Страница 11 из 18
— В данной модели отказались от предохранителя, поскольку на марше винтовка всё равно переносится с заряженным магазином, но пустым патронником. Надо признать, господа, что трубчатый подствольный магазин оказался средоточием как преимуществ, так и недостатков винтовки. С одной стороны, такая конструкция позволила создать компактную винтовку при большом боезапасе — практически вдвое больше, чем у большинства образцов используемых в настоящий момент, а с другой стороны, магазин приходится дозаряжать вручную, по одному патрону, и в результате практическая скорострельность «лебеля» уступает винтовкам с обойменным и тем более пачечным заряжанием.
— Да, неприятно…
— Ложа винтовки — деревянная, из двух частей. Винтовка хорошо сбалансирована и обеспечивает быструю и удобную прикладку.
Поручик Деперт сноровисто продемонстрировал процесс прицеливания.
— Оружие комплектуется игольчатым четырёхгранным штыком длиной 52 сантиметра.
Достав штык, поручик закрепил его на стволе.
— Форма штыка позволяет легко пробивать кожаные элементы снаряжения и толстую плотную ткань. Штык крепится довольно жёстко: выступ под стволом входит в паз рукоятки, а кольцо гарды надевается на ствол, при этом вырез кольца фиксируется на широкой мушке. Кнопка защёлки располагается на штыке с левой стороны под гардой. Прицельные приспособления состоят из открытой мушки и ступенчатого прицела, размеченного до 2400 метров. Если откинуть рамку прицела вперёд, открывается фиксированный прицел на 400 метров, которым собственно пользуются чаще всего. К винтовке можно приспособить 51-миллиметровый дульный гранатомёт VB образца 1915 года…
— О нем чуть позже Жан, — остановил поручика Деперта капитан Лелонг. — Проведи разборку.
— Слушаюсь, мой капитан.
Далее поручик произвел разборку винтовки с пояснениями того, за какими деталями нужно следить особенно тщательно и что может выйти их строя в первую очередь.
Настала очередь проводить обучение унтер-офицеров. Старшие офицеры ушли по своим делам, а Михаил отвлекся на второй стол, где еще один поручик французской армии обучал владению пулеметом Шоша. Ему действительно подходило другое название ружье-пулемет или автоматическое ружье, потому как именно на ружье они и походило, а на пулемет не тянуло.
Прежде всего, внимание привлек полукруглый магазин на двадцать патронов.
— Ну и херота… — тихо в изумлении пробормотал Михаил Климов.
Он подумал, что если бы агрегат облегчить, а то девять килограмм для ручной носки это все же многовато, и патрон послабее сделать, ага, тот самый пресловутый промежуточный, то вполне получился бы нормальный автомат. Ладно, херовый автомат, но все же автомат, простой в производстве и обслуживании. А так, это именно что автоматическое ружье. Чтобы стать пулеметом ему нужно что-то с боепитанием придумать. Двадцать патронов на очередь, а потом муторно менять магазин под огнем противника, это не серьезно.
Применённая в пулемёте схема автоматики с длинным ходом ствола обусловила очень низкий темп стрельбы в 250 выстрелов в минуту и в 75 выстрелов при стрельбе короткими очередями. Выглядело это… бледно. Более того, он имел возможность стрелять еще и одиночными. В известной степени это обеспечивало устойчивость оружия в рамках концепции «блуждающего огня» (у пулемётчика «шоша» второго номера не предусматривалось).
Вообще о пулемете можно спеть песенку Алены Апиной: «Я его слепила из того, что было…»
Конструкция Шоша представляла собой гремучую смесь из универсальных узлов, проверенных временем и нестандартных деталей.
Детали затвора изготавливались высокоточным методом фрезеровки из твердой стали и всегда были полностью взаимозаменяемы. Пулемет получил почти стандартный ствол винтовки «лебель», немного укороченный с дульной стороны. Радиаторы охлаждения были выполнены из ребристого литого алюминия.
С другой стороны, внешний корпус казенника представлял собой простую полую трубку, а остальные части пулемета изготавливались из обычных штампованных низкокачественных металлических пластин, причем скрепленных винтами, которые могли разболтаться после продолжительной стрельбы.
Пулеметчики быстро разобрались с этим чудо-юдом, в конце концов их в отличие от простых солдат набрали из опытных бойцов, и поехали на полигон для проведения практических стрельб. Михаил, увидев, что в нем нужды нет, младшие офицеры справляются в качестве переводчиков для унтеров, увязался с ними. Все-таки хотелось в реале посмотреть на стрельбу пулемета о котором так много слышал в свое время и получившего звание худшего их худших.
И вот на полигоне началась самая настоящая комедия с приставкой «траги», когда сквозь смех хочется плакать.
Как и ожидалось, первые проблемы преподнес сменный магазин. Даже инструктора не могли сменить его достаточно быстро, а уж когда за пулемет залегли наши пулеметчики, то слышался только глухой мат.
— И лягается сука, как конь какой-то… — пожаловался один из пулеметчиков другому, еще не стрелявшему, кривя рожу, потирая отбитое сильной отдачей плечо.
Патрон и вправду для пулемета оказался избыточно мощен (как и для винтовки, собственно), а так же из-за легкости конструкции его мотало из стороны в сторону, так что ни о какой прицельной стрельбе не могло идти речи.
Но это были лишь цветочки. Ягодки оказались впереди.
Один из пулеметов вдруг заклинило. Затвор не двигался и ни туды, и ни сюды.
— Перегрелся… — с кислой рожей прокомментировал инструктор.
«Че, на?! — мысленно воскликнул Михаил. — Отстрелял полтора магазина и перегрелся?! А как с ним сука вообще воевать можно?!»
Судя по ошарашенным лицам зрителей, остальные тоже оказались в шоке от такой новости.
Дальше — больше.
Со вторым пулеметом пришлось повозиться по причине того, что последний патрон в магазине каким-то невероятным образом сумел кувыркнуться задом-наперед и так влезть в приемник.
— Ну и говно, прости господи… — произнес один из совсем молодых пулеметчиков, при этом успевших заработать Георгиевский крест.
Послышался приглушенный смех.
— Ефрейтор Малиновский! — вскинулся в служебном рвении услышавший его прапорщик. — Следи за языком! Не посмотрю на то, что ты Георгиевский кавалер, определю строгое наказание!
— Виноват, вашбродь! Исправлюсь! — гаркнул тот, вытянувшись в струнку.
— Кха-кха! — надсадно закашлялся, подавившийся воздухом Михаил Климов, так что на него покосились.
«Как?! Малиновский?! — мысленно возопил он неверяще. — Да ладно?! Может все же однофамилец?..»