Зависимы сейчас (ЛП)

Но вся боль, которая потребуется, чтобы признаться в этом моей сестре — я должна её почувствовать. Рассказать Роуз было самым трудным, что я когда-либо делала, но это еще хуже. Потому что я рассказала Роуз по собственной воле, но в данном случае кто-то сыграл мне на руку, заставив меня сделать это.

Нет никакого сострадания в том, чтобы рассказать ей мой секрет. Это просто... необходимо.

Очень тихо я говорю:

— Я сексуально зависима.

Её слезы высохли. И она кивает. Моя сильная, бесстрашная сестра.

— А мама... она знает?

Я качаю головой.

— Папа?

— Нет.

Дэйзи смотрит на Райка.

— Ты знал.

— Это сложно.

Дэйзи снова кивает, пытаясь понять, я думаю. Её взгляд переходит на Коннора.

— И ты знал.

— И Роуз. Это всё, — говорит Коннор.

Роуз. Мой взгляд устремляются на дверь задней кабины, где стоит кровать. Я бы хотела, чтобы она была здесь. Она как колючий железный стул, который выдержит любую битву.

— Но не Поппи? — спрашивает Дэйзи.

— Не Поппи, — говорю я, — а Роуз я рассказала только полгода назад. Я бы рассказала тебе раньше, но мне было... мне... мне стыдно, — слёзы снова наворачиваются. — Ты моя младшая сестра. Я не хотела, чтобы ты видела меня такой.

Я неудачница. Сломанная, жалкая. Я больше не могу раздавать сестринские советы и ожидать такого же восхищения в ответ. Все изменится.

Её темные брови сходятся вместе, такое уродливое выражение для кого-то такого красивого.

— Ты всё тот же человек, Лили. Я просто... мне нужно к этому привыкнуть, — её глаза переходят на Ло. — Как давно ты знаешь?

Мы встречаемся взглядами. Как давно он знает? Как давно я знаю? Установление даты похоже на попытку определить, когда начинается и заканчивается скачок роста. Неизмеримое время.

Думая об этом, я вспоминаю все моменты, которые мы разделили. От детства до подросткового возраста и взрослой жизни. Мы жили вместе, любили вместе, и проебывались вместе. Не уверена, что многие люди могут сказать такое о ком-то другом.

Его глаза смягчаются, и он поворачивается к Дэйзи.

— Некоторое время.

Некоторое время. Похоже на правду.

Дэйзи открывает рот, чтобы задать другой вопрос, но тут из её кармана начинает играть песня Боба Дилана. Она достает свой телефон в тот же момент, когда что-то вибрирует возле моей ноги. Ло достает свой собственный телефон.

Раздается звонок и еще одна вибрация, и Коннор с Райком смотрят на свои. Должно быть, мы попали в зону неба с хорошим приемом сотовой связи. Кто знает, как долго люди звонят?

— Это мама, — говорит Дэйзи.

— Мой терапевт, — говорит мне Ло.

— Моя мама, — добавляет Райк.

Мы все смотрим на Коннора. Его глаза метнулись к глазам Ло.

— Частный детектив. Я должен ответить.

Он удаляется в заднюю каюту, где спит Роуз. Мы всё ещё не знаем, кто слил информацию, но, возможно, теперь узнаем — не то, что это ещё важно. Что сделано, то сделано.

Телефон Дэйзи продолжает играть «Shelter from the Storm», и все сидят на нервах, чем дольше игнорируют звонки.

— Иди поговори с ними, — говорю я.

Дэйзи фыркает и смотрит на свой телефон.

— Мне просто нравится эта песня.

Райк кладет руку ей на плечо.

— Роуз все равно должна сначала поговорить с твоими родителями.

Она качает головой.

— Нет, все в порядке.

Она нажимает на зеленую кнопку и прикладывает трубку к уху. Дэйзи рискует сесть рядом с Мелиссой, поскольку та уединилась в самом укромном уголке всего самолета. (Кроме туалета, естественно). Мелисса застывает на своём месте, чувствуя себя неловко и немного ошеломленная всем происходящим.

— Мне нужно в туалет, — бормочу я, собираясь встать.

Я могу представить себе ужас на лице моего отца. На лице матери. Не думаю, что когда-нибудь смогу противостоять им.

Ло хватает меня за запястье, прежде чем я поднимаюсь с дивана.

— Тебе не стоит сейчас оставаться одной.

