Страница 39 из 69
Глава 59
Рвотные позывы
12 годами ранее. «СкайРест», Йоханнесбург, 2024
Ксоли и Сэмюэл приходят к двери Зака. Первый несет портфель с логотипом «СкайРест».
— Мистер Гердлер, — произносит Ксоли своим голосом, похожим на шелест гравия.
Зак переводит взгляд с них на Бернард, а затем обратно.
— Куда его? — спрашивает Сэмюэл.
Ксоли поднимает взгляд, после того, как открыл серебряные щеколды на портфеле.
— Тот стул, на котором он сидит, сойдет.
Зак хмурится.
— Что вы собираетесь со мной делать?
Мужчина постарше кашляет.
— Ничего особенного, братец. Лишь немного полечим тебя.
— Мне не нужно лечение.
Охранник пожимает плечами и показывает на потолок.
— Приказы свыше.
Сэмюэл привязывает Зака к стулу каким-то широким, эластичным поясом, который он закрепляет сзади. Еще одним крепит его руки. Зак борется с путами, но знает, что это бесполезно. Охранник постарше достает прозрачный силиконовый пакет из портфеля — тот заполнен кремовой жидкостью — затем тонкую пластиковую трубку. Он разрывает пакет зубами и соединяет их вместе.
— Готово?
— Готово, — отвечает Сэм, удерживая неподвижно голову Зака.
Ксоли засовывает трубку Заку в нос и проталкивает в горло, вызывая рвотные позывы. Зак сопротивляется и часть белой хрени выплескивается на пол.
— Полегче, — говорит Ксоли, поправляя трубку. — Просто расслабься.
Он бросает жесткий взгляд на Бернард.
— Ты можешь помочь?
Бернард подходит и зажимает шею Зака своими мясистыми предплечьями, удерживает его неподвижно.
Зак кричит, его снова начинает выворачивать, а потом он чувствует, как прохладная жидкость течет по его горлу.
Его зрение затуманивается, после появляется Гаэлин. Пакету на опустошение нужно двадцать минут, к тринадцатой минуте он лежит отвязанный и спящий на своем матрасе.
***
Когда Зак просыпается, он один. Он ощущает прохладу облегчения. Его язык распух, горло пересохло и расцарапано, они силой кормили его. Силой кормили его чем? Чем-то вроде утраивающего силы питательного шейка. С наркотиками, вне сомнения. Он всегда узнает головную боль после седативного.
Что еще они ему дали? Что-то психотропное, как он догадывается, какое-то успокоительное.
«Кое-что, чтобы контролировать твои галлюцинации, ― сказала Гаэлин. ― Кое-что, чтобы помочь тебе отдохнуть».
Что было дальше — размытое пятно.
Зак пытается встать, но падает обратно. Его мозг превратился в ледяное месиво с водой.
Они бы не стали прибегать к принудительному кормлению, если бы он ел свою еду. Наркотики они могут доставить через его браслет, но, к несчастью, кормление все еще требует не автоматизировано. Зак ползет к своей раковине, плещет на лицо. Выпивает полбутылки воды. Прохладная жидкость, как бальзам для его израненного горла; его мысли, как летящие облака.
Что он сделал, чтобы вляпаться в такие неприятности? Он не может вспомнить. У вас возникает не утихающее ощущение предчувствия, когда вы знаете, что что-то натворили?
К нему приходят смутные образы: круглая татуировка с драконом. Ясный голубой бассейн: пустой. Красивая байкерша с кожей цвета жженой карамели. Он не может вспомнить ее имя, не может вспомнить, как они встретились. А затем тревожная мысль о женщине с длинными красными волосами. Катрин? Ему нужно увидеться с ней. Он должен рассказать ей нечто важное, но не помнит, что именно. Оно в его голове и, когда он думает, что уже ухватил эту мысль, она исчезает в наркотическом тумане.
Глава 60
Подслащенные галлюцинации
12 лет спустя. Форвейз, Йоханнесбург, 2036
— С дороги! — кричит Кейт, расталкивая зевак. — Кеке!
Кеке открывает глаза. Она словно пьяна и видит какое-то видение, какую-то ослепительную, рассветную, сладкую галлюцинацию. Кейт почти спотыкается об нее, спеша добраться до своей подруги.
— Кеке! — кричит она, не зная, что кричит, потому что малиновая лужа пугает ее.
