Страница 5 из 50
- Д-да, желаю, - орк торопливо принялся перелистывать меню.
- Советую еще ломтики куриного филе в хрустящей корочке, - теперь мой голос был ледяным. Орк закивал: кажется, сейчас он был готов заказать все, что было в наличии, лишь бы не гневить эльфийку. – Плюс рекомендую белый соус, поджаренный ржаной хлеб и томатный сок с солью.
Марта с такой же любезной ледяной улыбкой записывала все, что я называла. Орк кивал.
- Что-то еще? – спросила она.
- Н-нет, этого достаточно, - пролепетал князь из грязи.
Через несколько минут он уже уплетал баклажаны, орудуя ножом и вилкой так, словно оказался на поле боя и расправлялся с врагом. Из-за соседних столов на него смотрели с насмешливым интересом. Орки обожают баклажаны, они готовы отдать за них все – и я видела, что весь гонор молодого банкира уплывает без остатка.
Ну еще бы. Моя мать была лучшей поварихой региона, и я многому у нее научилась. Например, тому, что хорошая еда способна превратить врага в твоего лучшего друга. Орк доел все, что ему принесли, попросил добавки, расправился с добавкой и, когда Марта принесла чек, захотел со мной побеседовать.
Я вышла из кухни, глядя на него так, как мои эльфийские предки смотрели на его сородичей – как на грязь под подошвами дорогих туфель. Мне не нужны скандальные клиенты: они отпугивают остальных посетителей. Но мне нужны постоянные гости – поэтому я улыбнулась и спросила:
- Как вам наши баклажаны?
- Это просто не передать словами! – воскликнул орк. – Уж на что моя мать была мастерица до баклажанов, и так их готовила, и этак, но ей до вас не добраться!
- Спасибо за высокую оценку, - улыбнулась я, забирая книжку с чеком и ассигнациями: орк не поскупился на чаевые, и я решила, что он реабилитирован. Иногда все мы совершаем ошибки – и хорошо, когда у нас хватает ума быстро их исправить.
- И простите меня, я был недостаточно почтителен, - продолжал орк. – Я тут краем уха слышал, что вчера на остановке какая-то буза была с местной пьянью?
Я кивнула. О «бузе на остановке» уже говорили по всей Малой Морской: вспышка моего заклинания была такой, что перебудила всех соседей, и нас с Виктором увидело множество любопытных глаз.
- Могу найти и проучить, - сообщил орк. – Остальным неповадно будет. А если понадобится сопроводить после работы, то я вот он. Всегда готов.
Я покосилась в сторону Марты – та едва сдерживала смех.
- Как вас зовут? – поинтересовалась я.
- Баргужин Гугда, к вашим услугам. Я банковский служащий. Через два квартала отделение Первого столичного, вот там я работаю.
- Пусть полиция делает свою работу, Баргужин, - ответила я. – Негодяи вчера получили по заслугам. Впрочем, думаю, Марте понадобится сопровождающий. Она далеко живет.
Когда Баргужин ушел, раскланиваясь и обещая быть здесь в десять вечера, чтобы составить компанию юной леди, Марта уважительно заметила:
- Ловко вы с орками обращаетесь, госпожа Глория!
- Я росла с ними, - с улыбкой ответила я. – Нар и Очир были моими лучшими друзьями, почти братьями. Так что я знаю, как с ними надо общаться.
- Как думаете, он неплохой? – поинтересовалась Марта.
- С ним надо построже, - сказала я. – И все будет хорошо.
Некоторое время назад Марта призналась, что очень переживает из-за того, что единственная из своих многочисленных сестер еще не вышла замуж. Может, теперь дело пойдет на лад.
Открылась дверь, и в погребок вплыл букет – белое облако из ромашек с синими мазками колокольчиков. Курьер, который выступил из цветов, заглянул в сопровождающий листок и спросил:
- А можно Глорию Фьярвисдоттир? Это ей!
Марта ахнула, посетительницы погребка заулыбались. Летние полевые цветы в начале осени – откуда? Почему мне?
Я приняла букет, вынула из него маленькую открытку и прочла: «Спасибо за прекрасный обед. Хорошего тебе дня! Виктор». Виктор. Лежа на больничной койке, он как-то умудрился отправить мне цветы… Я поймала себя на том, что улыбаюсь, словно ребенок, получивший желанный подарок.