— Мне просто нужно в туалет, — говорю я ему снова, отдергивая его руку.

Он смотрит на меня с видом, типа тебе действительно нужно или нет?

Нет, не нужно. Я хочу поплакать в одиночестве. Думаю, он это знает, и я понимаю его страх, что я буду избегать своих эмоций с помощью мастурбации, как я делала в прошлом.

Это заманчиво.

Я остаюсь на месте и утыкаюсь лицом в подушку. Новости снова прокручиваются в моей голове, и я снова на грани слез.

— Эй, Лили, — Райк подходит и толкает меня в бок. — Я не хочу разговаривать с мамой, так что, может, сыграем в карты? — он смотрит на Ло. — А тебе нужно поговорить со своим терапевтом.

— Я могу остаться здесь.

Райк бросает на него твердый взгляд.

Он вздыхает, сдаваясь быстрее, чем обычно. Должно быть, я истощила его энергию. Ло поднимается и исчезает в уборной.

— Лили? Карты? — он достает колоду из кармана и тасует.

Я отпускаю подушку, чувствуя его тактику отвлечь меня.

— Что за игра?

— Всё, что захочешь.

— Рыбалка.

Он смотрит так, будто я чуть не проткнула его душу.

— Ты сказал, всё, что захочу, — напоминаю я ему, пытаясь вытереть беззвучные слезы, которые продолжают падать против моей воли. Мне нужны постоянные салфетки, приклеенные к моим слезным протокам. Как при кровотечении из носа. Будет ли это работать?

— Это даже не игра для двух человек, — говорит мне Райк.

— Но в неё все равно можно играть вдвоем, — я хочу отвлечься, а не ломать себе голову, изучая новую игру.

— Хорошо, — говорит он, соглашаясь, когда я сажусь на пол, поскольку здесь нет журнального столика. Он раскладывает карты на ковре, и я стараюсь не капать на них слезами.

— Мы сейчас пролетаем над Джорджией, — слышу я слова Дэйзи. — Нам недолго осталось.

Её голос сильно дрожит. Мне не нравится, что она первая говорит с нашими родителями.

Обеспокоенный взгляд Райка мечется между Дэйзи и его картами.

— У тебя есть король?

— Ловись рыбка.

— Лили дремлет, — говорит Дэйзи.

Райк берет карту, а затем пинает моё колено.

— Твоя очередь.

Точно.

— У тебя есть... — я смотрю на свои карты. — Восьмерка?

Я смотрю на дверь ванной, не слыша ни звука от Ло. Но он оставил дверь приоткрытой, чтобы мы знали, что он не делает ничего необдуманного, например, не пьёт алкоголь или... ещё хуже. У меня болит грудь, как будто кто-то решил встать на мою диафрагму.

Райк протягивает мне свою восьмерку и ворчит под нос о том, что это самая дурацкая, блядь, игра. Но он частично сосредоточен на моей сестре в углу.

— Я не могу ее разбудить, — говорит Дэйзи, ее голос становится все более безумным и низким. — Подожди, пожалуйста... я не хочу... Мама.

Райк встает прежде, чем я нахожу в себе силы перенести вес на свои желатиновые ноги. Он подходит к нише с четырьмя креслами. Ему приходится наклониться над оскалившейся Мелиссой, чтобы дотянуться до Дэйзи.

— Дай мне телефон, — шепчет он, но я все равно слышу его враждебный голос.

— Мама, — говорит Дэйзи. — Мне нужно идти... Но... Я... Подожди... Я...

Райк выхватывает у нее телефон, пока у нее не случился срыв. И в то же время я замечаю Роуз, которая стоит в середине прохода в самолете, ее взгляд устремлен на меня с такой уверенностью и силой, что мне сразу же хочется оказаться на её месте. Быть сильной и построенной как крепость, способной выдержать всё, что на меня обрушится.

Я встречаю её взгляд, но показываю на Райка, который сейчас сжимает мою мать — или телефон, в котором находится моя мать. Роуз понимает. Она выхватывает у него сотовый Дэйзи и немедленно переходит в режим управления кризисом.

— Мама, успокойся. Нет, — огрызается она. — Нет.

И это всё, что я слышу, когда она возвращается в кабину, чтобы поговорить наедине. Она сказала то единственное слово, которое не смогла сказать Дэйзи.

Не уверена, что я тоже смогла бы.

Дэйзи смотрит в окно. Райк что-то шепчет ей, а она только кивает и жестом указывает на меня.