Согретые тобой

– Девушка, вас подбросить? – приоткрыв дверцу, мягко поинтересовался он.

Она вздрогнула и обернулась.

– Нет, спасибо. Я не сажусь в машины к незнакомцам.

– А если мы познакомимся? – не унимался Аслан. Он редко подпускал к себе людей – никому не доверял, разве что Ахмету, с ним они съели не один пуд соли. Но задела в нем что-то незнакомка, такая хрупкая и нежная на фоне золотой листвы. Защемило сердце, и он уже не мог отступить.

Она отрицательно покачала головой, заторопилась и скрылась за дверью медицинского центра.

Спустя час Аслан уже знал, как ее зовут. Также он узнал, что она работает педиатром в частном центре (Ахмет постарался), что ее кабинет расположен на втором этаже и что рабочий день у нее заканчивается в семь вечера, а потом ее ждет еще несколько вызовов на дом: слишком много детишек болеет, и всем нужен доктор.

В шесть пятьдесят пять Аслан стоял у ее кабинета с роскошным букетом роз необычного цвета. Насыщенные, темно-красные крупные бутоны вызывали восторг у всех женщин из персонала центра, который встречался ему на пути.

Она вздрогнула, когда увидела его у двери своего кабинета. Испугалась. А он снова взглянул на нее, поймал настороженный взгляд больших зеленых глаз и окончательно пропал.

Цветы Ева приняла, не стала разочаровывать восторженно сбившийся у ресепшена персонал.

– У меня три вызова, – мягко ответила она на его предложение познакомиться поближе.

– Так я отвезу.

– Это долго. Вам не понравится ожидание.

– Вы плохо меня знаете, – усмехнулся он, и его карие глаза потемнели. Ястребиный взгляд безошибочно определил отсутствие кольца на ее правой руке, и Аслан удовлетворенно выдохнул: значит, свободна.

В тот вечер он был без охраны. Возил ее по всем вызовам на своем роскошном седане бизнес-класса, терпеливо ждал в машине у подъездов в надежде снискать благосклонность. Не удержался, пока она осматривала последнего малыша, сбегал за горячим облепиховым чаем на вынос в ларек через дорогу.

Когда она вернулась, Аслан молча протянул ей тепло-горячий чай. Она взглянула на него, и ее губы дрогнули в скромной улыбке.

– Как вы узнали, что облепиховый чай я люблю больше всего?

Он накрыл ладонью ее красивую руку с нежным бежевым маникюром, и лед тронулся.

…Аслан вздрогнул и отодвинулся от окна: слишком много воспоминаний вызывала метель.

Из ванной показалась Марина.

– Давай заварим чай? – предложила она игриво, и Аслан согласился.

Марина спустилась на кухню, сделала чай, собрала на поднос сладкие угощения и отнесла все в просторную гостиную с камином.

Аслан пришел следом за ней. Устроившись на огромном диване из белой кожи, Марина разливала в фарфоровые чашки крепкий черный чай – кенийский, как он любил. Она успела изучить его предпочтения.

Аслан сел рядом. Привлек невесту к себе спиной, поцеловал в шею.

Она усмехнулась, поставила заварочный чайник на поднос и подалась ему навстречу.

– У камина мы это еще не делали, – обжег ее шею его горячий шепот. Немного помедлив, он шепнул снова: – Давай сделаем ребенка?

Марина вздрогнула и испуганно заглянула ему в глаза.

– Нам стоит повременить с этим вопросом, хотя бы до тех пор, пока не определимся с датой свадьбы… – выдохнула она.

– Да, конечно. – Аслан с досадой провел ладонью по своим черным волосам и утвердительно кивнул. – Ты права. Но обещай мне, что после того, как определимся с датой свадьбы, мы займемся вопросом наследника вплотную.

– Даже не сомневайся, – шепнула она в ответ.

Они долго занимались любовью. Его прикосновения вызывали у нее ненасытную жажду, ее томные вздохи заводили его все сильнее, а сплетение тел на фоне яркого пламени камина казалось откровенной картиной харизматичного художника.