Когда мне дарили цветы? На втором курсе, букет роз. Я не пользовалась популярностью у молодых людей – с головой ушла в учебу, не ходила на студенческие праздники, тонула в книгах, чтобы потом получить позор и полновесную золотую крону. И вот теперь эти ромашки и колокольчики осенью, нежные, тихие, свежие…
- Виктор, - прошептала я и улыбнулась.
2.1
Виктор
Полевые летние цветы осенью это редкость, но у меня был знакомый, который мог достать все, что угодно, хоть беса в ступе. Деньги способны принести вам все, а если мне было что-то нужно, то денег я не жалел. Курьер отрапортовал, что букет был доставлен, передан в нужные руки, и барышня осталась очень довольна.
Я довольно улыбнулся. Глория была эльфийкой, которая воспитывалась гномом и дружила с орками. К ней нужен был особенный подход. Романтический. В обычной жизни я носил облик этакого простачка – кому, как не простачку, быть романтиком ради прекрасной дамы?
Вечером мне принесли «Столичный вестник» с моей авторской колонкой. На этот раз в ней вышел обзор ресторана «Пряная радость» - я скользнул взглядом по черным строчкам и представил, как в эту минуту хозяин заведения рвет волосы от досады и злости. А чего он хотел? Хорошего обзора для ленивых официантов, сухой отбивной и теплого салата, который холоден изнутри, словно сердце старой девы?
Мне всегда была нужна правда. И я не солгал ни единым словом.
После перевязки, когда доктор обновил заживляющую мазь и обрадовал меня тем, что завтра вечером я уже отправлюсь домой, я попросил у него чистую бумагу и сопроводил просьбу серебряной полукроной. Обзор погребка «У трех кошек» вышел неожиданно мягким для Виктора Фаренти – стряпня Глории сделала меня слишком добрым.
«Если вы хотите скрасить скверную столичную кухню чем-то приятным, то рекомендую «У трех кошек» на Малой Морской. Их грушевый пирог стал для меня откровением – нежный, очень осенний вкус, несомненная свежесть и обязательная вторая порция. Кстати, там варят кофе по особому рецепту, с солью, и это хорошо проявляет его насыщенный аромат. Что касается основных блюд, то погребок, разумеется, уступает крупным игрокам на кулинарном рынке столицы, но способен порадовать тех, кто любит почти домашнюю еду, как у мамы».
Я добавил еще несколько добрых слов в адрес Глории, и вскоре письмо отправилось в «Столичный вестник». Завтра вечером выйдет статья – я надеялся, что смогу увидеть выражение лица Глории, когда она ее прочтет. Сам Виктор Фаренти, великий кулинарный критик, который способен одним росчерком пера вознести повара на вершину славы, похвалил ее грушевый пирог!
Она будет петь и плясать, это точно.
Интересно, если она обучалась магии, то почему пошла работать поварихой? Я отправил еще одну записку, в которой просил своего знакомого в министерстве артефакторики узнать все, что можно, о Глории Фьярвисдоттир, и обрадовался тому, что эта больница настолько приличное заведение, что для пациентов предусмотрена почта. За дикие деньги, конечно, но я давно знал, что деньги не имеют значения.
Ответ пришел через час – нам как раз принесли ужин. Картофельное пюре, которое, к моему удивлению, оказалось горячим и съедобным, и куриную запеканку, грубую, жесткую и несоленую. Я открыл конверт и прочел:
«Виктор, дружище! Если ты решил связаться с Глорией Фьярвисдоттир, то это самое глупое, что ты можешь совершить. Она сильная волшебница. Очень сильная. Все годы учебы в академии была отличницей, хотела идти в академическую магию, и ей обещали место на кафедре боевой магии. Впрочем, ты и сам знаешь, что обещать не значит жениться: ее место понадобилось какому-то родственнику ректора, и Глорию завалили на выпускном экзамене. И все бы ничего! Да только тот родственник сейчас в Первом Медицинском госпитале, умирает от опухоли мозга. И открылась она через несколько дней после того, как Глория получила диплом. Конечно, искали следы магии, но такая опытная волшебница как она, разумеется, успела замести следы. Так что лучше держись от нее подальше. Она умеет мстить за свои обиды».