Страница 23 из 197
Некогда Готланд, подобно Делосу, был плавучим островом: по вечерам он погружался в воду и отправлялся спать на дно моря. Человек по имени Тьелвар пристал однажды к его берегу и зажег там огонь. Остров, которого обрадовал такой свет, увиденный им впервые, не осмелился уйти под воду, боясь погасить его; мало-помалу он пустил корни и вскоре прирос к морскому дну. И тогда Тьелвар, не испытывая беспокойства, обосновался там вместе со своим сыном Хафди и своей невесткой Вита-Стьерной («Белая Звезда»), у которых родились сыновья Гути, Грайпр и Гунфьяун. Сыновья эти выросли и поделили остров. Но, когда их потомки стали чересчур многочисленны и земля уже не могла прокормить всех, треть рода переселилась в другие края: сначала эти люди смешались с обитателями Форё и Дагё, а затем через Россию распространились до самой Греции.
Я рассматривал Готланд то невооруженным глазом, то с помощью подзорной трубы, пытаясь мимоходом разузнать о нем все, что можно разузнать об острове, удаленном от тебя на расстояние семи или восьми льё, посредством зрения, как вдруг один швед, занимавшийся торговлей зерном в Висбю, столице Готланда, предложил мне дать об этом острове кое-какие сведения.
Всем, кто меня знает, известно, с какой охотой я выслушиваю даже скучных людей, а уж тех, кто вызывает у меня интерес, — тем более. Вопросы мои следовали один за другим, и вот что в итоге этой беседы мне удалось выяснить.
Город Висбю, о котором мне рассказывал мой собеседник, в наши дни находится в состоянии упадка: в нем насчитывается всего лишь около четырех тысяч душ, тогда как прежде его население составляло пятнадцать-восемнадцать тысяч человек.
Это один из самых древних северных городов, и он полон развалин старинных зданий; здешняя церковь, по заверению моего торговца зерном, — это образец чистейшей готики конца XIV — начала XV века.
Скажите, много вы знаете французских торговцев зерном, которые могли бы сказать вам, к какому времени относится сооружение церквей Сен-Жермен-де-Пре, Нотр-Дам или Сент-Этьенн-дю-Мон?
Как выяснилось, мой новый знакомый разбогател на продаже пшеницы, а вернее, ржи, которая на Готланде отличается удивительной белизной.
Особенность почвы на острове такова, что земля здесь перемешана с большим количеством извести, поэтому она сохраняет солнечное тепло и вся высохла бы, если бы поля не укрывали срезанными зелеными ветками.
К этому нужно добавить, что на Готланде нет ни озер, ни рек, а есть только ручьи, пересыхающие летом.
Помимо торговли зерном, местные жители занимаются разведением шелковичных червей и выращиванием скота. Услышав мои презрительные высказывания по поводу баранины вообще, мой собеседник принялся уверять меня, что я отказался бы от своего предубеждения, если бы мне удалось попробовать мясо здешних баранов, которое по вкусу напоминает одновременно зайца и косулю.
Улучшенное качество мяса готландских животных имеет под собой, несомненно, ту же самую причину, по какой получили известность задние ножки наших баранов, выкормленных на солончаках, а именно, близость моря. И в самом деле, чтобы спокойно заниматься своими делами, крестьяне здесь взяли в привычку оставлять своих баранов летом и весной, в течение пяти-шести месяцев, одних пастись на пустынных островках, где они находятся под надежной охраной общественной порядочности: еще не было случая, чтобы хоть одного из них украли; там их мясо утрачивает вкус, присущий домашним животным, и приобретает вкус дичины.
Начиная с XII века остров Готланд имел свод морских законов, принятый, а вернее, одобренный императором Лотарем III; его перевел и прокомментировал наш ученый-законовед г-н Пардесю.
Моему экскурсоводу очень хотелось, чтобы я сделал остановку на Готланде, и он даже готов был высадиться там вместе со мной: речь шла о том, чтобы дать мне возможность побывать на празднике летнего солнцестояния, который на Висбю и на всем острове отмечается 23 июня.
