Skinова печать

Та посмотрела на нее, как на ненормальную.

— Детка, золото, я же именно этого и боюсь. Я просто до ужаса боюсь, что нас возьмутся освобождать федералы. Это гораздо страшнее, чем террористы. Пусть уж лучше все остается как есть, авось само рассосется.

Библиотекарша показал на висевшие под потолком, опутанные проводами связки самодельных мин.

— Но ведь бомбы могут взорваться!

— Это не бомбы, — успокоила ее многоопытная старушка. — Это мыло, я отщипнула кусочек, когда эти дурни отвернулись. — Она показал пальцем на Ибрагима и двух его подручных.

Один из помощников торчал у входа, другой контролировал окна. Сам Ибрагим прохаживался по залу от сцены до выхода. Ему было скучно. Ожидание выводило его из себя. Он подошел к библиотекарше и грубо дернул за руку.

— Пошли за занавеску! — приказал он. — Трахать буду. Перед смертью хоть кайф поймаешь. Потом спасибо скажешь. Все равно вам башка рэзать будем. Зачэм ломаешься, как целка? Целка в могилу не унесешь!

— Мерзавец! — Библиотекарша вдруг вырвала свою руку из лап Ибрагима, выхватила у него из-за пояса большой пистолет и с трудом нажала на тугой спусковой крючок.

Но выстрела не последовало. Ибрагим вырвал пистолет из ее руки и наотмашь ударил рукояткой по лицу. Девушка отлетела к стене.

— Ха, дура! — воскликнул Ибрагим. — Оружие — оно для мужчин предназначено! С ним надо уметь обращаться. Не хотела со мной по-хорошему, теперь пожалеешь.

Он сунул пистолет за ремень и уселся в кресло, положив ноги на стол. Пистолет уперся стволом ему в пах. Ибрагим вскочил, как ужаленный, выхватил пистолет и в сердцах бросил на стол. Лицо его сморщилось от боли.

— Эй, Муса! — крикнул он одному из помощников. — Ты первым будешь этой дуре целка ломать. Давай!

Бабушка Фира встала со своего места, подошла к Ибрагиму.

— Как вам не стыдно, молодой человек! — укоризненно сказал она, глядя ему в в глаза.

— Ты что хочешь, старый старух? — раздраженно спросил Ибрагим. — Нэ надэйся, тэбя трахат нэ будэм.

— Я только хотела спросить, сколько вам лет? — невозмутимо поинтересовалась бабушка Фира.

Ибрагим почему-то смутился.

— Ну, это… Мнэ трыдцат скоро будет. Ты зачем спросил?

Но бабушка Фира не ответила, только головой покачала и с сожалением произнесла.

— Да, уже поздно.

— Что поздно, слюшай?!

— Аборт поздно делать. Упустили вас, юноша.

— Вах, шайтан-старух! — подскочил на своем кресле Ибрагим и потянул из-за пояса огромный кавказский кинжал. — Тебе первой сейчас башка отрэжу! Совсем с ума сошел!

— Как вы смеете так разговаривать с пожилой женщиной?! — возмутилась библиотекарша. — Она не сумасшедшая!

Бабушка Фира тоже не согласилась с Ибрагимом.

— Нет, я вовсе не сумасшедшая. Конечно, я иногда утром не помню, куда накануне вечером положила свои очки, зато до мельчайших деталей помню все, чему научилась в молодости.

— А чем ты занималась в молодости? — с любопытством спросил Муса.

Вместо ответа бабушка Фира схватила пистолет, опрометчиво оставленный Ибрагимом на столе, лихо передернула затвор, одновременно спуская флажок предохранителя, и трижды выстрелила по часовой стрелке, как ковбой в голливудском боевике.

Ибрагим и двое его помощников медленно осели на пол там, где их застала смерть. Они едва успели изумиться, на большее у них не хватило времени. Во лбу у каждого зияло по аккуратному отверстию от пули.

Библиотекарша так и застыла с открытым ртом. По истечении бесконечно долгой паузы она, слегка заикаясь, сумела, наконец, выдавить из себя:

— П-п-простите, так чем вы за-занимались в молодости?

— Я была ликвидатором в еврейском партизанском отряде братьев Остропольских, — ответила бабушка Фира, дунула в дымящийся ствол пистолета и подмигнула библиотекарше.

— Как интересно! — охнула та. — А вы не могли бы выступить перед школьниками на вечере, посвященном Дню Победы?

