Страница 10 из 112
Я смотрю на свои руки, немного смущенная, но в то же время благодарная, что они не разговаривают за моей спиной.
— Все, чего я хочу, — говорит ему Роуз, — это чтобы ты не закрывался от нас. Если вам кажется, что вы делаете что-то неправильно или не можете с этим справиться, не игнорируйте это. Ты должен кому-то рассказать, и это не обязательно должна быть я. Если вам будет удобнее поговорить с Райком, или с Коннором, или даже с психотерапевтом, с кем угодно — пожалуйста. Я просто не хочу, чтобы Лили страдала из-за того, что ты не можешь попросить у других помощи.
Я понимаю ее страхи. Мы так долго изолировали себя, что отгородиться от всех было бы естественным регрессом. Я просто никогда по-настоящему об этом не думала.
— Я обещаю.
Она выглядит немного озадаченной тем, как легко он уступил.
— Мы с тобой хотим одного и того же, — напоминает ей Ло.
Впервые Ло и Роуз, кажется, в чем-то согласны, но это только оказывает на меня безумное давление. Они могут подумать, что Ло потакает мне. Но я боюсь, что сама все испорчу.
4. Лили Кэллоуэй
.
Райк и Коннор уходят после того, как мы разработали план по поиску отправителя СМС. Коннор позвонит своему частному детективу, а затем все мы начнем составлять список врагов Ло. Я просто надеюсь, что завтра я не увижу свое лицо на обложке People.
Ло уже лежит в постели, когда я закрываю дверь в ванную. Он выглядит довольным и делает пометки в своём дневнике, окутанный в тёплый свет от лампы. Тумбочка кажется такой пустой без стакана виски. Мы оба проходим через монументальные изменения, и с тех пор, как он вернулся, у нас не было возможности обсудить наше будущее или что-то серьезное. Анонимные сообщения ввели нас в немедленный ступор.
Его взгляд отрывается от дневника, и он изучает меня, пока я стою посреди комнаты, не зная, что делать. Ещё в университете, после того как мы стали официальной парой, я почти каждую ночь спала в его постели. Но мы не обнимались. Он не шептал мне на ухо всякие милые пустяки, пока я не засну. Мы трахались, пока я не теряла сознание, а потом он расправлялся с выпивкой и следовал моему примеру.
Я продержалась три месяца без секса, но только потому, что Ло не было рядом. Он не лежал со мной в постели. Это сравнимо с тем, как если бы я прокралась сюда с бутылкой Джека Дэниэлса и встала перед Ло. Обниматься со своим пороком кажется опасной затеей, но я не могу воздерживаться всю жизнь. Мне нужно разобраться, как сделать все правильно.
— Что-то не так? — спрашивает он и закрывает дневник, зажав ручку среди двух страниц.
— Сегодня у нас не будет секса, да? — спрашиваю я уже в третий раз за последние 24 часа.
— Нет, любовь моя, сегодня не будет.
Я снова пытаюсь переварить его слова, но они причиняют мне боль, и в ответ моя грудь сжимается. Это похоже на отказ, хотя это не так.
— Может быть, мне стоит спать на диване, — мягко произношу я. — Пока я не привыкну к твоему возвращению.
Пока я не перестану думать о тебе внутри меня.
— Я могу справиться с тобой, Лил. Я не позволю тебе нарушить свои клятвы.
Мои клятвы. Четыре личных правила, которые я установила для себя, в противовес чёрному списку от моего терапевта.
Никакого порно.
Никакой мастурбации.
Меньше компульсивности во время секса.
И никогда, никогда не изменять Лорену Хэйлу.
Как четыре простых правила могут казаться мне настолько неподконтрольными? Особенно третье. И я прекрасно понимаю, что он имеет ввиду. Но где-то между его губами и моими ушами все искажается, и моя неуверенность побеждает.
— Я могу быть очень убедительной, — бормочу я.
Его губы поднимаются.
— Думаю, я справлюсь.
— Ты парень, — я напоминаю ему, как будто это все меняет.
Он улыбается.
— Я в курсе.
Моя тревога достигает апогея и я не в силах даже насладиться его сексуальной улыбкой.
— Но если я буду спать на диване, я не поддамся искушению. А ещё… если я буду с тобой в одной постели, я знаю, что я попытаюсь заняться с тобой сексом, даже если я понимаю, что не должна.
— Лили…
— И я не хочу быть слабой и молить о сексе, но это неизбежно, ведь так? Ты как мой наркотик.
