Skinова печать

В центре собрания, закрыв лицо капюшоном, стоял Шварц. Он инструктировал бригадиров.

— Наша задача — не просто избить их, а обратить в бегство, подавить физически и морально. Поэтому применим военную тактику. На войне чаще всего применяются два приема — прорыв фронта или охват флангов с последующим окружением. Какой из них подойдет нам больше?

— Окружение, — подсказал кто-то из бригадиров. Остальные с ним согласились.

— Окружить и замесить!

Но Шварц не согласился.

— Хрен вы угадали, пацаны! Окружение страшно на войне, а не в драке. Вы же «архангелов» не наглушняк валить собираетесь! Тогда что от него толку? Нет, братва, мы пойдем другим путем. Самых толковых пацанов соберем в центре. Поведем их я и Хорст. По бокам и с флангов поставим тех, кто пожиже. И пусть «архангелы» нас окружают. Тем самым они заставят драться тех из нашего отстоя, кто в других обстоятельствах будут только плестись в задних рядах, переминаться с ноги на ногу, сопли жевать и яйца почесывать. И пока силы «архангелов» станут терять на них время, мы перехватим инициативу и ударом сомкнутой колонны обратим их центр в повальное бегство, опрокинем и размажем, как повидло по унитазу. Помните, нам надо закрепить нашу победу, чтобы «архангелы» сами поняли, что мы сильнее!

Хорст подумал, что Шварц раньше служил в армии, причем наверняка офицером. И, судя по всему, считался не самым плохим.

Шварц заметил Хорста, подозвал его и вкратце объяснил поставленную задачу. Строй «архангелов» нужно протаранить, а они двое, во главе группы лучших бойцов-гвардейцев, должны стать острием этого тарана. Потом спросил:

— Ты с собой что-нибудь захватил? Без прибора ведь, как известно, и вши не забьешь. А то имей в виду, — он указал на грузовичок, — в «бычке» арматура нарезанная и трубы.

— Обойдусь как-нибудь, — буркнул в ответ Хорст. — Руки-ноги на что?

— Ну, как знаешь, — не стал спорить Шварц. — Колюще-режущего я и сам не одобряю, но что-нибудь тяжеленькое и тупое, считаю, не повредит.

— А голова на что? Особенно с похмелья. Тупее и тяжелее ничего не придумаешь. Ладно, пошли людей в гвардию отбирать.

Они быстро построили своих бойцов на поляне. Самые крепкие и безбашенные и без всякого отбора оказались в первых рядах отряда. Узнав, что в бой их поведут Шварц и Хорст, ветераны движения, они дружно заорали:

— Хайль Шварц! Хайль Хорст!

«Хорошо, что Жидоморов не слышит, а то от зависти неделю спать не будет», — подумал Хорст.

Профессор считал себя идеологом и силовые акции своим личным посещением не жаловал. Сейчас Хорст подумал об этом чуть ли не с презрением. Он и сам не заметил, как за последние дни пошатнулся в его восприятии авторитет вождя. А ведь еще недавно он верил ему безоговорочно. Но тогда был жив Витас, и Ваньшу не обвиняли в измене.

Хорст решил после драки переговорить со Шварцем. Тот чаще общался с Жидоморовым и мог пролить свет на происходящий абсурд.

С противоположной стороны поляны двинулись ряды «архангелов».

Крюков издалека любовался двумя армиями, изготовившимися к столкновению. Числом собравшихся с обеих сторон было более сотни. Численность отрядов казалось равной. Возможно, «архангелов» пришло немного меньше, но у них почти не имелось мелкой шпаны. В основном молодые мужики, прошедшие службу в армии или тюрьму.

В руках у многих опер заметил подсобный материал, в основном разного рода металлические предметы разового использования, которые при налете милиции и поспешном бегстве бросить не жалко. Сама милиция не показывалась. В лучшем случае, патрульные сейчас так же, как и Крюков, наблюдали за происходящим с безопасного расстояния.

И то верно. Разнимать «армии» сейчас стал бы только полный идиот. В таких случаях обе враждующие стороны объединяются и с удвоенной яростью обрушиваются на нового противника. Чтобы разогнать сейчас эту кучу, понадобилась бы рота ОМОНовцев со щитами и палками, а также спецтехника с брандспойтами, резиновыми пулями и слезоточивым газом. Вот бы ребята повеселились!

