Страница 2 из 45
Он был красив, этого нельзя отрицать. Но Эмма напомнила себе, что однажды уже купилась на красоту и сладкие речи, и очарование померкло.
Между двумя хищниками, вот как она попала. А тут еще и фейери со своим великим праздником и серебряными косами, которыми они сносят головы тем, кто окажется в йолльскую ночь без дома.
– Этот букет стоит тридцать золотых крон, – холодным тоном сказала Эмма. –Мне кажется, ты забыл расплатиться. Сладкие речи, к сожалению, не принимают в банке, а то ты давно бы сделал меня миллиардершей.
Тавиэль рассмеялся. В огромном неповоротливом ящике кассы в такт его смеху зазвенело золото.
– Разумеется, я заплачу за него, корыстная женщина! Так когда там приезжает Коннор Осборн?
***
Лицо мертвой девушки всплывало в памяти в самые неожиданные моменты. Вот и сейчас взяло и появилось.
Собственно, Коннор знал, что не сделал ничего плохого. Он следственный маг, высший советник, который вел допрос преступницы-ведьмы. Эта красавица с огненно-рыжими волосами и дикими зелеными глазами выпила жизнь у трех девушек – работая над делом с самого начала, Коннор сам, своими руками убирал с улиц то, что осталось от тел, он видел их родителей, он знал, как эти девушки хотели жить, ну и не сдержался. В голове что-то вспыхнуло, и мир вдруг сузился до крошечного кольца, вокруг которого клубилась тьма, а в середине дрожало испуганное зеленоглазое лицо.
Да, он переусердствовал на допросе. У обвиняемой просто остановилось сердце после того, как Коннор вынул распялку и осторожно приголубил ее по ребрам. Не сильно, просто рассек кожу – но зеленые глаза, неотрывно смотревшие на него, померкли.
Свеча горела – и огонь задули.
Начальник следственного департамента потом собственноручно наливал Коннору манжуйскую водку и говорил, что с этой тварью надо бы еще и не так. Некого там было жалеть – за то, что она сделала, ведьма заслужила не только распялку по ребрам. Но мы живем в правовом государстве, дьявол его побери. У нас тут даже преступники под защитой закона, дьявол его побери совсем. Так что, прости, дружище, но единственное, чем я могу помочь – это почетная отставка с полным содержанием. И чем быстрее ты уедешь из столицы, тем лучше.
У рыжей твари, оказывается, был высокий покровитель из королевской родни. Жизнь из девушек она высасывала не для себя, а для него. Коннор все правильно понял, собрал вещи и уехал из столицы.
Плетью обуха не перешибешь. Возитесь во всем этом сами, дьявол вас побери. И незачем говорить глупости о каких-то правах и законах. Кто сильнее, у того и права.
Гостиница, в которой он остановился, была маленькой и уютной – этакое приятное гнездышко для семейных путешественников. Что еще лучше, в погребах был знатный запас манжуйской водки, и не самой плохой. А еще лучше – дочка хозяина гостиницы, которая подавала выпивку, смотрела на Коннора с искренним интересом и выглядела полностью готовой ко всем услугам.
Когда Коннор заказал еще выпивки, к нему вдруг подсел румяный здоровяк с видом местного балагура и завидного жениха. Коннор ничего не стал спрашивать, просто едва заметно поднял бровь.
– Милорд, – чуть ли не смущенно произнес здоровяк. – А вот я осмелюсь спросить, вы смелый человек?
Коннор отпил из стакана. Усмехнулся. Кажется, взгляды хозяйской дочки заставили парня ревновать. Сейчас должна была начаться беседа на тему «Кто ты такой и чего глаза вылупил на чужих девушек».
Коннору сделалось скучно. Все было, как обычно.
– Был бы на твоем месте кто поумнее, – сказал он, – унес бы ответ у себя на голове. И на боках.
Здоровяк рассмеялся и махнул рукой.
– Нет, милорд, я не о том! Вы не так меня поняли. Я и так вижу, что у вас та удаль, которая никому не в диковинку. Я о том, боитесь ли вы всяких ведьм и прочую темную силу?
Коннор сделал еще один глоток. Была бы здесь Берта Валентайн, она могла бы подробно ответить на этот вопрос.
