Страница 18 из 97
Она почти мгновенно краснеет, а я хмурюсь.
— Оставь её в покое.
Лили поднимает руки.
— Нет, все в порядке. Я хочу объясниться… — её взгляд метнулся к камерам.
— Не смотри в объектив, — отчитывает её Скотт, словно она ребенок. — Это несложная задача, милая.
— Можешь ты хоть раз сказать что-нибудь так, чтобы не казаться свиньей? — спрашиваю я.
Он ухмыляется, как будто я предложила ему отсосать. Оххх. Я — испытание, я понимаю это. Я — сука, которую он хочет заманить в ловушку. Но по правде мои оскорбления не должны никого так сильно заводить. Если я начну делать ему комплименты, потеряет ли он вдруг интерес?
Лили уделяет Скотту внимание.
— Я хочу, чтобы у зрителей было настоящее, правдивое представление сексуальной зависимости. Хотя бы одна история. Моя история. Может быть, если найдется ещё одна девушка, похожая на меня, она не будет чувствовать себя такой одинокой.
— Хорошо, — говорит Скотт, кивая. — Я поверю. Какого черта ты выглядишь испуганной рядом со мной? Разве ты не должна сейчас хотеть опуститься на колени? — он открывает холодильник и ставит на полку сметану и молоко.
— Я прохожу курс реабилитации, — возражает Лили. — У меня есть парень. Я не хочу заниматься сексом ни с кем, кроме него. Так что нет, у меня нет никакого желания вставать перед тобой на колени. И я всегда была застенчивой. Просто не... во время... этого.
Она говорила мне, что во время секса чувствует себя совершенно другим человеком: раскрепощенной, сильной. Это единственное, что, по её мнению, у неё хорошо получается, и она приняла это знание близко к сердцу. После секса её захлёстывает стыд, она думает, что никогда не сможет добиться чего-то большего, что она и правда просто шлюха, что её единственный талант в жизни — это трахаться. И этот образ становится для неё навязчивым, вплоть до нездорового состояния. Женщина, которая великолепна в сексе, у которой его в пять раз больше, чем у среднестатистического мужчины — это не то, чем она может хвалиться. Не в обществе, которое легко навешивает на нее ярлык шлюхи.
Жизнь Лили наполнена унижением. В этом нет никакого успеха.
И мне бы хотелось защитить её, но нельзя оградить девушку от мира, не забрав её из него.
— Ты даже не можешь произнести слово секс? — говорит Скотт насмехаясь. — Господи Иисусе.
Она заправляет прядь волос за ухо и поворачивается ко мне, пытаясь не обращать на него внимания, но я вижу, как обида тенью ложится на её лицо.
— Я пойду делать домашнее задание, — говорит она тоненьким голосом.
— Эй… — я вытираю руки о полотенце и касаюсь её плеча, прежде чем она уходит. — Не слушай его, — шепчу я. — Он отвратителен.
— Я знаю. Коннор сказал мне то же самое сегодня утром.
Я хмурюсь.
— Серьёзно?
— Да, он сказал, что Скотт будет смеяться надо мной, а я просто должна помнить, что все ненавидят Скотта и любят меня, — она смеется, но её глаза наполняются слезами. Она вытирает их, прежде чем они скатываются. — Я не хотела так много плакать на этой неделе, честно. Думаю, у меня месячные. Я могу использовать это как оправдание, верно?
Я обнимаю её, даже если мои объятия довольно жёсткие. Моё сердце разрывается за неё каждый раз, когда кто-то осуждает её зависимость. Как будто это глупая шутка. Это не так. И она не ужасная, не странная и не жалкая из-за того, что чувствует. Если бы мир каждый день клеветал на моё имя в социальных сетях, я бы страдала больше, чем на парочку пролитых слез в неделю.
— Ты позвонишь Ло? — спрашиваю я. Хотя он меня раздражает, он всегда говорит правильные вещи, чтобы поднять ей настроение.
— Да, думаю, позвоню, — она обнимает меня ещё раз, прежде чем уйти в свою комнату. И оставляет меня наедине со Скоттом.
Мой гнев закипает внутри меня, и у меня возникает желание открыть ящики и найти зазубренный нож, чтобы махнуть им над его членом. Я поворачиваюсь обратно к большому холодильнику и замечаю, что Скотт почти опустошил все пакеты с продуктами.
