Инквизиtor

― Надеюсь, у тебя хватило ума прислушаться и не посвящать посторонних в наши семейные тайны, ― по голосу было заметно: он пьян.

Елену задели слова «наши семейные тайны», но раз он пытается задеть её за живое, значит, с Анной не все так гладко, в ресторане по его поступку это было очевидно и так. Он не сможет долго играть в заботливого папика, рано или поздно ему наскучит эта роль. Продолжила просмотр записи.

― Если бы ты была, хотя бы немного женщиной, у нас бы сложилось всё по-другому. Но я сейчас не об этом. Одиночество, жрущее кости, ― мужчина скривил лицо в попытке подчеркнуть сарказм. ― Это тебя оно ожидает, у меня в этом плане всё хорошо! Вспомни, моя дорогая, любимая, девятнадцать лет назад. Если бы ты видела своё лицо, когда сообщала мне о беременности, в нём не было радости от материнства, в нём был только страх. «Как же так, я бедная, несчастная, не смогу получить образование, какой ты негодяй!» А как же твои слова о любви, разве так принимают радость материнства от любимого? Сломал жизнь? Лена, да, я негодяй, сволочь, паскуда и тварь. Но ничуть не меньше чем ты! Похожее, оно притягивается. Помнишь, я сам тебя отвёл в клинику, где Анастасия Владимировна предложила искусственные роды, чтобы сохранить тебе возможность иметь детей в перспективе. Я же заботился о тебе! Старался сделать так, чтобы беременность не повлияла на твою возможность доучиться, выстроить карьеру. Да что там говорить! Квартира, в которой сейчас ты потрахиваешься со своим лысым, тоже подарена мной. Клиника,‒ так вот, моя дорогая, сроки беременности, которые озвучила тебе врач, не являлись настоящими: на тот момент у тебя было не две недели, а восемь. Странно, как ты этого не заметила? Вспоминай, это же так просто, если для тебя было это хоть немного важно. Да, ты погоревала, но давай откровенно: после того, как я подарил тебе через неделю ауди, всё же стало, зашибись: ты, такая вся снова открытая, и готовая жить, учиться, вдохновляться. А я наблюдал! И делал выводы: насколько моей дочери нужна такая мать, которая продала её. Мы с врачом ждали нужный нам срок, чтобы плод был жизнеспособным после искусственных родов. Ты же, такая охренительная мать, даже не попросила попрощаться с дочерью, ты боялась травмировать свою нежную психику. Потому что, ты, сука, думала только о том, как тебе мерзко, гадко и какая тварь ‒ я. Ты так жалела себя, так потешала своё больное эго, что ни разу не спросила: а что у меня происходит в душе? ― мужчина налил в опустошенный стакан очередную порцию водки. ― Я, может, путано поясняю, но сути это не меняет. Я договорился с Анастасией заранее, да, я спланировал всё это, чтобы моя дочь была жива. Нельзя было в тот период мне заводить семью. Уберегал от риска, думал, позже всё расскажу тебе. Но чем больше я наблюдал за тобой, тем больше я понимал, я хочу: чтобы дочь знала только меня. У меня есть дочь! Она считает, что выносила её суррогатная мать. Вроде бы всё хорошо, только к чему я всё это? Если надумаешь гадить мне, подумай сначала о судьбе своего ребёнка. Будешь послушной девочкой, когда-нибудь, возможно, подарю тебе заветный адрес. Без моей помощи дочь ты не найдешь, дата рождения у неё стоит та, которую выбрал я. Теперь можешь кричать, какая я сволочь. Обращаться в органы не рекомендую, я вопрос решу, а ты, кукушка, никогда не увидишь свою девочку. Лысому привет. Веди себя хорошо! Совет да любовь.

По щекам Елены текли слёзы, в ужасе она закрыла рот рукой. Она подозревала, что Пётр монстр, но то, что она услышала сейчас, повергло её в шок. Зачем тогда она была ему нужна? Почему не расстался с ней раньше, а держал на коротком поводке? Неужели лишь потому, что она была сообщницей по поиску объектов. Или он намеренно не хотел дать ей возможность построить семью? У неё не укладывалось в голове, то, что она узнала. Одно она понимала: Егерь кардинально отличался от Петра. У них не было секретов, и план Петра оставить её один на один с горем не сработает. Да, он запретил ей обращаться в органы, но ей нужно показать видео Егерю, иначе Апостола уберут до того, как Елена узнает адрес своей дочери.

