Страница 25 из 141
Государственным секретарем по иностранным делам в Лондоне был в то время Генри Фокс, получивший впоследствии титул лорда Холланда, личный враг Франции, которому предстояло завещать нам в лице своего сына, Чарльза Фокса, врага еще более ожесточенного, а главное, еще более опасного.
Припертый к стенке Версальским кабинетом, спрашивавшим у него, как могли во время мира совершаться действия, подобные тем, какие мы только что упомянули, Генри Фокс ответил, «что состояние войны между государствами не всегда проистекает из действительных сражений и может быть следствием определенных мер, свидетельствующих о враждебных намерениях; что вооружение Франции шло на глазах у всех; что она приготовила крупные эскадры и беспрестанно перевозила войска в Канаду; что в подобных обстоятельствах британское правительство должно было принимать во внимание лишь свои собственные интересы и действовать энергично, дабы сохранить достоинство нации».
За этим вызывающим ответом последовала еще более вызывающая нота, в которой г-н Фокс требовал немедленно разоружить французский флот и снести до основания укрепления Дюнкерка; только после этого он был готов дать объяснения по поводу дел в Канаде и вообще в Северной Америке.
Господин де Руйе ответил от имени короля, «что происходящее является не чем иным, как планомерным морским разбоем в большом масштабе, недостойным цивилизованного народа; что Англия захватила не только суда короля Франции, но и купеческие корабли, на сумму более тридцати миллионов, и что Версальский кабинет требует незамедлительного удовлетворения за этот враждебный поступок».
После того как английское правительство ответило отказом на это требование, г-н де Мирпуа, французский посол в Англии, потребовал свои паспорта: война была объявлена.
Впрочем, замыслы Англии не замедлили обнаружиться. Через месяц после морского боя, в котором «Алкид» и «Лилия» потерпели поражение вследствие численного превосходства неприятеля, в долине Огайо, возле форта Дюкен, произошло столкновение между французами и англичанами, находившимися под командованием генерала Брэддока. Англичане были полностью разгромлены, их офицеры убиты, их обозы и провиант захвачены, и при этом были найдены инструкции, данные генералу Лондонским кабинетом; дата, стоявшая на этих инструкциях, доказывала, что во время полнейшего мира английское правительство сделало все приготовления, чтобы перейти границы Акадии и захватить большую часть наших колоний в Америке. Главный план англичан заключался в том, чтобы послать крупные эскадры, которым предстояло преградить французам вход в реку Святого Лаврентия, в то время как четыре армии должны были напасть на французские колонии с тыла. Отдельное задание, намеченное в этом плане генералу Брэддоку, состояло в том, чтобы захватить форт Дюкен и подняться вверх по реке Огайо для соединения через озеро Эри с г-ном Шерли, ожидавшим его в форте Осуиго с пятью тысячами солдат, судами и артиллерией. Соединившись, они должны были, действуя согласованно, захватить Ниагару и Фронтенак. Тем временем полковник Джонсон должен был овладеть фортом Фредерик, озером Шамплейн и рекой Ришелье и, таким образом, подготовиться к тому, чтобы весной захватить город Монреаль, тогда как другой английской армии предстояло подняться по реке Святого Иоанна до Квебека.
К счастью, попав в руки французов, этот обширный план провалился. Эскадра генерала Дюбуа де Ла Мотта, лишившаяся «Лилии» и «Алкида», насчитывала еще семь кораблей. Она высадила на берег барона фон Дискау с десантными войсками. Французы были в состоянии дать отпор, и дикари, ненавидевшие англичан, обещали быть нашими сильными союзниками.
К несчастью, сразу по прибытии барон фон Дискау, разгромив возле озера Георга полуторатысячный отряд англичан и прогнав их вплоть до ретраншементов генерала Джексона, был ранен и взят в плен.
Но, сдерживаемые нашими войсками и находясь под их наблюдением, англичане были вынуждены не только отказаться от того обширного плана, который мы только что изложили, но и перейти к обороне. Впрочем, французы ждали прибытия нового военачальника, которому предстояло взять на себя командование нашими войсками.