— Ты мерзкий человек, — говорю я ему холодно, — и я могла бы разорвать тебя на части прямо сейчас, но на самом деле мне тебя жаль.
— Почему это? — он сужает глаза и закрывает дверь кладовки.
— Потому что ты только что оскорбил единственную девушку, к которой тебе не следовало приставать. Попав в черный список Лорена Хэйла, ты, как правило, никогда не выходишь из него.
— Парень с острыми скулами, верно? — размышляет Скотт, как будто он не знает этого двадцатидвухлетнего парня, о котором говорят во всех новостях, с которым он виделся и живет вместе. — Он не выглядит таким уж угрожающим.
— Он превратит твою жизнь в ад, — говорю я, улыбаясь, — на шесть долгих месяцев.
— Ну, пока ты празднуешь мою кончину… — он лезет в последний пакет и протягивает мне шоколадку, — я купил тебе это. Я слышал, что это твой любимый.
Моя улыбка только расширяется, когда я верчу темный шоколад в своих руках. Коннор. Мои глаза поднимаются на Скотта.
— Я презираю тёмный шоколад. Но неплохая попытка.
Он сжимает свою челюсть, когда я пихаю шоколадку в его грудь.
Я направляюсь к лестнице и чувствую его разгоряченный взгляд, приклеенный к моей заднице во время моего недолгого пути вверх.
Я не осмеливаюсь оглянуться, чтобы проверить.
Он ни за что не заберёт мою победу.
8. Коннор Кобальт
.
У съемочной группы обеденный перерыв, поэтому единственные камеры, которые нас снимают, прикреплены к стенам и потолку. Это приносит небольшое облегчение: не нужно игнорировать кого-то в комнате.
Райк, Ло и я находимся на самом нижнем этаже таунхауса. Несколько дней назад Дэйзи обнаружила двух крыс, пищащих в её шкафу, и фекалии в её ботинках. Если бы это была Роуз, дом бы перевернулся вверх дном. Но Дэйзи отнеслась ко всему этому спокойно и только упомянула про это Райку. Она хотела, чтобы мы разобрались с этим вопросом, не тревожа её сестер.
Поэтому я прислонился к стене, а Ло присел на корточки перед погребом с мусорным пакетом. Райк исчез внутри погреба высотой в 90 сантиметров, поверхность которого была покрыта черноземом, а из-за маленькой квадратной двери доносилась сильная вонь от плесени и грибка.
Мы ждём, пока Райк проверит мышеловки, которые мы установили.
— Ты выглядишь дерьмово, — красноречиво говорит мне Лорен.
Он прав. Тёмные круги под моими глазами, и если бы не стена, поддерживающая вес моего тела, я бы лежал на земле. Меня подпитывают два часа сна. В субботу я планировал, что наверстаю упущенное сегодня утром, но получил неожиданное сообщение от матери. Я должен был пригласить на завтрак главную рекламную команду Cobalt Inc. и поговорить о продакт-плейсменте.
Наверное, сейчас я мог бы вздремнуть, однако вместо этого я потягиваю кофе. Я бы не хотел пропустить такое.
Наблюдать, как Райк шарит по заросшему паутиной участку в поисках дохлой крысы. Я улыбаюсь. К черту сон. В жизни важнее всего мелочи.
— Я выпускник, пытающийся возглавить многомиллиардную компанию, — говорю я Ло. — Если бы я не выглядел дерьмово, я бы сидел на наркотиках.
Я слышу, как Райк бьется головой о трубу.
— Да черт бы меня побрал(ориг. Fuck me, что дословно означает Трахните меня, используется игра слов), — ругается он.
— Уже предаешься утехам с крысами? — спрашиваю я, обхватывая теплую кружку.
— Иди нахуй, Кобальт, — говорит он ворча и медленно двигаясь. — Самый низкий из нас должен был лезть сюда.
Ло тут же обижается.
— Если бы я знал, что ты будешь строить из себя мученика, я бы сделал это сам, я же всего на три сантиметра короче тебя, бро.
Райк снова ударяется головой и издает недовольный рык.
— Я всё ещё метр, блядь, девяносто два.
Ло опирается руками на бедра, приседая и наблюдая за братом через дверь.
— Кроме того, что ты великан, почему так долго? Ты установил ловушку. Ты должен знать, где она.