Самый лучший пионер

— Мы в одном классе учимся? — Предположил я.

— Да! Я — твоя староста! — Раскрыла она свою личность.

— Извини, — Покаялся я.

— Ничего, ты же просто болеешь! — Со светлой улыбкой покачала она головой.

— А расскажи, пожалуйста, Сережа, как ты такую сказку придумал? — Перешла к более актуальной теме Степанида Ивановна.

В ответ я толкнул десятиминутную речугу на тему «фашизм», «геноцид», «правящие элиты», «несправедливость капиталистической системы» и так далее. К ее концу глаза у всех присутствующих были размером с пятак.

— А может ты с первого сентября будешь политинформацию проводить? — Ловко воспользовалась моментом новообретенная староста.

— Могу попробовать! — Не стал отказываться я.

Мне же в партию вступать, такой пункт в резюме лишним явно не будет. Кроме того — как отказать такой милахе? Жаль мала, но я готов подождать пару лет.

— Что ж, — Кашлянув в кулачок, вынесла вердикт и.о.: — Теперь у меня не осталось никаких сомнений — ты действительно способен написать такое! Извините, — Покаялась перед нами с мамой.

Заверили, что ничего страшного, и пионерка вызвалась проводить меня до дома. Посмотрел на маму, получил одобрительный кивок, попрощался, и мы покинули кабинет.

— А ты правда ничего не помнишь? — Спросила спутница, сложив ручки за спиной и заглядывая мне в лицо.

Какое замечательное любопытство в голубых глазках!

— «Ничего» — это слишком сильно! — Уточнил я: — Я помню все, что не касается меня и окружающих меня людей. Еще разговариваю странно и почерк сильно испортился, — Добавил то, что слышал от других.

— Бедняжка! — Сочувственно вздохнула она: — А школьные предметы?

— Экзамен точно сдам! — Уверенно кивнул я.

— Ты всегда хорошо учился, — Покивала девочка и попрощалась с вахтершей: — До свидания, теть Свет!

— До свидания! — Попрощался и я.

Бабушка махнула нам рукой, и мы вышли в пахнущее тополями лето. Новая жизнь мне очень нравится!

— Чего это ты такой довольный? — Заподозрила неладное Катя.

— Дома месяц сидел, — Улыбнулся я: — А ведь каникулы! Радуюсь, что гулять можно! — И предложил: — Может лучше я тебя провожу?

— Мне в ДК нужно, — Заметила она.

— И хорошо — как раз покажешь, где он. Город-то я тоже забыл, — Развел руками.

— А ты не заблудишься? — Проявила она заботу.

— Не тайга же! — Самоуверенно фыркнул я и спросил: — А в этом ДК английскому учат?

— В «нашем» ДК! — Поправила меня Катя: — Там все есть — и английский, и французский, и немецкий, и испанский, и даже японский, но на него мало кто ходит — там эти, роглифы!

— Иероглифы! — Поправил я.

Девушка покраснела и фыркнула:

— Просто оговорилась!

Гордо поправив косу, она ускорила шаг. Пришлось ускориться и мне.

— А как проводят политинформацию? — Спросил я.

— Ты и это забыл? — Вернулась она к прежнему любопытному режиму: — Но я подумала…

— Я мылю глобально! — Широко развел я руками.

— «Мыслю»! — Захихикала она, прикрыв рот ладошками.

— Оговорился, — Улыбнулся я: — А вот некоторые социально-общественные знания и навыки утеряны. Возьмешь надо мной шефство?

— Возьму! — С улыбкой пообещала она: — Например, можно взять газету и рассказать о том, что в ней написано!

Чисто как комментаторы новостей в ютубе.

— Это я могу! А почему никто из класса меня не навещал?

Девушка осеклась и устремила взор на асфальт:

— Я только вчера вернулась из деревни, все лето там просидела. А ребята… — Шаркнула сандаликом: — Тоже, наверное, разъехались?

Добрая какая! Ладно, так и запишем — Сережа с одноклассниками не шибко ладит. Странно даже — вроде по советским меркам образцовый школьник.

— Ты мрачный был! — Видимо, проиграв схватку с совестью, вздохнула Катя: — Нелюдимый совсем. Смотрю на тебя и не узнаю — как подменили! — Просветлев, убедила саму себя: — Ничего, я слышала, что у творческих людей такое бывает! Как Ньютону яблоко на голову упало, только тебя — машиной задавило! — Хихикнула она и осеклась.

— Смешно! — Улыбнулся ей я, и Катя расслабилась.

Вот и клуб Русакова Союза Коммунальников, по совместительству — «Школа Коммунизма» и «Профсоюзы» — именно эти надписи были отлиты на выступающих архитектурных элементах здания.

— Прекрасный образчик конструктивизма! — Заметил я.

— Архитектор — Константин Степанович Мельников! — Добавила Катя, и мы вошли в прохладное после уличной духоты здание.

— Языки — на третьем этаже! — Поведала спутница после обмена приветствиями с дежурной бабушкой: — Пойдем, я покажу!

К моему огромному удивлению, она схватила меня за руку и потащила вверх по лестнице. Ничего такого, само собой, но все равно приятно!

— Ну что, куда будешь записываться? — Обернувшись, спросила она.

— На английский пока, а там видно будет, — Честно признался я.

«Роглифы» я бы поучил — там много технически вкусных штук, может и получится наладить обмен на ворованную интеллектуальную собственность из будущего. Но это уже потом — сначала делаем вид, что осваиваем инглиш.

Взяли меня без проблем, и теперь трижды в неделю буду ходить сюда, заниматься. Мне даже выдали учебник — щедра советская власть. Катя предложение тоже записаться отклонила, и мы с ней попрощались на лестничной площадке второго этажа:

— Мне — туда! — Показала она рукой на проход.

— Тогда до встречи! — Махнул я ей: — Спасибо, что показала, как тут и что!

— Пока! — Махнула она в ответ.

Покинув ДК, хлопнул себя по лбу и вернулся. Спросив у бабули, где тут музыке учат, записался еще и на гитару — дед Лёша это замечательно, но лучше вот так. Вот теперь все, можно идти домой!