Этим новым военачальником был Луи Жозеф де Сен-Веран, маркиз де Монкальм, то есть один из храбрейших генералов французской армии. Кровь Гозонов, которая текла в его жилах, не выродилась. Именно в его владении по-прежнему находился огромный Драконов лес, где его предок натаскивал своих собак, готовя их к нападению на змея. Карьера генерала будет короткой, но блистательной, славной и быстрой, как полет бомбы, которой предстояло вырыть ему могилу.
Между тем в Европе англичанам вот-вот должны были нанести неожиданный удар, подобный тому, какой сами они готовили в Америке. Англичане имели в Средиземном море военно-морскую базу, которой они дорожили наравне с Гибралтаром и, возможно, даже отдавали ей предпочтение. Филипп V во времена своих несчастий выронил из рук эту жемчужину. Англичане подобрали ее и сделали одним из украшений своей короны.
Этой базой был остров Менорка.
Захватив Менорку, мы пресекли бы сообщение англичан с королем Сардинии, их союзником, и затруднили их судоходство в Левант и Италию. Гавань Маона, одна из лучших в Европе, давала надежное убежище их флотилиям, блуждавшим в Средиземном море, этом огромном озере, вход в которое находится в их руках, но истинными хозяевами которого являемся мы.
В случае неудачного развития войны возвращение Маона могло снять много трудностей на пути восстановления мира; в противном случае Маон, ставший нашим владением, мог служить предметом переговоров с Испанией, которая в обмен на него дала бы Франции все, чего та хотела иметь в Мексиканском заливе.
Правда, крепость Святого Филиппа слывет неприступной; ну что ж, туда отправят Ришелье: этот генерал предпочитает внезапные атаки и безрассудные нападения. Разве в битве при Фонтенуа английская колонна не считалась несокрушимой? Но Ришелье разгромил ее!
Ришелье получает полное командование над сухопутными и морскими силами; в его сундуки насыпают пятьдесят тысяч луидоров, ему дают Йерский флот под командованием г-на де Ла Галисоньера, состоящий из двенадцати линейных кораблей, и присоединяют к ним восемнадцать транспортных судов. Эта великолепная эскадра поднимает паруса. И куда же она направляется?
Это станет известно, когда крепость Святого Филиппа будет взята.
Море — союзник англичан. На другой день после отправления флота поднимается буря, которая нарушает порядок следования флота; три дня корабли блуждают, рассеянные по морю, но 19 апреля соединяются в виду Менорки.
Двадцать третьего апреля маршал едет разведать место для своего лагеря и одновременно бросает взгляд на крепость Святого Филиппа.
Она представляет собой гладкую со всех сторон скалу в окружении высеченных в граните рвов глубиной в тридцать футов. Проложить траншею к скале невозможно, и она непробиваема даже для пушки. Это цитадель, которую следует брать приступом; дело упирается в то, чтобы найти достаточно длинные лестницы.
Между тем Ришелье посылает меноркским дамам поклоны, отправляет им фрукты и конфеты и интересуется, есть ли в продукции Франции что-нибудь, что доставило бы им удовольствие.
Он опасается, что его солдаты могут наброситься на прекрасное испанское вино, которым наполнены погреба в городе, и говорит им:
— Ребята! Тот из вас, кто напьется допьяна, не будет иметь чести появиться в траншее.
Тем временем поступает сообщение о приближении какого-то флота; это флот адмирала Бинга, который идет на помощь Менорке; маршал де Ришелье уступает Ла Галисоньеру тысячу солдат в подкрепление его морским пехотинцам. Брать штурмом крепость и сражаться на море будут одновременно. Жителям Менорки предстоит увидеть сразу два зрелища.
В итоге английский адмирал разбит наголову, и в тот же день Ришелье овладевает передовыми укреплениями.
Наконец в ночь с 27 на 28 июня три форта из пяти захвачены, и в полдень 28 июня три парламентера приносят проект капитуляции, который обсуждают до конца дня и подписывают в тот же вечер.