Skinова печать

«Как же это я его? — подумал опер. — Он морпехов американских кладет, как кегли, а я его с двух ударов вырубил. Нехорошо получилось».

Задержанный стал приходить в себя. И тут сыщик догадался о причине столь легкой победы над грозным противником. Тот явно был не в себе. И полученные от Крюкова удары не могли стать причиной такого поведения.

На шум прибежали охранники. Узнав, что их чуть не взорвали вместе с особнячком, они помчались звонить в ФСБ. Хотели попинать связанного террориста, но Крюков погнал обоих взашей.

— Не фига моим террористам нюх топтать! Наловите своих и пинайте сколько влезет. — Он никак не мог сообразить, за каким хреном кому-то понадобилось взрывать здание президентской комиссии.

Фээсбэшники на скорую руку допросили задержанного, но почему-то не заинтересовались его персоной и передали его милиции. У Крюкова создалось впечатление, что поступили они так неспроста. Позвонил им кто-то, причем с такого уровня, что сопротивляться не стоило. Разнюхать поподробнее сыщик не сумел, так как ему позвонил Игнат. Торопливо, запинаясь, он сообщил о прошедшем ночью «соборе» и о виртуальной расправе с предателями. При этом не забыл набить себе цену.

— Я был на волосок от гибели. Они меня чуть не зажопили. Пришлось подставить Ваню-дурака. Кажется, прошло.

— И не стыдно? — спросил Крюков как можно суровее. — Предал товарища.

— Во-первых, мне дурак не товарищ, — обиделся Игнат. — А во-вторых, я его предупредил, и он успел смыться.

— Значит, и тех, и других предал. Молодец! — одобрил Крюков. — Политиком станешь.

Кроме Вани, Игнат назвал по требованию опера имена других врагов и изменников, приговоренных великим хуралом-трибуналом к символической казни. Присутствие в списках Витаса особенно заинтересовало сыщика, но виду он не подал. Уточнив место шабаша, он не поленился съездить туда и тщательно его исследовать.

Крюков исползал весь холм, нашел место захоронения черного гроба, но нашел только бутылки из под пива, конфетных оберток и здесь обнаружить не удалось.

Получается, что в городе орудует еще одна, хорошо законспирированная группировка бритоголовых? И, если бы не бдительность местных жителей, о них бы так никто и не узнал?

После долгих поисков опер отправился в отдел, где его давно ждали коллеги. Им не терпелось немного поправиться после вчерашнего. Приехав, сыщик обнаружил кабинет пустым, но в шкафу его ждала наполненная до краев стопка, накрытая, как на поминках, блюдечком. Сверху на блюдечке лежал соленый огурчик. Что винная порция ждет именно его, сыщик убедился путем визуального осмотра. Ко дну стопки пластырем приклеили бумажку с фамилией, надписью к стеклу. Так что, заглянув в стопку сверху, опер увидел увеличенные водкой, как линзой, буквы.

Он не стал выпендриваться и тут же употребил напиток. Не то, чтобы особенно хотелось, но и случай упускать смысла не было.

Отдохнув и поспав немного, Хорст вышел из дома. У него накопилось много дел. Жидоморов обещал нажать на какие-то закулисные рычаги, подключить сочувствующих его движению «больших людей» и добиться восстановления Хорста в Университете.

Свернув в проулок между школой и детским садом, Хорст вдруг заметил вертлявого субъекта. К субъекту подбегали школьники, и тот передавал им что-то в обмен на деньги. Несмотря на свою вертлявость, появление Хорста субъект все-таки проворонил. Он жалобно пискнул, как раненый заяц, и попытался вырваться, оставив в руке преследователя рукав куртки. Но Хорст догнал его и подсечкой отправил на асфальт. Если бы не забор, несчастный мог бы укатиться неизвестно как далеко.

Хорст заботливо наклонился над упавшим.

— Я ведь тебя предупреждал, что если еще раз увижу с наркотой возле школы, убью. А ты не поверил? Жаль.

И он от души врезал ногой по скрюченному полутрупику.

— Придется тебя тут задолбить и бандеролью Мусе отправить. А товар твой в сортир слить.

Неожиданно солнце закрыла обширная тень. Хорст оглянулся. Перед ним стоял старый знакомый по спаррингу в «Подвале», Дыня.

То ли утратив остатки разума, то ли не узнав Хорста, Дыня надвинулся на него.