— Если доживу, почему бы и нет? Я люблю общаться с молодежью.

Молодежь с затаенным восхищением смотрела на старуху, которая на их глазах тремя выстрелами быстрее, чем за три секунды, уложила троих вооруженных бандитов.

В это время на пороге актового зала появились две нелепые фигуры. Одна в плаще Карабаса-Барабаса, другая в клоунском балахоне Арлекина. Впрочем, костюм мог принадлежать и Пьеро. Маски они успели снять, это, в сущности, и спасло их от метких выстрелов, а бабушку Фиру избавило от необходимости вновь демонстрировать свое искусство стрельбы в контур. Крюков мгновенно сориентировался в ситуации.

— Бабуля, давно вы собираете штанцмарки? — спросил он старушку с пистолетом, указывая на красные дыры во лбах террористов.

Бабушка Фира скромно улыбнулась, и ответила что-то в том смысле, что мастерство не пропьешь, особенно, если не брать в рот спиртного…

— А это вам не мешает заниматься пулевой стрельбой? — опер указал на свисающие с потолка гроздья похожих на свертки упаковок с взрывчаткой.

Бабушка Фира беспечно махнула на них стволом.

— Нет, это же мыло, а я пользуюсь «Досей». Зачем платить дорого, если можно сэкономить… Короче, надо срочно выводить детей в безопасное место.

В проеме двери появился дядя Сема. Он долго не мог сообразить, каким образом трое бандитов прекратили свое бренное существование, так что бабе Фире пришлось снова повторить свою команду. Дядя Сеня встрепенулся, как молодой конь:

— Там, за сценой дверка имеется, — сказал он, рысью пересек весь весь зал и скрылся за занавесом. Через минуту оттуда послышался его сдавленный голос: — По одному ко мне.

Операцию по спасению заложников возглавила бабушка Фира, к которой вернулась ее партизанская бдительность. Она выглянула за маленькую дверь — ничего подозрительного. После удачной разведки она разрешила библиотекарше по одному выпускать юных заложников на улицу. Крюков и Хорст страховали входы и выходы из помещение. Когда все дети, а также пожилая учительница и молоденькая библиотекарша были эвакуированы, Крюков подвел итоги отстрела бандитов:

— Вы, бабушка, грохнули троих террористов, — сказал он старой партизанке, — значит, Полковник с парой людей еще где-то тут бродит. Маша у него. Будем искать… — он кивком показал Хорсту на выход, но воспользоваться им они не успели.

Осколки окон актового зала со звоном посыпались на пол. Под треск выбиваемых рам в помещение вломились бойцы в камуфляже. Впереди шел Вадим. В бронежилете, титановом сферическом шлеме, с автоматом «Абакан» в руках и гранатометом за спиной он воплощал собой машину для уничтожения живой силы противника. Терминатор из будущего, по-другому и не скажешь. Только делать ему и его людям было здесь нечего. Бабушка Фира уже навела порядок, а помогли ей два сомнительных типа в нелепых карнавальных костюмах.

Крюков с трудом убедил старушку выйти на улицу и удалиться на безопасное расстояние. Остальных заложников погрузили в автобус и отправили в ближайшую больницу для медицинского осмотра.

Из школы донеслись несколько выстрелов: последние террористы присоединились к своим соратникам в райских кушах. Возвратившийся Вадим подвел скорбный итог. Шесть мертвых боевиков, трое «двухсотых» гражданских. Поиски продолжаются. Ни Машки, ни Полковника так и не нашли.

Крюков и Хорст тщательно обследовали подвал.

— Там несколько трупов, — доложил Крюков по возвращении Вадиму. — И этот, Алан, без сознания. Что теперь будем делать?

— А теперь пора наведаться в особняк к вашему Анвару, — ответил тот.

Личный состав стал грузиться в машины. И тут Крюкова ждал неприятный сюрприз. Он не смог найти свою «рябуху».

— Это Полковник угнал, больше некому, — предположил Хорст.

Крюков тяжело вздохнул. Это похищение подтверждало его худшие предположения. О его методе запуска двигателя с помощью отвертки знали только свои. Выходило, что Полковник и в самом деле был человеком из его ближайшего окружения.

Дыня любил рулить. Но сейчас он не получал от этого занятия никакого удовольствия. Началось с того, что Шварц выдернул его прямо с тренировки и велел срочно собраться и взять права. Их Дыня недавно получил с подачи того же Шварца.