Страница 29 из 58
— Ах ты змея! — заорал отец и, совсем обезумев, бросился на меня.
Замахнувшись, он уже был готов к удару, как вдруг какая-то неведомая сила отбросила его к стене.
В палате раздался глухой звук удара, послышались грязные ругательства.
Мой отец, изрыгая их, медленно скатился на пол, прижимая ладонь к рассеченному виску.
Темная фигура Германа выросла передо мной словно из ниоткуда. Медвежьи лапы с удивительной, не присущей этому зверю, нежностью опустились мне на дрожащие плечи, едва заметно сжали. Высоко над головой прозвучали спокойные вибрации глухого баса:
— Марина Владимировна, вы в порядке? Не поранились?
— Нет, — ответила я, пытаясь заглянуть за его спину. Мне хотелось увидеть отца, убедиться… в чем?
Меня прошибло, прошило насквозь.
Слезы сами покатились по щекам, а с губ слетел едва уловимый вздох отчаяния и боли.
Это был конец.
Настоящий.
Неминуемый.
Неизбежный.
Последние крохи надежд с треском развалились, посыпались на землю стеклянной крошкой. Сказка о счастливой семье, которую я столько лет бережно оберегала, обернулась кошмарным сном. Правда, черная и непроглядная, предстала передо мной во всей красе.
Не было никакой семьи.
НЕ БЫЛО!
Мы с сестрой для них — ничто, игральные карты, которые они так надеялись выгодно продать. Очередной способ заработать, не более.
И как я раньше этого не замечала? Все ведь было так очевидно…
Наши с Машей судьбы их не волновали. Ни отца, ни мать. Вообще никого.
Если бы я тогда не сбежала, если бы не осмелилась выйти против них… Боже! Я думала, что Гордеев — старый извращенец, пьянчуга, который не привык слышать «нет», а он был лишь покупателем. Собственный отец продал меня ему…
— Все хорошо, ничего не бойтесь, — Герман протянул мне упаковку бумажных платков. — Не плачьте. Он больше не приблизится к вам. Охрана уже вывела его. Марина Владимировна. Вы слышите? Все прошло.
Я слабо кивнула.
Вытянув из пакетика одну салфетку, вытерла им лицо.
Прошло ли?
Правда закончилось?
Я боялась поверить. Хотела, но не могла.
Слова отца не давали мне этого сделать.
Они въелись в меня ядовитыми стрелами, засели в груди и постепенно разрастались, приобретая очертания злокачественной опухоли, естество прострелило от невыносимой боли.
Кровь застыла в жилах, и меня бросило в холодный пот. Ноги дрогнули и я, оступившись, невольно схватилась за широкое запястье Германа. Не могла поверить, что все было настолько просто. Настолько грязно и жестоко, что лучше бы я умерла, чем узнала об этом…
— Отвезите меня домой, — выдавила из себя, повиснув на руке охранника.
— Конечно.
Мужчина легко подхватил меня на руки и вышел из палаты. Твердым, не терпящим возражений, голосом он раздавал своим людям поручения касательно моих же родителей, велел усилить охрану клиники, приставить кого-то к дверям и многое другое, но я уже не слушала.
Голова кружилась от гула голосов, дыхание было рваным и прерывистым, перед глазами прыгали надоедливые мошки. Меня будто распороли, разорвали надвое и бросили в самую пучину ада. И сделали это люди, которые когда-то подарили мне жизнь…
По щекам вновь побежали слезы, и я провалилась в спасительную мглу.
В горах бушевала непогода. Всего в четырех часах от Парижа, среди живописных горных склонов буйствовал настоящий ураган.
За окном небольшого частного дома, в котором расположился временный офис строительной компании бушевал летний дождь. Встреча с застройщиком постепенно подходила к концу, приближая момент долгожданного возвращения в столицу.
Все утро Артем думал о жене.