И в самом деле, в ночь святого Иоанна все жители Севера отмечают этот праздник, и, если бы нам довелось оказаться ночью вблизи Готланда, мы увидели бы его холмы в праздничных огнях.
Это тот самый праздник, который древние скандинавы отмечали в честь бога Бальдра.
Согласно «Эдде», скандинавской мифологии, Бальдр был богом, сияющим красотой, избранником природы; все воздавали ему почести: и звезды на небе, и цветы на земле. По просьбе Фригги, его матери, все сущее — доброе и злое, одушевленное и неодушевленное — поклялось не причинять ему никакого зла. Подобно матери Ахилла, мать Бальдра уже считала, что ее сыну нечего опасаться в мире, как вдруг дух зла Локи увидел росший неподалеку от Вальхаллы тростник, в безопасности которого Фригга была настолько уверена, что забыла взять с него ту же клятву, какую она взяла с других растений.
Локи срезал забытый ею тростник, сделал из него стрелу и смертельно ранил ей Бальдра.
Вся природа тотчас погрузилась в траур. Боги, люди и звери, понурив головы, обливались слезами, деревья истекали соком, травы роняли росу. Один убийца не плакал.
Тело Бальдра подняли на сложенный костер и торжественно сожгли в ночь с 23 на 24 июня.
Отсюда и происходит перенятый народами Запада у народов Севера обычай зажигать костры, которые мы сами зажигаем в детстве, полагая, что чествуем святого Иоанна, а на самом деле, чествуя Бальдра.
Готландцы, со своей стороны, позаимствовали у нас Майский праздник, так великолепно описанный Бульвер-Литтоном в романе «Гарольд, или Последний король саксов». Однако, поскольку в северных краях листвы в мае порой еще не бывает, это празднество разворачивается у здешних жителей только в июне, что не мешает им все же называть его Майстанг.
Так что два праздника слиты там в один, и шведы отмечают одновременно появление на свет листьев и смерть Бальдра.
По местному преданию, именно в эту ночь шведские девушки могут увидеть во сне своего жениха.
Чтобы вызвать это видение, составляется волшебный букет из девяти разных цветов, собранных с девяти разных полей. Девушка, желающая испытать судьбу, должна все то время, пока длится сбор цветов, хранить полное молчание; затем, когда букет закончен, она кладет его под подушку и ложится спать.
И тогда во сне она видит молодого человека, который должен стать ее супругом и по всему облику которого можно определить его ремесло; он приближается к ней, просовывает руку под подушку, достает оттуда букет, целует его, кладет на прежнее место и удаляется.
Сон длится не более пятнадцати секунд.
Но их вполне достаточно для того, чтобы девушка успела разглядеть того, кто в один прекрасный день непременно станет ее мужем.
У шведской девушки есть еще одна возможность узнать, кто будет ее женихом: в ночь с 23 на 24 июня ей следует лечь спать на террасе, перед этим поставив рядом с собой таз с водой и приготовив белое полотенце, и с головой накрыться простыней.
И тогда ей является юноша, который просит у нее разрешения умыть лицо и руки.
Этот юноша и есть жених.
Пока мой экскурсовод рассказывал мне обо всех этих обычаях, позаимствованных у язычества, Готланд уносился прочь, все более удаляясь от нас.
Колокол ударил к обеду, пассажиры спустились вниз, а когда все вернулись на палубу, никакой земли уже не было видно: мы находились в открытом море. Оставляя Швецию слева, справа мы огибали берега Курляндии, распознавая скорее как туманность, чем как настоящую землю остров Эзель.
Это уже была Россия.
Курляндия, завоеванная в 1274 году рыцарями Тевтонского ордена, стала вассальным герцогством Польши, наследственным владением династии Кеттлеров. Династия эта угасла, а Морица Саксонского, победителя при Фонтенуа, который был назначен ее преемником, отстранила от власти Анна, вдова последнего герцога, ставшая русской императрицей: вместо этого доблестного героя она посадила на курляндский трон своего любовника, бесчестного Бирона. Бирон оставил герцогство в наследство своему сыну Петру, который отрекся от престола в 1795 году. Екатерина II присоединила Курляндию к России.