Страница 11 из 141
Когда этот молодой человек входил, О’Брайен, несомненно для того, чтобы придать достоверности своим словам, не позволил ни одному из нас встать. Войдя, молодой священник никому не поклонился, да и мы поклонились ему только издали. По воле случая, я один был на ногах в ту минуту, когда он появился. То ли случайно, то ли потому, что я внушил ему симпатию, он подошел прямо ко мне и пригласил меня сесть рядом с ним на сундук. И тогда, принимая его за чужестранца или простого священника, хотя в глубине души что-то продолжало нашептывать мне, что это человек более значительный, чем о нем говорили, я стал беседовать с ним с большей фамильярностью, чем следовало. Первым делом он поинтересовался у меня, не зябну ли я в своем горском наряде. Я ответил ему, что настолько привык к своему наряду, что непременно зябнул бы, если бы переменил его на другой, даже более теплый. Он искренно засмеялся, услышав этот ответ, и стал расспрашивать меня, как я ложусь спать в этом платье. Я объяснил ему, как это происходит, однако он заметил мне, что, столь плотно закутавшись в свой плед, я не смогу защищаться в случае неожиданного нападения. Тогда я ответил ему, что в случае личной опасности или в случае войны мы используем плед иначе, так что горец может в один прыжок оказаться на ногах, держа в одной руке обнаженный меч, а в другой — заряженный пистолет и не испытывая никакого неудобства из-за этого покрывала. Потом он задал мне несколько других подобных вопросов, а затем, быстро встав, попросил стакан вина, после чего О’Брайен сказал мне на ухо, что следует уважить желание чужестранца, но не пить за его здоровье, и это утвердило меня в моих догадках. И тогда, взяв стакан вина, молодой человек выпил за здоровье всех нас и спустя минуту удалился».
Всем известны неожиданные повороты этой безрассудной экспедиции принца Карла Эдуарда, которая чуть было не увенчалась успехом по причине самой этой безрассудности. Находясь в окружении лишь нескольких приверженцев, пользуясь поддержкой лорда Ловата и имея в качестве подкрепления сотню вооруженных клейморами горцев клана Грантов из Гленмористона, сжигая и разрушая все, что мешает его наступлению, он движется вперед, преодолевает Чертову лестницу, берет Форт-Уильям, врасплох захватывает Перт, вступает в Эдинбург, устремляется на Престонпенс, где сэр Джон Коуп собрал армию, обращает эту армию в бегство, проникает с шестью тысячами пехотинцев и двумястами шестьюдесятью конниками в Англию, овладевает Карлайлом, углубляется в сердце королевства, проходит через Манчестер и достигает Дерби. Оттуда принцу остается всего тридцать льё до Лондона, однако ему были обещаны крупные мятежи в его пользу, а эти мятежи не происходят; он рассчитывал иметь солдат и деньги, но в деньгах и солдатах у него недостаток; и тогда в его совете возникает разлад, его воины начинают роптать; лишь один он, за неимением надежды, сохраняет несгибаемую волю. Он хочет идти на Лондон и борется с единодушным желанием своего войска; наконец, осознав невозможность идти дальше, внезапно поворачивает назад в Шотландию, беспрепятственно вступает в нее, проходит через Дамфрис и Глазго, получает несколько французских и шотландских подкреплений и осаждает Стерлинг, который, обороняясь, дает генералу Хоули время собрать войско. Карл Эдуард снимает осаду, идет на неприятеля, встречает его у Фолкерка и заставляет фортуну подарить ему последнюю улыбку; затем, узнав о приближении герцога Камберландского и его армии, он удаляется в Инвернесс и, все более и более теснимый королевскими войсками, оказывается перед необходимостью принять знаменитое Каллоденское сражение.
Итог этого сражения известен: из пяти тысяч человек, составлявших армию принца, почти полторы тысячи были убиты.
Карл Эдуард покинул поле битвы, располагая еще довольно большим числом конников, но, поскольку ему было понятно, что для него все кончено, он мало-помалу распустил всю эту свиту. За его голову была назначена награда в тридцать тысяч фунтов стерлингов, и, возможно, он полагал, что больше не стоит рассчитывать на верность, подобную той, какую ему сохраняли прежде.