Из шеренг бойцов вперед выбежали «микроны» и «карлики» — боевая молодежь младшего детсадовского возраста. Они обрушили на противника град камней и оскорблений. После этого с громоподобным ревом стороны ринулись друг на друга. Сшиблись так, словно столкнулись два средних танка времен Великой Отечественной. Во всяком случае, грохот пошел именно такой.

Бойцы не стали разминаться на кулаках, а сразу пустили в ход железные прутья, обрезки труб, колья и прочую нехитрую, но полезную технику, известную со времен нижнего палеолита.

Крюков отметил и оценил военную хитрость бритоголовых фашистов. «Архангелы» сумели охватить их плотную колонну едва ли не кольцом. Случись это в настоящем бою, окруженных истребили бы в течение считанных секунд. Но в данном случае окружившие лишь завязли в свалке с окруженными, которые и хотели бы обратиться в бегство, да некуда было. И волей-неволей пришлось сражаться.

Тем временем клин фашистов упорно двигался вперед, сминая и опрокидывая центр «архангелов». На острие клина Крюков приметил Хорста и мощного бойца с капюшоном на голове. Они пробивались в направлении холма, где располагалась ставка «архангелов».

Господствующую над местностью высоту холма Миха Архангельский избрал в качестве командного пункта. То есть командовать он, конечно, не мог, поскольку драка развивалась стихийно, но изображать главнокомандующего пытался.

Холмик местами порос довольно густыми кустами и небольшими деревцами. Эта растительность позволила бы Михе, в случае неблагоприятного расклада, оперативно смыться с поля боя. Сейчас в таком маневре не было надобности. Миха, окруженный группой личных телохранителей, гордо восседал на обрубке бревна, как Наполеон на барабане, и бежать никуда не собирался.

Позади себя Крюков вдруг услышал тихое ворчание мощного мотора. Он оглянулся. Шагах в десяти от него остановился большой черный внедорожник. Из открывшейся двери показался пассажир. Он занял позицию наблюдателя и принялся следить за дракой в большой бинокль.

Крюков не поверил своим глазам. В наблюдателе он узнал Анвара собственной персоной. Тот также заметил опера, но принял его за досужего ротозея, пришедшего поглазеть на драку.

Анвар не скрывал своей радости.

— Вах, как хорошо, э! Бараны должны драться, иначе совсем подохнут от скуки!

А события на поле битвы развивались непредсказуемо.

Хорст махал в первом ряду. Его руки и ноги мелькали с быстротой молнии. И обладали такой же сокрушительной силой. Оружие в руках его противников только мешало им, замедляя реакцию. Хорст легко успевал уклониться, иногда отводил удары с помощью рук. Сам же наносил удары исключительно ногами, обутыми в боевые «камелоты» с высокими берцами. В тесной толчее, где некуда отскочить, они неотвратимо настигали «архангелов» одного за другим.

Из всех попавшихся Хорсту в этой свалке врагов лишь двое оказались невооруженными. Их он пощадил, только сбил дыхание ударами по корпусу и уложил отдыхать на вытоптанную десятками ног травку. С теми, кто размахивал перед его носом разного рода приспособлениями, так или иначе относящимися к категории «дрын», он расправлялся жесткими ударами, не интересуясь при этом целостностью их конечностей или челюстно-лицевого аппарата.

Один придурок с синими от наколок руками — верно, из монашеской братии — пустил в ход выкидной нож. Хорст обошелся с ним особенно жестоко. Он отбил его довольно ловкий выпад ногой, перехватил вооруженную кисть, вывернул наизнанку и загнал клинок в ляжку незадачливого бойца.

Владея искусством видеть в бою все, что делается вокруг, Хорст отметил боковым зрением автобус, затаившийся в некотором отдалении от поля бранной славы. Он сразу заподозрил в нем средство передвижения ОМОНа. Но время шло, бой приближался к кульминации, а обитатели автобуса все не подавали признаков жизни. И Хорст перестал обращать на него внимание и целиком переключился на захватывающий процесс мордобития. Он упорно пробивался к холму, на котором помесью Наполеона с Чапаем восседал Миха Архангельский.