…Аслан снова видел во сне кошмар. Пылающие здания, грохот выстрелов, горящий автомобиль, на котором он с охраной должен был пересечь границу. Расстрелянные в упор охранники, похитители с оружием в руках в черных масках, незнакомый ему язык… Деловой визит обернулся для него страшной трагедией. Но сейчас в его сне в пламени горели глаза Евы. Жгучая боль разливалась в груди, не давая вздохнуть. В этом сне его затягивал неизвестно откуда взявшийся зыбучий песок, а глаза его Евы продолжали проступать в пламени, которое поглощало все вокруг.

Вздрогнув всем телом, он проснулся. Весь мокрый после кошмара, сел в постели и попытался выровнять дыхание. Осмотрелся по сторонам, и понял: он не в жутком плену, а в своей собственной квартире. Здесь надежная охрана. Никто не сможет пробраться в его жилище просто так.

За окном медленно занимался рассвет. Метель прекратилась, и теперь привычный пейзаж был окутан плотным белоснежным покрывалом.

Взгляд заскользил по красивым бедрам Марины под шелковой сорочкой. Безмятежно спящая женщина успокаивала, но в груди по-прежнему жгло воспоминание о Еве. Ему надо смириться с тем, что она больше никогда не вернется, и строить жизнь заново. Слишком много людей зависит от его волевых решений. А его родители заслужили свое право подержать на руках внуков.

Глава 3. Ева

На рассвете я резко проснулась. Сначала не могла понять, где нахожусь, а потом вспомнила: я в родительском доме.

Тишину неприятно разрывал стук старинных часов в гостиной. Закутавшись в халат, я подошла к окну. Ночью метель замела все вокруг, и двор превратился в сказку. Присыпанная снегом беседка манила выйти во двор и потрогать плотный снежный покров.

Мне снилась эта метель. Много, много снега. Почему-то во сне я была босиком, в одной сорочке. Ступни замерзали, вязли в снегу, и я не могла идти вперед. В ушах стоял плач Алисы: «Мама, мамочка, ну, пойдем уже!» Где-то рядом я чувствовала присутствие Аслана, но почему-то не могла обернуться, чтобы его увидеть, как будто в этом жутком сне метель лишила меня возможности двигаться.

Алиса заворочалась под одеялом, и я настороженно посмотрела в сторону нашей с ней кровати. Нет, все было в порядке, малышка просто перевернулась во сне и продолжила безмятежно спать.

Понимая, что уже не смогу заснуть, я поплотнее закуталась в длинный теплый халат и отправилась на кухню.

На просторной кухне ничего не изменилось с тех пор, как была жива мама. Все точно так, как раньше, даже старая кофеварка на своем месте, на стальном крючке в стене.

Поискав в шкафчике кофе, я включила чайник. Мне надо было собраться с мыслями и решить, как жить дальше. В предрассветной тишине хорошо думалось.

Залив кипятком растворимый кофе, я подошла к окну на кухне. Снег сотворил чудо, но он не мог исцелить мое сердце. Внутри неприятно саднило: Аслан выжил! В голове до сих пор не укладывалась эта новость. Олег сказал, что Аслан очень изменился после трагедии. Стал жестче, безжалостнее. «У него черное сердце, Ева. Мне кажется, после похищения в нем выгорело все человеческое. Его душа очерствела, и вряд ли кто-то способен растопить ее снова. Ты родила ребенка от монстра!» – сетовал он прошлым вечером за ужином.

Можно ли верить брату? Олег не стал бы лгать. Зачем ему это?

Как бы там ни было, а события в эти годы развивались совсем не в пользу моей семьи. Долю от завода Новицкие потеряли и теперь едва держались на плаву. Одни счета за дом золотые. Отец строил его с размахом, не скупясь на роскошь, а отныне чего только стоили счета на отопление в зимний период! Олег, когда-то блиставший в управлении завода на главных ролях, теперь работает на стройке прорабом. Оглушительное падение после яркого взлета, длившегося много лет, не могло не сказаться на их с Наташей отношениях.

Аслан никого не щадил… Он избавлялся от тех, кто был ему неугоден. Можно ли хоть как-то оправдать его поступки? Аслан всегда был таким – уверенным, сильным, безжалостным. Человек, в руках которого сконцентрирована власть, не может вести себя иначе. В море бизнеса, полного акул, надо иметь акульи повадки, иначе тебя разорвут.