— Лил...
— Вот такая я: жалкая возбужденная девушка, которая бросается на своего парня и продолжает доставать его сексом, когда он говорит нет, — я задыхаюсь. — Боже мой. Я же как насильник. Я буду пытаться изнасиловать тебя каждую ночь.
Он касается моих щек, и я тут же вздрагиваю.
— Вау! Как ты так быстро тут оказался? — мое сердце колотится так сильно, что стучит в ушах словно барабан.
Он не отодвигается, его руки нежно обхватывают мое лицо, а в его глазах читается искреннее беспокойство.
— Ты что, получил суперсилу в реабилитационном центре? — тихо спрашиваю я, уже зная правду. Я так сильно разволновалась, что даже не заметила, как он слез с кровати.
— Ага, — прошептал он, оказавшись ко мне ещё ближе. — Только не ту, о которой ты думаешь, — он смахивает сбежавшую слезу большим пальцем. — Ты больна.
Я делаю напряженный вдох. Слова из его уст душераздирающие, хоть и правдивые. Я пытаюсь вырваться, но его рука скользит по моему затылку. Другой рукой он держит меня за плечо и удерживает на месте.
— Я тоже болен, — говорит он, — и будут времена, когда мы будем слабыми. Когда мы будем молим о том, что нам не позволено. Ты не можешь этого бояться, Лил. Ты не можешь спать всю жизнь на диване из-за этого страха. Ты просто должны верить, что в конце пути ты станешь очень сильной. Даже если по середине наделаешь кучу ошибок.
На этот раз никаких искажений в его словах. Я понимаю его. Я сокращаю расстояние между нами и утыкаюсь головой ему в грудь.
Он обнимает меня и целует в макушку.
— И ты не насильник.
Я чувствую, как он улыбается.
— Ты моя девушка, которая не в силах контролировать свои компульсии.
— Так мне больше нравится, — бормочу я.
Некоторое время мы стоим неподвижно, и я позволяю ему гладить меня по затылку, пока мой пульс не стабилизируется до умеренного ритма. Почему что-то такое маленькое, как сон в постели, должно быть таким трудным?
Я отстраняюсь от его теплого тела и забираюсь в постель, скользя под мягкими простынями.
Он наблюдает, как я строю баррикаду из подушек между своей и его стороной. Я уверена, что позже ее уничтожу. Я поднимаю взгляд, когда заканчиваю с оборонительным обрядом.
— Перестань улыбаться, — произношу я.
— Никаких объятий?
— Не сегодня.
— Это моя фраза.
Я приподнимаюсь, когда он прячет свой дневник в прикроватную тумбочку.
— Ты многому научился в реабилитационном центре, да?
Часть меня думает, что я упустила секрет борьбы с зависимостью. Кажется, Ло знает больше меня, или, по крайней мере, уровень его уверенности значительной превышает мой. Но я не могу позволить себе реабилитацию, не раскрыв свой секрет семье. И в любом случае я не уверена, что мне подходит групповая терапия.
Теперь, когда мы вернулись домой, Ло решил не посещать собрания анонимных алкоголиков. Даже Райк сказал, что ему не нужно туда ходить. И я не могу понять почему. Ло не рассказывает много о своем выздоровлении, но он сказал, что по-прежнему будет регулярно посещать своего терапевта в Нью-Йорке. Иногда хочется себя ущипнуть, чтобы поверить, что он отправился в реабилитационный центр всего в часе езды от Принстона. Я рада, что не знала об этом. В противном случае, я бы нашла способ увидеться с ним, хотя это было запрещено.
— Я узнал там достаточно, — ответил Ло, засовывая ноги под одеяло. — И планирую научить тебя всему, что знаю.
Я улыбаюсь. Звучит неплохо. Я снова опускаюсь на кровать. Ло наклоняется и дергает за шнур лампы, окутывая комнату тьмой.
Есть что-то крайне бодрящее в глубокой ночи. Словно перед сном, ваш разум резко просыпается. Все мои переживания нахлынули как по щелчку пальца. Начиная угрожающими сообщениями и заканчивая катастрофической успеваемостью в Принстоне. Меня переполняет тревога. Не говоря уже о том, что с возвращением Ло его проблемы стали моими. Он на мели, без работы и бросил колледж. Его отношения с отцом и так были сложными, теперь я даже не знаю, осталось ли от них что-нибудь.