Инквизиtor

― Не могу я его отпустить сейчас, дело есть одно. Не люблю гештальты оставлять открытые. А тут вроде бы как картинка сложилась. Подсобите, братья. Хоть и нет доверия мне после всего, но исправить-то дайте возможность.

Мужчины сели за стол переговоров. Ненастье за окном стихло.

― Георгий, доброй ночи. Это Пётр Сергеевич. К вам в клинику Мирона привезёт через час Егор, госпитализация нужна! ― завершив разговор по телефону, Апостол протянул ключи Егерю. ― В триста пятом он. Дождись, когда мы втроём покинем отдел, и сразу вези его по этому адресу, вас ждут. ― Записал адрес клиники. ― Пока не выйдем, жди в машине.

Егерь кивнул в знак согласия, забрал ключи, покинул кабинет.

― Макар, прости меня! Спасибо, что согласились.

― Петь, ну ты же не дурак, вроде. Как мог-то в отдел племянника Вени на работу принять?

― Да так же, наверно, как и поверить Вене когда-то, что он может ближе брата родного быть, ― Пётр виновато опустил глаза.

― Вызывай Вадима этого, поехали, что время даром терять.

Вадим, взбудораженный адреналиновым драйвом, вошёл в кабинет начальника. Не заметив сидящего на диване Макара, выпалил:

― Пётр Сергеевич, вот рапорты о задержании, протокол допроса, документы задержанного.

― Спасибо, Вадим, за хорошую службу. Как у дяди дела? ― сложив в ящик стола бумаги, Апостол достал средства для прослушивания.

― Спасибо, хорошо, привет вам передаёт всегда.

― Ты присаживайся, мы сейчас с тобой вместе ему привет поедем передавать.

Вадим занервничал, меняясь в лице.

― Так поздно, вроде, спит он, наверно, ― почувствовав сухость во рту, промямлил.

― А ты не волнуйся, и ты спать будешь, мы ненадолго, ― Апостол надвигался на подчинённого.

Макар поднялся, подойдя сзади к Вадиму.

― Телефон свой дай, и код доступа скажи! Почитать люблю страсть как, уважь старшего, ― из-за плеча протянулась рука знахаря.

― Быстро! ― скомандовал Пётр, погружая Вадима в гипноз пристальным взглядом.

Макар читал вслух короткие сообщения переписки Вадима с дядей. Дождавшись, когда Пётр зафиксирует жучок под одеждой подчинённого, снял со спинки стула свой плащ, накинул его на плечи, накрыв голову объёмным капюшоном.

― Серпентарий тут у вас. Бардак! ― не сдержался знахарь. ― Пошли, капитан очевидность, ― потрепал волосы младшего брата так, будто не было всех этих лет отчуждения.

***

Очнувшись, Мирон осмотрелся по сторонам. За эти дни он чувствовал себя неваляшкой. Его качают-качают, а он только брякает. И опять вот он здесь проснулся, в этом мире. Только думал, что завершился цикл кармический и уже, как в прошлой жизни, под колпаком инквизиции на суде. Хорошо, что Аня успела убежать. Интересно, где она сейчас?

Его не волновало то, что предстоит пройти ему. Мирон понимал: в его действиях нет оснований для лишения свободы. Вадим вопросы задавал неадекватные на допросе. Пётр Сергеевич вышел на связь до задержания, назвал его по имени, в день увольнения отношение было к нему другое, значит, произошло что-то, что заставило начальника усомниться в правильности пренебрежительного тона. Только подумал, что отдел его отпустил, теперь лежит на продавленном диване в тёмном кабинете. Провёл рукой по стене, в поиске выключателя. За дверью раздались шаги. Ключ провернулся в замке. Дверь открылась. В темноте комнаты замерцали татуировки Егеря.

― Это что ещё за человек-светильник? ― Мирон рассмеялся, понимая абсурдность ситуации. Он считал Анну сумасшедшей, но видимо, это заразно.

― Ты чего ржёшь, по голове набили что ли? ― Егор нащупал выключатель, прищурился от перепада освещения.

Мирон припухшими веками всматривался в посетителя. Его голос был ему знаком, минуту сопоставлял в памяти черты лица из прошлого со стоящим перед ним круглолицым мужчиной. Почесал голову.

― Егор? Ты что ли? ― осторожно поинтересовался он.

― Дарова, Мирон! ― широко улыбаясь, протянул руку, пытаясь помочь другу подняться.

― Я что умер? ― пожимая руку, нахмурил брови в непонимании.

― Мы не ангелы, парень!