– Я советник следственной магии, – снисходительно сообщил Коннор. Звякнул жетоном по столу, и здоровяк уважительно качнул головой. Жетон был аннулирован, Коннор просто забрал его на память о славных днях, но деревенщина, разумеется, не разбиралась в этом. – Вот и думай, насколько сильно я боюсь ведьм. И насколько сильно они боятся меня.
– Ну, милорд! – ахнул парень и от избытка чувств так хлопнул по столу, что вся посуда подпрыгнула и обиженно зазвенела. – Вас-то мне и надо!
– Зачем? – осведомился Коннор. Отправляясь из столицы, он дал себе слово, что больше не свяжется ни с магией, ни с ведьмами. Но когда-то он клялся защищать людей от порождений мрака, и сейчас эта клятва встала перед ним в полный рост.
– Тут это… – здоровяк замялся и словно бы стал ниже ростом. – Дело есть как раз по вашей части. Помогите, а? А то смелых ни одного во всем поселке. Трусло отменное, в кого ни ткни. На словах-то каждый лев могучий, а на деле – шмыг за печку, и его палкой оттуда не выковырнуть.
Коннор хотел было спросить, чем именно здоровяк собрался тыкать в соседей. Но не стал. Осушил стакан и поднялся из-за стола. Здоровяк довольно заулыбался и с важным видом окинул взглядом общество таверны: мол, видали, дурни? Нашел я смелого человека!
Они вышли на улицу, утонувшую в бархатных сумерках, и пошли в сторону кладбища, которое тихо лежало в низине чуть в стороне от поселка. Предсказуемо – где бы еще гнездиться нечистой силе? Коннор вспомнил, как однажды охотился на ведьму, которая собирала дань именно с кладбищ, упиваясь горем тех, кто хоронил любимых.
Сильная ведьма была, жирная, ну так и он никогда не был слабаком. Она разлетелась на горелые клочья только после десятого удара. Шрам на боку, который она оставила, не в счет. Шрамы делают нас теми, кто мы есть?
– Вот тут, милорд, – здоровяк остановился возле старого склепа, заросшего диким плющом. – Я отсюда все увидел.
– А что именно увидел? – уточнил Коннор. В сумерках плющ казался двигающимся, но он знал, что это обман зрения.
– Там словно бы картинка появилась. Я Клеву увидел, нашу мельничиху, как она упала и сломала руку. Ну она и правда на следующий день упала. Так все и вышло. Я рассказал в поселке, а народ перетрусил, больше никто не осмелился смотреть. Мельник-то хотел мне промеж ушей прописать, дескать, я его жену сглазил, ну да староста сказал, что у таких дураков, как я, магия не водится.
– Посмертный всплеск, – ответил Коннор. Ему понравилась самокритичность молодого человека. – Иногда энергия мертвецов собирается в одну точку и открывает некую лазейку в будущее. Впрочем, это…
Он не договорил. Сумерки вдруг наполнились огнем и дымом, и прямо перед собой Коннор увидел улочку провинциального городка, разбегающихся людей, которые орали от страха, и струю огня, что рухнула на мостовую с неба. Проступила оскаленная морда дракона, перед которой застыла девушка – молоденькая, светловолосая, забывшая себя от ужаса.
Коннор машинально дернул рукой, пытаясь бросить защитное заклинание, и только тогда вспомнил, что это видение. Он тряхнул головой, стараясь оценить его: да, посмертный всплеск, который уже теряет силу. Через несколько дней растает.
– Видите? – дрожащим голосом проговорил парень, нервно комкая рукав Коннора. – Видите?
– Вижу, – кивнул Коннор. – Бояться тут нечего, скоро оно растает. А мне… мне надо ехать.
«Я должен успеть ее спасти», – подумал он.
***
– Дракон! Драко-о-он!
Эмма услышала этот тоскливый полукрик-полустон и застыла на мостовой. Пустая коробка от букета вдруг стала немыслимо тяжелой, тянущей руки к земле.
Кто-то бежал мимо Эммы, кто-то кричал, хлопали двери магазинов и кафе, люди прятались, пытаясь спастись, и чья-то рука схватила было ее за рукав, потянула в сторону и выпустила – надо было позаботиться о собственной жизни, а не о незнакомке. А впереди ревел и грохотал огонь и дымилось черно-зеленое и бесформенное.
«Дракон, – прозвучал в ушах голос дяди Бенжамина, брата ее матери. – Эмми, беги. Это дикий дракон прилетел с гор, и он очень голоден».