Море волнуется раз...

— Кого ты хочешь обмануть, мальчик? — сквозь сиплое кхеканье проскрипела старуха, склоняясь над креслом Алекса, опершись на подлокотники. — И зачем? Я же сказала: "выкладывайте все", а не "я вам все выложу"!

Она выпрямилась и прошлась по комнате, оставляя за собой на паркете пылающие следы. Я слегка шевельнул рукой, уж на такую ерунду, как потушить пламя, мне даже сила не нужна — за счет собственной жизненной энергии, не особо тратясь, могу. Заодно, может, не заметит, что у меня сила спит. Дочь Огня обернулась, среагировав на противоположную стихию, и криво улыбнулась.

— Ладно. Раз уж вы в такой темный час все-таки рассмешили меня, дам вам второй шанс. Или говорите, как есть, или из этой гостиной вы не выйдете.

Я глубоко вздохнул и мысленно решился поднять ставки в этой игре, где на кону стояли наши жизни.

— Лилит, нам действительно нужна помощь. В наших словах не было ни капли лжи. Мы оказались в доме твоей подруги накануне ее ухода случайно.

Это тоже было чистой правдой — кто ж знал, что старушка именно той ночью решит воссоединиться с вечностью? Алекс одобрительно кивнул, подтверждая мои слова.

— А так как рядом с ней никого не оказалось, — очень обтекаемо сформулировал он продолжение рассказа. — Нам пришлось пообещать отвезти ее прах к Отцу и развеять его по воздуху. Она дала Кемстеру письмо, — глаза Лилит вспыхнули, — написанное на языке марен, где говорилось о ее желании оповестить и тебя, и Кали о своей своевременной кончине…

Глаза старухи потухли (чему я несказанно обрадовался, до последнего сомневаясь, что она не знает изначальный язык водных дев), а вампир, кажется, оседлал любимого конька и его понесло. С другой стороны, пусть болтает — не жалко. Может, и правда до чего договорится. Лилит слушала внимательно очень вольный пересказ письма, которое я коротко изложил в нескольких предложениях.

Готлиб не соврал, Алекс действительно был профессиональным юристом — только они умели так вывернуть правду, что десятипроцентная вероятность совершения преступления превращалась в девяностопроцентное подтверждение невиновности клиента.

Когда он выдохся, пиритка протянула ему стакан воды и внимательно посмотрела на меня.

— Я очень странно чувствую твою силу, — наконец, сформулировала она свои подозрения.

— Великая Праматерь приняла очень неоднозначное решение, — выкрутился я, понимая как неубедительно это звучит и искренне надеясь, что наличие Ее жемчужин в моем нагрудном кармане, легко принять за активную магию.

Лилит пожевала губами, забрала у вампира стакан, поставила ее на стол.

— Тогда у меня последний вопрос, — невесело хмыкнула она. — Как ты умудрился протащить это вампирское отродье, на котором печать запрета искрит так, что глазам больно, в наш мир?

— Ключ от этого мира нам дала Гертруда, — не стал выкручиваться я, чувствуя, что список вопросов к спутнику пополнился еще одним, очень интересным.

Но после этих слов нам обоим сразу стало некогда. Потому что старуха побледнела до синевы и, прижав руку к горлу, осела в третье кресло.

Глава 19

Николетта

— Габриэль, — шепотом позвала я, коснувшись плеча мужчины. — Габриэ-э-эль…

Ведьмак дремал, сидя прямо на земле у потухшего костра. Бледно-серое небо с розоватым оттенком предвещало совсем скорый рассвет, но, если у них лето и время примерно совпадало с тем, к которому я привыкла, сейчас могло быть около четырех утра. Габриэль сонно приоткрыл один глаз. Так себе охранник, подумалось, было, мне, но потом я вспомнила, что в отличие от нас с эльфом, он нормально не спал уже несколько ночей подряд.

— Габриэль, прозрачная пластинка, примерно вот такого размера, — я показала на пальцах, пытаясь быстро, и от того путанно, объяснить, как выглядела почему-то встревожившая меня штука в руках мужика из сна. — Что это может быть? Как будто из стекла или льда…

Он продолжал непонимающе смотреть на меня, то ли пытаясь осмыслить сказанное, то ли проснуться.