― Ты как здесь оказался? ― скорчившись от боли, встал на ноги.

― Поехали, по дороге расскажу, ― подставив плечо, дождался, когда Мирон обопрётся. ― Идти можешь, или на руках понесу?

― Не, я конечно не против на ручки, только, боюсь, не поймут нас. Я рад тебя видеть!

В тёмном коридоре отдела медленно двигалось световое пятно. Мирон, чувствуя плечо старого знакомого, шутил над собственной немощью. Забыв про боль и отчаяние, вспоминал молодого Егеря, странного парня из госпиталя, которого многие считали не жильцом.

Инвестор

Пьяный Веня расслабленно сидел на диване в шёлковой полосатой пижаме, болтая в руках бокал с коньяком. Выслушав рассказ Вадима, который под гипнозом доложил ему обстановку в отделе, дядя самодовольно улыбнулся, причмокнул губами, глотнул.

― Вот, племяш, я же говорил тебе: главное, правильно расставить приоритеты. Хочешь, ты, коньячок столетней выдержки, как я пить? Сам тоже умей ‒ выдержать, вычислить, изучить, дождаться, а потом раз, пробочку открыл и дивный аромат веселья. И дядю слушай, всегда слушай дядю. Наше поколение просто так вам не сольет ни копейки, служите исправно и будете в шоколаде.

Вадим сел рядом, не моргая, пробормотал в ответ:

― Спасибо!

― Правильно, слушать надо больше, чем говорить, уважай старших. Я когда Инну эту под себя подминал, знал, что хоть и пустая она, голова маленькая, рот большой, но мне её мозги и ни к чему, потому что Веня ‒ гений и знает, Веня, всё знает. А эти что: лаятся, за добром своим не следят, а дядя твой раз-раз тут лес по чёрному налу вывез, тут подсуетился с угольком, тут камушки за откаты перевёз. А потом быстренько раз флажки расставил, чтобы продолжалась движуха. Каждый упёрто на своей правде стоит, а мне только ходи, да подливай масла в огонь. И ещё на полгода суеты одним, а Венечке бабосы капают! ― довольно улыбнулся, поправив очки, нырнул носом в бокал. ― Во! Понюхай! ― поболтал стеклянной посудиной, поднёс к носу Вадима.

― Спасибо! ― Вадим кивнул головой, улыбнулся.

― А по отделу твоему я скажу так. Гавнюка этого, Петю, с кресла снимем через недельку, за превышение. Я ему такой пиар устрою! Избитый сотрудник, затворки секретного отдела, на каналы федеральные в новости пробьется.Это будет ему моя личная симфония апокалипсиса, соло виртуоза на скрипке! ― мечтательно взболтал бокал, поднял полюбовался в тусклом свете лампы. ― Здорово я придумал, да, племяш?

В комнату вошёл Апостол, демонстративно аплодируя.

― Венечка, монолог Гамлета, практически: «О, бедный Йорик, королевский шут!» ― Пётр указал Вадиму жестом кыш. Вадик резко сорвался с места, вышел за дверь. ― Послушный у тебя племянник ‒ хорошее воспитание, дрессировка почти. Коньячком угостишь? Сколько там говоришь, сто лет выдержки?

― Охрана, где охрана? Посторонние в доме! ― Веня попытался сорваться с места. Апостол сжал его предплечье. ― Спят они! Тебе коньяка для старого друга жалко?

В дверном проёме появился Макар.

― Веня, сколько лет, сколько зим. Хорошо устроился, мне нравится!

― Макар? ― Вениамин удивлённо посмотрел на гостей, вдавливаясь всем телом в мягкую обивку дивана.

― Ты там что-то про симфонию апокалипсиса говорил, красиво Вень, образно. ― Пётр подошёл к столику, кинул себе в пустой бокал лёд, по-хозяйски взял бутылку коньяка, налив себе, обратился к брату, ― Будешь? ― дождавшись отрицательного жеста знахаря, с бокалом вернулся на диван. ― Я тебе, Венечка, вот что скажу, твоим же высокопарным языком: то, что тут ты сегодня наболтал, тянет как минимум на пожизненные менуэты на кожаных флейтах в местах не столь отдалённых. Я даже спрашивать не буду, что в твоей бестолковке крутилось все эти годы? ― Апостол постучал пальцем по лбу Вене. ― Будем считать, что вечер встречи выпускников не для этого.

― Петя, ты всё не так понял, меня подставили! ― шёпотом произнёс Веня, зрачки за линзами очков судорожно бегали.