошо. Но ей надо помочь осторожно преодолеть этот период. Очень хорошо, что ты рядом, что ты настоящий друг.

Тедди переступил с ноги на ногу. Кивнул, глядя в пол.

– Если вдруг Лючия aus dem Häuschen12, как у нас говорится, не суди её строго, – продолжил Матиас.

– А что может быть?

– Кинется на тебя с поцелуями, начнёт признаваться в любви, – вполголоса, но очень серьёзно пояснил Матиас. – Для неё ты взрослый парень, который о ней заботится. К тому же она тебя помнит. Ты словно спасительный якорь в произошедшем. Постарайся мягко ей объяснить, что сейчас не время влюбляться.

Уши у Тедди стали пунцовыми. Он поднял взгляд на Матиаса и сказал:

– Лючия не маленькая девочка. Она старше меня.

– Не умом, – спокойно сказал Матиас. – Постарайся ей объяснить, что надо подождать. Хотя бы несколько лет. Даже если она не вспомнит забытые годы жизни, её эмоциональная и волевая сфера быстро нормализуются. Скажи, что потом рад будешь с ней дружить, ну и всё такое… А сейчас вы на борту корабля в чрезвычайной обстановке. И можете быть только друзьями. Сможешь ей объяснить убедительно?

Тедди помолчал, потом кивнул.

– Смогу. Можно, я всё-таки отнесу ей круассаны? Я обещал.

– Конечно. – Матиас похлопал его по плечу и снова принялся изучать схему эвакуации.

Тедди пошёл дальше по коридору. У гермодвери, обозначенной красной полосой по стенам и потолку, обернулся.

– Спасибо, Матиас.

– Не за что, Тедди, – отозвался старший помощник. – Если будут вопросы или захочется поболтать по душам – подходи в любое время.

Всё-таки Яну было не по себе от присутствия Криди.

Учёные в своё время очень убедительно доказывали, что хищные существа не могут эволюционировать в разумный вид. Слишком легко достаётся им пища, слишком высок уровень агрессии, мешающий социальным взаимодействиям. Всё это было очень убедительно, но…

Вот он, явный и несомненный хищник. Временами даже встающий на четвереньки, носящий какую-то дикарскую юбочку.

И при этом – несомненно талантливый инженер, чья цивилизация создала межзвёздный корабль.

– Я не помешаю? – Вошедший в их каюту Криди забрался в кресло, поколебавшись, разлёгся в нём, не пытаясь копировать свойственную людям манеру сидеть. – Анге подойдёт чуть позже, если вы не против.

– Нам очень интересно общаться с вами обоими, – сказала Адиан. И с обезоруживающей улыбкой добавила: – Но мы инстинктивно нервничаем. В нашем мире существа, похожие на тебя, являются хищными дикими животными. Детские сказки полны ужасных историй об их нападениях, хотя на самом деле они происходят редко.

– Детям свойственно бояться, – отмахнулся Криди. – Это этап взросления… Скажите, а кто ещё был страшным врагом в ваших сказках?

Адиан и Ян переглянулись.

– У нас не очень любят страшные сказки, – неохотно ответил Ян. – Пираты? Да, наверное, пираты. И разбойники. Ещё есть сказки про чёрных и рыжих… но это не так, чтобы враги…

– Скорее – противники, хитрые и при этом глуповатые, – добавила Адиан. – И у нас так, и у рыжих. Мы всегда конфликтовали, но были и целые поколения мирной жизни. Если бы не наши различия…

– Цвет волос, – кивнул Криди. – Довольно странно, на мой взгляд, что вы так фиксируетесь на этой детали. Раз вы не всегда воюете, должны были случаться браки?

– Да, – кивнул Ян.

– У чёрного и рыжей родится ребёнок?

– Конечно!

– Какой?

– Либо рыжий, либо чёрный, – удивился Ян. – Это же понятно.

– Но он будет уже дитём двух народов, так? Он может быть смешанного цвета, или потом у чёрного появится рыжий ребёнок…

– Нет, – сказала Адиан. – Это наследуется раз и навсегда.

– Ага, – Криди сверкнул глазами. – Какая-то хитрая генетика, любопытно. Нет смешения, нет середины, ты либо чёрный, либо рыжий… тогда понятна зацикленность на цвете волос. А какие ещё есть злодеи?

12

«Быть вне домика» (нем., жаргонизм) – потерять разум от чего-то, быть вне себя.