Страница 11 из 26
Завицкий сидел передо мной, а за моей спиной вдруг послышались шаги. Скрипнула дверь. Я обернулся, в кухню вошла лесная незнакомка.
Она загадочно улыбнулась, видя моё, вероятно, очень глупое выражение лица. Первая мысль, что пронзила мой мозг: «Наверное, вот так выглядели древние воительницы». Тонкий шёлковый халат подчёркивал её упругое и гибкое, как у змеи, тело, чёрные волосы струились по плечам.
– Знакомься, это Галина, – Иван Ефимович представил гостью.
– Здравствуйте, – пробормотал я, – мы уже знакомы.
– Это как? – насторожился Завицкий.
У меня просто не было слов. Он даже не помнил нашей встречи на лесной поляне неделю назад. Здесь что-то не то, в шахматных партиях он помнил десятки ходов.
– Олег, – представился я во второй раз, стараясь успокоить хозяина дома.
– Галина, – всё тем же бархатным голосом ещё раз представилась женщина.
Краем глаз я увидел её тонкую улыбку, предназначенную явно мне, и озорные искорки в зрачках. Я понял: в этот дом пришла хозяйка и у неё всё под контролем.
Изо всех сил я старался не смотреть на неё, чтобы не встречаться взглядом.
– Ефимыч, – я сразу перешёл к делу, чтобы разрядить обстановку, – ты куда завтра собираешься? Говорят, на дальних вырубках осенних опят тьма. Может, с утра на мотоцикле доскочим?
Завицкий смущённо заулыбался, замялся, словно решал тяжёлый вопрос, не сводя глаз со своей гостьи, хлопотавшей у плиты, наконец ответил:
– Ты уж извини, Олег, мы пешочком.
– Как это? А что мотоцикл, неисправен?.. Так ведь до дальних вырубок нужно чуть ли не полдня добираться, – я понимал, что начал нести околесицу, но его «мы» выбило меня из колеи, и я не мог остановиться. – Ефимыч, извини, день был тяжёлый, не сразу доходит, куда я третий на двухколёсном мотоцикле.
– Наверное, исправен.
– Как это «наверное», – я уже переставал понимать происходящее.
– Ну, я его ещё не забирал, – смущённо ответил Завицкий, каждое слово ему давалось с трудом. Стало ясно, что его голова забита совсем другим, а чем именно, выдавал его взгляд, пожирающий женщину у плиты.
– Откуда не забирал?
– Он где-то в лесу, я уже смутно помню. Нет времени поискать.
Я вновь поймал загадочную, еле заметную улыбку женщины. Становилось ясно – они так и пришли сюда из леса в ромашковых венках, которые теперь висели на лосиных рогах.
– Так я знаю, где мотоцикл, я его видел в лесу. Может, ещё цел, – восторженно сообщил я Завицкому, ожидая его бурной заинтересованности.
Но ровным счётом ничего не произошло, меня словно никто не слышал. Хозяин дома не сводил глаз со своей пассии, а та, как на подиуме, крутилась у плиты.
– Олег, – не поворачивая головы начал Завицкий, – мы завтра раненько идём на Волково болото. Галина эколог, обследует его состояние… Я теперь у неё официальный помощник. – Женщина стояла к нам спиной, но я почувствовал её еле заметную улыбку. – Давай с нами.
Не раздумывая ни минуты, я согласился и, не допив чай, побежал домой собираться, мне не терпелось разгадать этот ребус. Встал ещё в сумерках, не дождавшись звонка будильника. Ночные фантастические сны, как продолжение вечерней встречи, не дали доспать. Гонимый любопытством, предвкушая события сегодняшнего дня, вышел из дома едва небо засветлело на востоке, но на полпути к дому Завицкого остановился. В памяти стояла тонкая улыбка лесной незнакомки и взгляд Ивана Ефимовича на свою обворожительницу. Развернулся и пошёл в обратную сторону – на дальние вырубки за осенними опятами. Я лишний на этом празднике жизни. Пусть загадка останется неразгаданной. Где-то раньше читал – не стоит срывать лепесток за лепестком ореол таинственности, окружающий человека. Наверное, это тот случай.
Через неделю жители посёлка по жребию заняли торговое место Завицкого у железнодорожного переезда. А ещё через год у четы Завицких родилась дочка, как две капли воды похожая на свою мать.
ЦВЕТЫ ДЛЯ ЛЮБИМОЙ
Автобус с трудом развернулся на крохотном пятачке конечной остановки и запылил обратно, в сторону города. Сергей проводил его глазами до поворота, отряхнул брюки, поднял сумку и напрямую через луг пошёл в деревню.