Она опускается на колени прямо в лужу и осматривает Кекелетсо на предмет ранений. Огромный осколок стекла торчит в ее пояснице. Откуда он? Был взрыв? Или это несчастный случай? Кейт не знает. Она прикрывает глаза и поднимает взгляд на вспыхивающие «косточки» зевак, окружающие их.
— Кто-нибудь вызвал амбудрон? — спрашивает она, и кто-то отвечает, что они не в сети.
Они не в сети?
— Здесь есть врач?
Качают головами.
— Медсестра?
Вперед выступает невысокий мужчина, он поднимает руку лишь наполовину и со стыдом отключает функцию камеры.
— Однажды я проходил курсы первой помощи.
Кейт держит в руках лицо Кеке; та все еще в сознании. Хорошо. Поток ярко-зеленого облегчения.
Джеймс однажды сказал ей, когда они смотрели фильм о мужчине, которому в грудь воткнулась ось, что инородный объект нельзя вынимать, потому что станет хуже. Объект в некотором смысле запечатывает повреждение и/или останавливает кровотечение. В зависимости от формы, его удаление может вызвать больше вреда, чем изначальное проникновение.
«Подумай о звездах ниндзя», ― сказал Джеймс. Но это не предмет с колючками, да и тому совету уже пятнадцать лет, это было еще до появления кожных молний и тромбоцитарных спреев. Этот совет еще работает?
«Оставь это команде травматологов в больнице», ― слышит она, как говорит он, но сейчас больницы скорой помощи переполнены, и даже в самую ближайшую слишком опасно ехать на такси.
Кейт не знает, что делать. Она ломает руки, размышляя, затем нащупывает пульс Кеке. Слабый. Или это лишь биение крови в ее собственных нервных пальцах, делающее Кеке в ее глазах слабой?
— Не бойся, Кекс, — говорит она, пытаясь убрать с лица тревогу и принять более успокаивающее выражение. — Все не так плохо, как выглядит.
Последнее предложение она говорит, скорее, для себя.
Кейт тянется через Кеке к металлическому корпусу Ксарины и открывает ее грудную клетку при помощи найденного ею молотка. Достает аптечку и роется в ней. Тут много всего. Может быть, в конце концов, она сможет помочь. Женщина подтягивает аптечку к Кеке, снова заламывает руки и приступает к работе. Первым делом обрабатывает руки антисептиком, после щедро опрыскивает дезинфицирующим анестетиком рану Кеке. Вспышки камер в толпе подобны легкому блеску металлической фольги в ее голове, от них у нее болят зубы.
— Я о тебе позабочусь, — говорит Кейт. — Ты будешь в порядке.
— Ха, — произносит Кеке, пытаясь выдавить улыбку. — Ты забыла, что я знаю, что у тебя нет никаких медицинских знаний.
— Верно, — отвечает Кейт. — Но того, чего мне не хватает в виде знаний и опыта, я компенсирую за счет обаяния и дополнительного анестетика.
— Пойдет.
Видя храбрость Кеке, Кейт колеблется.
Что, если…
Она не сможет потом жить. Осколок блестит в свете поднимающегося солнца.
— Сейчас, — говорит Кейт. — Думаешь, я должна вытащить осколок?
Глаза Кеке чуть расширяются.
— Что ты имеешь в виду под «думаю ли я, должна ли ты вытащить осколок»? Конечно же, ты должна вытащить сраный осколок. Что ты за доктор?
— У тебя может сильнее потечь кровь.
— Бл*ть, в моей пояснице торчит стеклянный клинок. Какой выбор у нас есть? Иисус Христос, ты можешь хотя бы притвориться, что ты знаешь, что делаешь?
«Ладно, ― думает Кейт. ― Ладно». Спрей облегчения. Если они достигли консенсуса, то ей морально полегче. Она его вытащит. Она готовится, раскладывает инструменты на белом медицинском фартуке на земле: обезболивающая ручка, плоскогубцы, физраствор, марля, гель со стволовыми клетками, кожная молния. По второй мысли, она натягивает биолатексные перчатки, которые пахнут, как живица молодого деревца и тальк. При виде хирургического оборудования, смелость Кейт возвращается. Она может это сделать. «Волантер» особого назначения прибывает по небу, разрезает винтами воздух над ними, раздувает сухой красный песок, затем улетает.