— Ты че на пацана наезжаешь, че беспредел творишь? — вежливо, но с угрозой спросил богатырь.

— А ниче, — ответил Хорст. — А ты че?..

— Крышую, — лаконично пояснил Дыня. — Так что извинись, ответь за беспредел и разбежимся.

Хорст окинул его массивную фигуру с ног до головы. На вид, по прикиду, конкретный скин. Ботинки «камелот», белые шнурки на десять дырочек, камуфляжные коротковатые штаны, куртка-бомбер, майка с цифрами «88».

— А почему у тебя две восьмерки на майке? — поинтересовался Хорст.

— Ну, это, типа трех шестерок, как число сатаны.

— А шнурки белые почему?

— Форма такая, — сплюнул на песок Дыня. — Ты мне лапшу не вешай, за беспредел ответить придется.

Хорст сжал губы в тонкую ниточку. Он с трудом себя сдерживал.

— Значит, крышуешь? А кого ты, чмо, крышуешь? Тебя хачи за полбанки пива в «шестерки» наняли, а ты и рад для них силы рвать. А ты хоть знаешь смысл белых шнурков? Они означают, что ты хачей громил! А две восьмерки — две буквы «х», она в немецком словаре под номером восемь стоит и значит «Хайль Хитлер». Так вот, даю секунду испариться отсюда. Не успеешь, я твою крышу на хрен сворочу. А пока я вот что тебе скажу — то, что ты видел, еще не беспредел.

И начал окучивать Дыню ногами по нижним конечностям. Тот ждал ударов в голову, поэтому не успел ни отскочить, ни поставить блок. С техникой «липкие ноги» он, похоже, тоже не был знаком. Не прошло и секунды, как Дыня покачнулся на избитых в мочалку ногах. Он с большим опозданием рванулся к быстрому и резкому врагу, но почувствовал, что ноги его просто не держат. Он стал проваливаться вперед, тут Хорст встретил его ударом снизу в челюсть и добавил боковым в голову. Победитель не смог удержаться и долго месил упавшего ногами.

— Вот что такое беспредел, — вымолвил он, наконец, переводя дыхание.

Но толстяк хотя бы отчасти выполнил свою функцию зашиты. За то время, пока Хорст занимался им, вертлявый наркодилер успел благополучно смыться.

На краю «Царского села», части поселка «Дружба», расположенной рядом с лесом, стоял трехэтажный особняк Анвара. Он прятался за высоким забором. Забор этот не имел ничего общего с кирпичными оградами преуспевающих бизнесменов. Это была состоявшая из монолитных бетонных блоков стена типа «Берлинской».

В этот особняк и привезли соседку Жасмин Оксану. Ее бесчувственное тело выгрузили из машины и отнесли в подвал, где располагались отдельные комнаты, запирающиеся снаружи.

Здесь же оборудовали импровизированную дежурку. Дежурный принял гостью и затащил в свободную комнату. Запер дверь.

— Если очнется, введешь ей ударную дозу, а дальше, как обычно. Но смотри, не устрой передозировку. Сейчас каждая кукла на вес золота, — распорядился Ибрагим.

Дежурный кивнул.

— Сделаем, начальник. Через неделю девочка будет управляема, как стиральная машина. Лишь бы лекарства хватило.

Ибрагим с подозрением посмотрел в глаза дежурному и крепко взял его за воротник.

— Что ты хочешь сказать, собачий сын? Опять перерасходовал? Воруешь?

Дежурный перепугался не на шутку, он знал, каков Ибрагим бывает в ярости. А в ярость тот приходил каждый раз, когда обнаруживал перерасход наркотика. Но ведь и дежурному надо как-то жить…

— Нет, что вы! — испуганно пролепетал он. — С этим все нормально. Вы же сами выдаете строго по дозам. У вас все под замком.

— А ты не разбавляешь? Нет?! Смотри, проверю! Если узнаю, что бодяжишь лекарство, сам тебя задушу! Ладно, пока живи. А где Анвар? — успокаиваясь, спросил Ибрагим.

— Проводит акцию, — все еще дрожа, ответил дежурный. — Он велел вам подождать его.

Ибрагим пожал плечами.

— Когда вернется, скажи, что я в баре.

Дежурный еще ворчал что-то себе под нос по поводу мусульман, употребляющих алкоголь, но Ибрагим его уже не слушал, а топал по лестнице наверх.