— Блин, как объяснить-то! На ключ от домофона похоже, — с отчаянием выдохнула я, понимая, что вот сейчас совсем не прояснила ситуацию.

— Ключ? — переспросил ведьмак уже совсем другим, проснувшимся, голосом. — Такой?

Он начертил в воздухе пальцем несколько линий, пробормотал на одном дыхании какую-то тарабарщину и прямо передо мной вспыхнуло корявенькое, но вполне узнаваемое изображение. Я молча кивнула. Габриэль выругался. Ну, точнее, я так решила по интонациям — язык был совсем незнакомый.

— Почему ты спросила? — прищурившись, он глянул на меня снизу вверх.

— Приснилось, — развела руками я, не вдаваясь в подробности.

Не то, что к тридцати, я уже и к двадцати годам прекрасно понимала, что любить воображаемых друзей — не самая нормальная история. Так же, как и рассказывать о свиданиях с ними другим людям. Поэтому в какой-то момент я с философским смирением решила думать, что если он раз за разом приходит в мои сны, вполне вероятно, что однажды мы все-таки встретимся. Мечтать-то мне никто не запрещает.

— Иммераль! — снова выругавшись, рявкнул Габриэль. — Подъем!

— Чего орешь? — почти мгновенно проснулся эльф.

— Знаешь, что такое Одноразовый Ключ Междумирья?

— Ну, знаю, — не понимая из-за чего сыр-бор, буркнул эльф, пальцами расчесывая волосы. — Одноразовый артефакт, позволяющий открыть проход между мирами. Раньше их много было, потому что миры были переплетены так сильно, что ключи не требовались. А когда Запреты стали нарушать все чаще, Владыки оградили наш мир, и вот тут-то ключи и пошли в ход. Не знаю, остались ли сейчас вообще они… А почему ты спрашиваешь?

— Потому что нашей марене, — язвительно начал ведьмак, бросив на меня очень странный взгляд, — сон приснился. Где фигурировал очень похожий предмет.

Эльф так и замер с растопыренной пятерней в волосах, не дочесав прядь.

— Хочешь сказать, он может быть у Ловца?

— Не исключаю, — кивнул Габриэль. — Хотя зачем он ему сдался — ума не приложу. Великая Праматерь дает ему силу на перемещение и так, без всяких вспомогательных элементов.

— Может, в этот раз Праматерь решила изменить правила игры? — предположила я. — И дала ему вместо силы ключ?

Мужчины задумались. А у меня возникло подозрение, которое я тут же отмела, как глупость. Мне очень не хотелось думать, что единственный человек, пусть даже и воображаемый, который знал обо мне все, которого я молча любила лет с шестнадцати и с кем сравнивала всех мужчин, с которыми встречалась, и есть тот, кто хочет меня убить!

— А ты знаешь, вполне может быть, — вздохнул Иммераль. — Лирасель ходила к Провидице несколько дней назад, и та ей сказала, что мир на пороге перемен. Мол, грядущее туманно, все зависит от двух песчинок бытия.

Эльф с усмешкой приподнял бровь, всем своим видом давая понять, что считает это бредом, но почему бы и не озвучить. Ведь в любом предсказании может оказаться здравое зерно. Ведьмак напротив, отнесся к его словам внимательно и, пока нарезал своим ритуальным тесаком бутерброды, хмурился и бормотал себе под нос что-то очень похожее на "Вот и не верь приметам!", "Древние все знали лучше…" и "Почему мы такие бесталанные бездари?"

Тем временем я, причесавшись гребешком, который мне пожертвовала эльфийка вместе с небольшим запасом различных предметов женской гигиены, и умывшись водой из фляжки, вернулась к окончательно затушенному костру.

Фенрир где-то еще бегал, но кони уже выглядели вполне отдохнувшими. А значит, пора отправляться дальше. По словам Нинголора, к вечеру, если ничего сверхъестественного не случится, мы будем уже в особняке тети Кали. Где находится этот Саоррам я представляла смутно, хоть и прекрасно запомнила волшебную карту-навигатор, которую демонстрировал мне Василий.

Подхватив оставленный мне бутерброд, размером с хороший гамбургер, я хотела возобновить прерванный разговор, но тут вернулся Фенрир.