Он помнил о Карле I, которого шотландцы продали Кромвелю.
И тогда началось то удивительное бегство, каждый шаг которого проследили Джон Хьюм в своей «Истории мятежа» и Джеймс Босуэлл в своем «Путешествии на Западные острова Шотландии»: оно похоже на бегство короля Станислава.
Покинув поле сражения и почти не делая остановок, принц добрался до Гортулега, принадлежавшего лорду Ловату. Но то ли потому, что он находился еще слишком близко от английского войска, то ли потому, что верность хозяина казалась ему сомнительной, принц поспешил направиться в замок Инвергарри, куда он прибыл умирая от голода и где пара лососей, только что пойманных рыбаком, послужили ему ужином.
Замок был жестоко наказан за гостеприимство, предоставленное им всего на один день беглецу-принцу: он был разграблен английскими солдатами; два каштановых дерева, осенявших его вход, были взорваны пушечным порохом. Одно было вырвано с корнем, другое уцелело при взрыве, и одна его половина продолжала покрываться листвой и влачила существование до тех пор, пока жил, а вернее сказать, влачил существование несчастный род Стюартов. Что же касается столового серебра, находившегося в замке, то часть его попала в руки солдат, а из остального была отлита чаша, которая долгое время являлась собственностью сэра Адольфуса Отона, главнокомандующего в Шотландии: на ней была вырезана надпись: «Ex præda prædatoris».[3 - Из награбленного грабителями (лат.)]
Из Инвергарри Карл Эдуард перебрался на Лонг-Айленд, где он надеялся отыскать французское судно, но все кругом, даже стихии, стало враждебно принцу. Бывают в жизни минуты, когда бездейственные и недвижимые предметы словно обретают разум и движение, чтобы усугубить ваше несчастье. Буря гнала беглеца с острова на остров; наконец он прибыл на Саут-Уист, где его принял Кленранальд, один из Семи мужей Мойдарта, первый, кто встретил его в Шотландии. Там, в дикой гористой местности Коррадейл, его спрятали в лачуге дровосека.
Но даже там, находясь почти на границе обитаемого мира, он понимал, что не находится в безопасности; генерал Кемпбелл высадился на Саут-Уисте, собрал Макдональдов Скайских и Маклаудов из Маклауда, врагов принца, и, имея под своим началом две тысячи солдат, начал самые тщательные поиски.
И вот тогда женщина задумала и осуществила план, в успехе которого вначале сомневались самые храбрые и самые предприимчивые мужчины.
Этой женщиной была знаменитая Флора Макдональд, родственница семьи Кленранальда, гостившая на Саут-Уисте в то время, о каком мы ведем речь; ее отчим принадлежал к клану сэра Александра Макдональда и, следовательно, был врагом принца; кроме того, он командовал ополчением, носившим имя Макдональда и находившимся тогда на Саут-Уисте.
Несмотря на враждебное настроение отчима, Флора не колебалась: она сумела получить у него паспорт для себя, для слуги и для молодой служанки, которую, по ее словам, она взяла к себе в дом.
Молодая служанка значилась в паспорте под именем Бетти Бёрк.
Этой Бетти Бёрк предстояло стать принцу Карлу Эдуарду.
Под этим именем, переодетый женщиной, Карл Эдуард прибыл в Килбрайд на острове Скай; однако и здесь он был еще на земле, находившейся под властью сэра Александра Макдональда. Флора выказывала себя все более мужественной и хитроумной, но, будучи слишком слабой, чтобы в одиночку исполнить свой замысел, она решила взять себе помощника: этим помощником стала жена самого сэра Александра, леди Маргарет Макдональд.
Первым чувством леди Маргарет, когда она узнала, в какое дело ввязалась Флора, было ощущение глубокого ужаса, однако благородство сердца, столь естественное в женщине, взяло верх над страхами рассудка. Ее муж отсутствовал, но их дом был заполнен английскими солдатами, и потому она решила доверить принца Макдональду из Кингсберга, занимавшему должность управляющего у сэра Александра. Так что следовало сопроводить Карла Эдуарда к этому человеку; Флора взяла на себя труд преодолеть и это последнее затруднение: она отправилась в Кингсберг, где и оставила принца.