Егерь хлопнул крышкой ноутбука, после просмотра видео:

― Ты понимаешь, что это может быть просто прикрытием? Он почувствовал, что тучи сгущаются, и решил закрыть тебе рот! ― заведя руки за голову, запрокинулся на спинку стула.

― А если нет, если он говорит правду? ― Елена опустилась на пол, прислонив голову к колену мужчины. ― Помоги мне, пожалуйста, отложите операцию на время!

― Лен, что за истерика, никто не планирует убивать твоего Петра: снимем с должности, потом за яйца подвесим и выясним, где, что, когда?

― То есть, когда ты говорил «надо убрать», ты не имел в виду физическую расправу? ― женщина выдохнула.

― УУУУУУ! Я тебя боюсь! Если бы речь шла об убийстве, зачем мне лишние свидетели? ― Егерь гладил рукой голову Елены. ― Я ‒ охотник, но не киллер, у нас правила игры другие. Нам нужна система, а не трупы. Не верю я в его эту версию. Не вздумай даже делать что-то по его приказу за моей спиной!

― А вы точно узнаете, где моя дочь? ― Елена посмотрела глазами полными слёз.

― Лена, нет никаких доказательств, что он говорит правду! ― Егерь встал, поднял на руки. ― Пойдём, милая, буду тебя отмывать.

Снял с себя футболку, руны таинственно замерцали по телу, Елене казалось, что в них заключена сила молний. Она любила наблюдать, как переливаются по телу знаки, когда Егерь наполняется эмоциями. Вот и сейчас, он улыбался, глядя на неё, но ярость, которую он пытался скрыть, словно накачивала руны электричеством.

― Ну что, маленькая мстительница, хотела изничтожить своего бывшего? Руки к стене, ноги на ширине плеч! ― Егерь включил воду, попробовав рукой температуру воды, обдал тело Елены струей прохладной воды. ― Будем топить страшную ведьму! Так тебя твой Пётр убеждал сдавать ему объекты?

― Нет!

― Ах, ты, не хочешь сдавать своего сообщника, тогда сейчас я вставлю в тебя свой молот ведьм и буду допрашивать! ― мужчина вспенил в руке гель для душа, коснувшись половых губ Елены, начал массировать вагину. ― Он назвал тебя послушной девочкой. Покажешь, как это?

― Нет! ― Елена подалась навстречу руке Егеря.

― Ну, всё, допрыгалась!

Мужчина шагнул в ванну, прижав Лену телом к холодному кафелю. Поцеловал в ухо, в шею, провел языком по позвоночнику, установил душ так, чтобы струи воды обдавали их тела полностью, добавил температуру. Раздвинул её ягодицы руками, приподняв немного таз. Головкой твёрдого члена поводил по упругому входу в анус. Опустился ниже, мягко погрузив ствол целиком в вагину. Елена застонала от удовольствия, раздвинула шире ноги, почувствовав анусом влажные упругие волосы на лобке мужчины, это заводило её. Резкими толчками мужчина наращивал темп, прижимая к себе страстно за талию. Ей нравилось, когда он начинал рычать, прикусывая за плечо или шею. В этом было что-то дикое, необузданное, она могла отпустить себя и не стесняться своих сокровенных желаний рядом с ним.

― Твой молот ведьм огромен и могуч! ― слова вырвались вперемешку со стонами.

Егерь прикрыл рот Елены рукой, она языком провела по его ладони, всасывая палец.

― Хочешь занять свой ротик чем-то существенным?

Она повернулась к нему лицом, целуя грудь, живот, пупок, сползла вниз, встав на колени. Струи воды не позволяли смотреть друг на друга, оставляя лишь наслаждение прикосновений, и мерцающие в потоке воды молнии рун.

Набережная

Стрелки часов по-разному в этот вечер двигались по циферблату для двоих. Мирон ловил, высчитывал каждую минуту в надежде не опоздать, изредка поглядывая на часы. Торопился, сумбурно смешивались в голове мысли. Стук сердца, словно трепетная птица в клетке, оглушительно отражался эхом в теле. Анна, в предвкушении встречи, продумывала свой образ, перемерила все вещи из шкафа. Интересно, что они будут делать вечером? Если он будет на байке, и они поедут кататься, нужен спортивный стиль, если в ресторан ‒ одежда другая. Без возможности уточнить у Мирона планы, положилась на свою интуицию, приняв окончательное решение, в чём пойдет на набережную. Наблюдала, как медленно тянется время, считая часы до свидания в радостном ожидании возможности побыть с мужчиной наедине. У него хотя бы есть её фотография, а у неё только футболка с его запахом и букет роз с письмом, которое она за день уже несколько раз перечитала, прижимая к груди после прочтения имени автора.