Сегодня им не удалось нормально пообщаться, пришел выехать на рассвете, чтобы успеть решить все текущие вопросы касательно нового отеля. Небольшой коттеджный поселок планировалось сдать уже к концу этого года. Королев надеялся торжественно открыть тут зимний сезон, самый отдаленный и изолированный дом он присмотрел для себя. Представлял, как привезет сюда Марину, свою уже настоящую жену. По крайней мере, он надеялся добиться этого уже в ближайшие несколько недель. Тем более, что она больше не сторонилась его, не сжималась при одном только взгляде, не избегала объятий и поцелуев…
И снова мысли вернулись к ней. Губы растянулись в мечтательной улыбке, в груди незаметно потеплело. Интересно, как она там? Скорее бы уже оказаться рядом, поделиться впечатлениями о поездке. А еще лучше — взять и привезти ее сюда хотя бы на пару дней. Олененку нужен отдых, да и ему не помешают несколько выходных.
Пока он раздумывал над этим, телефон в кармане пиджака ожил. На экране высветился номер Германа. Внутренности сжало как под прессом. Неприятное предчувствие кольнуло в самое сердце.
Артем еще не ответил на звонок, но уже знал: что-то случилось. Нехорошее. Ковалев никогда не звонит без повода.
— Артем Игнатьевич, — обычно твердый голос предательски дрогнул. В нем звучала вина.
— Что такое?! — все мышцы разом окаменели, перед глазами залегла кровавая пелена. — Что случилось?!
Марина…
Неужели предчувствие не подвело его?
— Ничего… Я подоспел как раз вовремя… Он ее не тронул…
На мгновение Артем выпал из реальности. Вскочил на ноги, стул с грохотом повалился на деревянный пол.
Дыхание перехватило, забилось в глотку ржавыми гвоздями.
— Герман, — зарычал сквозь зубы, сжимая пальцы в кулак.
Если с ней что-то случилось… Если с ее головы упал хоть один волосок…
— Это моя ошибка. У палаты дежурили новобранцы, я не успел провести с ними инструктаж. Вот они и пропустили его, не знали про твое распоряжение…
— Ты что городишь?! Объясни толком. Кого впустили? Что с Мариной?!
— Куликова… Он напал на нее, пытался ударить…
— Черт! Герма-а-а-н! Ты понимаешь, что я с тобой сделаю?!
Ему вдруг стало по-настоящему больно. Стыдно от того, что не смог защитить свою женщину, что позволил этому гниде вновь к ней приблизиться. Обещал ведь, что не тронет! Поклялся, что больше никогда не будет одна. И что?
Сердце резко схватило, будто колом насквозь проткнули.
Схватившись за грудь, бросился к двери, на ходу выкрикивая приказания.
— Знаю. Заслужил…
— Где эта тварь?! — взревел он, не обращая внимание на хлесткий ветер и дождь, что лил стеной. Водитель, заметив его приближение, тут же бросился открывать дверь. — Он у вас?!
— Да. Наши люди за ним наблюдают.
— Глаз с него не спускайте! Я сам с ним поговорю, объясню, что к чему. И парней своих предупреди, еще один прокол, и я вас всех уничтожу. Лично. Это понятно?!
— Более чем.
— Я буду через два часа, — бросил многозначительный взгляд на бледного водителя. — Марина точно в порядке?
Стоит подумать о ней, как внутренности скрутились жгутом. Закрыв глаза, Артем велел себе успокоиться.
— Да. Я велел горничной дать ей успокоительного, она спит.
Не смог дослушать. Сжав трубку до скрипа, отбросил в сторону.
Марина… Девочка… Ничего не бойся, маленькая. Держись. Твой муж уже едет…
Его маленький сильный Олененок.
Если бы только знала, какое важное место занимаешь в жизни своего непутевого Темы…
Никто не смеет трогать его малышку!
— Два часа, Марк! — велел он, перехватив взволнованный взгляд водителя. — Не успеешь за это время, окажешься на дне Сены! Серьезно.
Парень испуганно сглотнул и выдавил жалкое «понял», разгоняя машину до такой скорости, что дворники уже не успевали расчищать разводы на лобовом. Сзади то и дело мелькали автомобили сопровождения, горный пейзаж слился в сплошное серо-зеленое пятно из зелени и дождя.
«Я рядом, сладкая. Я еду», — стучало в гудящей голове, отзывалось в каждом ударе его сердца.
В тот самый миг Артем понял.
Любит.
Сильно.
До безумия.
Да так, что уже не излечиться.
Не вырвать из груди.
Не избавиться.
Только если выдернуть вместе с сердцем. А это невозможно.