Натуральный обмен

Он слабо хмыкнул и слегка расслабился, дав мне закончить начатое. Наложила на глаза повязку с мазью, забинтовала вокруг головы и сказала:

— План простой. Помыться и поесть, — он попытался сесть, а я придержала его за плечо, сказав строго: — Сама, — отжала губку и приступила к делу, продолжив болтать: — Когда только в больницу устроилась, первым же пациентом мне достался дядя под два метра ростом и весом килограмм сто шестьдесят, хотя с виду — все двести. Две недели я за ним ухаживала, смена за сменой, как ни приду, мне говорят одно и то же — рану обработали, помой. Делать нечего, работа есть работа, мою. Часа по два с ним возилась, лежит, как кит, выброшенный на берег, пальцем не пошевелит. Домой приползала. А он все никак на поправку не идёт, уже из палаты всех повыписывали, а этот лежит. Только челюстями работал как надо, но исключительно с ложечки, с вилочки, да рот промокнуть не забудь, а то начальству пожалуюсь. Я уж было сама собралась к заведующему идти, но вот незадача — в отпуске он, ушёл прямо перед моим выходом, — мужчина тихо посмеялся, а я взяла бинт и слабо связала обе его руки, просунув между ними голову, одной ногой влезла на диван, а второй уперлась в пол и продолжила тихо, обтирая его спину: — А мне вот смешно не было, когда выяснилось, что я намывала своего начальника. В глаза как-то неловко смотреть было, коллеги ржут, но после этого все остальные — просто пушинки. Просто надо знать как.

Пристроила его обратно, за его спиной расстелив приготовленную чистую простынь, он выдохнул, а я продолжила. Ухватилась за его трусы, а он положил свои руки на мои.

— Нормальная реакция, — сказала обыденно, — но помыться все равно надо.

Он убрал руки и вновь скрипнул зубами, а я старалась не думать о том, что вижу. Больничная обстановка вносила свои коррективы, тут же, в домике в лесу, я просто мыла незнакомого мужика и было это слегка ненормально. Ладно, сильно ненормально. То и дело смотрела на его синяки и раны, напоминая себе, зачем вообще этим занимаюсь, отвлеклась и быстро закончила начатое. Одела на него спортивные штаны, убралась и сходила на улицу за контейнером с едой, оставленным на солнце.

— Картофельное пюре и котлеты, — озвучила, садясь рядом. Он поднял вверх большой палец и умял все за две минуты, а я поднялась. — Повязку с глаз не снимать, приду вечером, поменяю.

Торопливо оделась и пошла на ферму, но на полпути плюхнулась на поваленное дерево и прикрыла глаза, схватившись руками за голову. Мыть его было совершенно не обязательно. Положено, да, в больнице, в хирургии, где с пола есть можно (во всяком случае, с нашего), тут же в этом не было никакого смысла. Но я сделала. Болтала без умолку, отвлекаясь от навязчивых мыслей, но они настырно лезли обратно. Даже избитый он выглядел сокрушительно. Все, призналась, топай дальше, горе-медсестра.

Подобное со мной впервые. Разные мужчины лежали в отделении, как правило, с солидным багажом жизненных проблем вместо пресса, но были и подкаченные, спортивные, да и с лицом проблем никаких, и с желанием познакомиться, но ни разу даже не ёкнуло, а тут… Чёрте что!

На ферму я попала к обеду, обнаружила Марину в компании четвёрки из соседнего домика, она замахала руками, приглашая присоединиться, а я отрицательно мотнула головой и села одна.

— Ну чего ты? — тут же плюхнулась рядом, состроив грустную рожицу. — Нормальные ребята, посидим, пообщаемся.

— Не хочется, — слегка поморщилась в ответ. — И я ещё замужем.

— Вопрос времени, — отмахнулась подруга и потянула меня за руку, — пойдём, не будь занудой, тебе не идёт.

С Мариной мы дружили со школы и одно я знала наверняка — не отстанет. Нацепила улыбку и почти два часа вяло отбивалась от довольно настойчивых приставаний одного из парней, которого совершенно не смущало обручальное кольцо на моем пальце, хотя продолжала носить его я именно для того, чтобы подобное исключить. С замужеством плоских шуток и щипков за пятую точку стало заметно меньше, так что я планировала ходить с ним до самого развода, но в неравной борьбе с хреновухой оно явно проигрывало.