Теперь всё позади: шум и суета городских улиц, базарная толкотня, тряска в автобусе. Кругом привычные глазу луга, перелески, речка, вьющаяся в лощине.
Сергей остановился, вздохнул полной грудью и огляделся. О городе теперь напоминала лишь пыль, скрипевшая на зубах, да букет тюльпанов. Он открыл сумку. Цветы поникли, лепестки сомкнулись. Вытащив букет, Сергей встряхнул его, любуясь нежными бутонами, и, спрятав цветы снова в сумку, заспешил домой.
Деревни со стороны луга не видно, её скрывали распустившиеся шапки лозин и метёлки берёз. Ни звука не доносилось оттуда. Не лаяли собаки, даже скворец прервал свою песню. Всё замерло в ожидании захода солнца, и лишь трактор, не подчиняясь законам природы, гудел у далёкого леса.
Вот и речка. Тропинка выводит к переходу. Стоит только пробежать по шатким доскам, взобраться на крутой берег, пройти перелесок – и уже дома. Сергей любил пробегать по мостику. Нравилось, как скрипят доски, шатаются тонкие столбики, вбитые в илистое дно. Пробежишь, аж дух захватывает.
Сейчас он прошёл осторожно, бережно неся сумку с цветами. Смотрел не под ноги, как обычно, а на сумку, стараясь не задеть жердей перил. Прошёл, оглянулся, вытащил цветы и опустил стебельки в воду.
В прозрачной воде было видно, как подплыл крошечный пескарик, тыкаясь носом в пальцы. Свободной рукой Сергей попробовал его поймать, но пескарик удрал, скрывшись в буйных зарослях осоки. Побрызгав тюльпаны водой, Сергей зашагал в деревню.
Первым его встретил братишка Владик.
– Серёжка с городу приехал! – закричал он, спускаясь со своего наблюдательного пункта – ветвистого дуба.
На ходу подтягивая спадавшие штаны, Владик побежал в дом. Сергей усмехнулся: «Сейчас всем сообщит». Когда он подходил к калитке, Владик уже выскочил во двор.
– Серёж, что привёз? – он повис на свободной руке брата, стараясь заглянуть в сумку.
– Пошли, – потрепав его по вечно лохматым рыжим волосам, сказал Сергей, – мать дома?
– Мамка на огороде, а папка дома, – ответил Владик, не сводя глаз с сумки.
Он забыл даже про петуха, охотившегося за ним. Лишь на крыльце вспомнил о своём злейшем враге, обернулся, показал петуху язык и побежал в дом вслед за братом.
Пока Сергей раздевался, Владик успел сбегать на огород к матери.
– Ну как, купил ботинки? – прямо с порога, таща за руку Владика, спросила она.
– Нет, – тихо ответил Сергей.
– Что? – не расслышала она. – Серёж, погоди плескаться. Не купил, что ли?
– Нет, не нашёл.
– А я так и знала. Ведь говорила же. На что уж хорошие в нашем магазине, и на каблуке, а тебе незнамо какие надобны. Деньги положи на приёмник. В печке гречка стоит. Владика покорми. Я на огороде.
– Нет денег.
– Как нет? – замерла в открытой двери мать. В соседней комнате, прислушиваясь к разговору, оторвался от газеты отец.
В это время, пользуясь тем, что на него не обращают внимания, Владик боролся с замком сумки. Наконец замок поддался.
– Мам, Серёжка цветов нарвал! – закричал он, запуская руку в сумку.
– Владик, не лезь! – подскочил Сергей, оттаскивая брата мыльными руками.
Подошла мать и заглянула в сумку.
– Всё ясно, куда деньги делись. Глаза бы мои не смотрели. Тут стараешься каждую копейку в дело определить, а он охапку цветов девке купил. Расщедрился. Было бы хоть на что глянуть, а то.
– Мам, перестань! – оборвал её Сергей.
Он подошёл к умывальнику и принялся смывать мыло с лица. Умывался молча, не отвечая матери.
– Вот теперь носи свои цветы вместо ботинок. – Мать вышла, хлопнув дверью. Отец только усмехнулся и вновь углубился в чтение.
Сергею было обидно, что мать не может его понять.
«Интересно, носил ли ей отец цветы? Разве не хотелось в молодости, чтобы тебе дарили цветы? Не всегда же отец был таким занятым и серьёзным. Наверно, не дарил, поэтому она такая. А может, и правда – лишнее это?» – Сергей вспомнил что-то и улыбнулся.