Когда компания осточертела окончательно, я решительно поднялась и пошла в свой домик, но на месте не сиделось. С трудом дождалась, когда всех выпроводят из столовой на работы, стырила еды и пошла в дом в лесу. Нарочито медленно, пытаясь наслаждаться природой и не чесаться, но паутина, то и дело лезущая в лицо, заставила ускориться. В итоге к дому я практически выбежала, мельком взглянула на часы и решила, что шесть — вполне себе вечер, но тут же остановилась и юркнула обратно в лес, засев в кустах.

Сюрприз. Мужик вполне может передвигаться на своих двоих. В данный момент он сидел на ступеньках, привалившись спиной к стене и принимал солнечные ванные, а зубами от злости скрипела уже я. Я его мыла, чёрт возьми! Мерзавец!

«Кто ж тебя заставлял» — съехидничал внутренний голос, я нахмурилась, а мои волосы взметнулись в воздух от неожиданного порыва ветра.

Погода начала быстро меняться, небо затянуло тучами и послышался раскат грома. Мужчина с трудом поднялся и на ощупь пошёл в дом, а я решала, рвануть ли на ферму или вслед за ним, но первые же капли подтолкнули к ближайшему укрытию. Оставшиеся двадцать метров я неслась во весь опор, с тихим повизгиванием ворвалась в дом, забыв про стук, закрыла дверь, а он беззвучно посмеялся с дивана.

За окном творилось что-то невообразимое. То и дело слышались раскаты грома, сверкала молния, деревья гнулись, а видимость была нулевой. Во избежании потопа пришлось закрыть пару окон, я топталась у стола с хмурым видом и ждала, пока дождь стихнет, чтобы пойти обратно, но он будто издевался, расходясь все сильнее.

«Раз уж я тут…» — мелькнуло в голове и я прошла к дивану.

— Поменяю повязку, — сказала сухо и начала разматывать бинт. Промыла, обработала все раны, отметила, что, глаза он уже вполне может открыть, а может, уже и открывал, вновь наложила мазь и замотала их, не желая встречаться с ним взглядом. Не желая, чтобы он видел меня.

Дождь немного стих, я поднялась, а он ухватил меня за руку, сказав тихим, хриплым голосом:

— Останься.

— Вот ещё! — ответила возмущённо и с силой выдернула свою руку.

Вышла на улицу, все ещё злясь, но, преимущественно, на себя, пока дошла до леса успела вымокнуть до нитки, но назад не повернула. Ещё минут через пять услышала что-то похожее на гром, с недоумением посмотрела на небо и на всякий случай ускорила шаг.

В овраг я съехала на заднице, больно ударилась копчиком и затихла в огромной луже, морщась от боли, а сверху услышала вполне отчетливое блеянье. Посмотрела наверх и на меня кубарем покатилась несчастная овца. Я едва успела отползти, она тут же подскочила и начала метаться по оврагу, карабкаясь обратно, а я повесила голову, пытаясь осмыслить абсурдность ситуации.

— Там! Внизу! Посмотри! — услышала крик и не узнала голос.

Повертела головой и забралась под иву, раскинувшую ветви до самой земли.

— Сука! — услышала практически над головой, но через листву мужчину видно не было. — Овца! — заорал во всю мощь лёгких, животное испугалось и начало издавать странные громкие крики, но ответный выстрел был просто оглушительным.

Я зажала рот рукой, чтобы не закричать, и поняла, что за «гром» слышала в лесу. Стреляли. Неоднократно.

«Марина…» — подумала с ужасом и осторожно отодвинула ветки, пытаясь рассмотреть, стоит ли кто наверху.

Никого не было видно, но слышно было довольно отчётливо.

— Тут нет! — орали со стороны фермы.

— Ищи!

Я оцепенела от страха, но совершенно отчётливо понимала, кого они искали. Надо было предупредить его, но мысль о том, что по ферме бродят какие-то мужчины с оружием, о том, что где-то там подруга, которая хотела уехать, но осталась из-за меня, из-за него, приковывала к месту. Только бы с ней было все в порядке… а если она ранена? Ей нужна помощь. А я… я могу её оказать, скажу, что знаю, где тот, кого они ищут, но проведу только если с ней все в порядке. Но если признаюсь, они церемониться не будут, просто заставлять отвести к нему, я даже пикнуть не успею. И подруге не помогу, и его подставлю и сама, почти уверена, лишусь головы. Да и не могу я так с ним… но не сидеть же тут?