Пять сорок

Ольга Сушкова

Пять сорок

Пять сорок. Пять. Сорок. Обычный человек сказал бы, что сейчас без двадцати шесть или же семнадцать часов сорок минут. Но нет. Нет. Это именно пять сорок. Чёрт, не могу выкинуть из головы. Эти цифры – не время, они вбиты длинными гвоздями в саму мою черепушку. Элемент «Пять сорок» – удар ногой в прыжке. Нога, которая отталкивается, также ударяет и приземляется. Странные мысли у меня, не правда ли? Да, даже глупые. Но я не могу перестать думать об этом осточертевшем балете. Столько лет я пытался выучить этот прыжок, но у меня никогда не получалось повторить его идеально. Я многое могу, но только не его. Скажем, двадцать семь фуэте – вращений на одной ноге – для меня ничто. Публика не раз аплодировала стоя. Мне завидовали, оскорбляли, не любили. Били. Ха! Думаете, что это были хулиганы в подворотне? Не угадали. Моя собственная мать, бывшая прима главного театра страны, довольно часто жестоко издевалась надо мной, заставляла сидеть на шпагате часами, чуть не ломая мне кости. Она хотела, чтобы я стал таким же гением, какой была она. И я стал. Был им какое-то время. Пока не появился тот тип. Подумать только, он даже не учился балету с самого рождения, просто был любителем. Так, смотрел видео в Интернете и пытался повторять. Удивляетесь, как же он превзошёл меня? Меня! Лучшего выпускника элитной академии балета, известной на всю страну. А всё невероятное просто! Он боготворит балет – влюбился в него, как только впервые увидел по телевизору партию принца из «Лебединого озера» в исполнении известного русского мэтра. Вот так. Этот обычный парень из семьи торговцев должен был бы превзойти меня ещё много лет назад. Только вот тогда его так никто и не направил в подходящее училище, не разглядел в нём таланта, ему просто не повезло. В итоге он долго занимался боевыми искусствами, но его грация, его пластика, длинные изящные ноги и тот взгляд – всё это не смогло оставить мою мать равнодушной, стоило ей пару лет назад заметить его кружащим в балетных па по улице. Его лицо было настолько милым и открытым, а главное, счастливым, что он запросто мог исполнять ведущие роли принцев, бравых рыцарей, добрых волшебников, – она прекрасно это поняла, в её руках оказался не огранённый алмаз. А я… Я всегда оставался на тёмной стороне: мой удел – исполнение любых партий зла. Великолепное, блестящее, но не идеальное. А у этого парня есть всё то, чего не достичь никаким трудом. Даже мне. Пусть во время танца он выглядит беззаботным, лучится радостью и из-за этого переигрывает, но на него просто приятно смотреть. Да, он может приземлиться шатко, забыть про колени, носки и выворотность, а иногда слишком сконцентрироваться на деталях, из-за чего его движения станут скованными. Ну ещё бы, он же просто дилетант! Но в то же время (да, я не могу с этим поспорить!) он может принимать такие позы, которые попадают в самое сердце, его танец запоминается, ты не можешь оторвать взгляд. Этот дилетант заставляет тебя предвкушать, каким он может стать. Тебе хочется смотреть за тем, как он растёт, совершенствуется, ты переживаешь вместе с ним все эмоции, которые он показывает. Будь то смех или слёзы – неважно. Пройдёт ещё несколько лет, и он станет таким же великим, как артисты русского балета.

Всё-таки талант – несправедливая штука…

– Простите, вы мне не поможете?

…Как бы я ни был хорош, он всё равно будет на шаг впереди…

– Простите, молодой человек! – голос, видимо, обращался именно ко мне.

– Что? – откликнулся я, с трудом оторвавшись от своих мыслей.

– Помогите, пожалуйста. Никак не могу запихнуть наверх чемодан, а поезд уже вот-вот отправится!

Девушка. Ничего необычного. Милое лицо, чем-то похожее на его – того самородка от хореографии. Таким людям вечно всё удаётся, им просто везёт по жизни, всё у них получается, ладится, складывается. Ненавижу.

– Извините… Я попрошу кого-нибудь ещё, – донёсся до меня грустный голос, и я вдруг осознал, что так и не ответил на просьбу девушки.

– Всё в порядке, – отозвался я, подхватил её чемодан и с усилием забросил на полку над собой.

– Тяжёлый он, – девушка взглянула на поднятую ношу. – Вы меня простите ещё раз. Просто я бы, правда, его сама… но…

– Я же сказал, всё в порядке, – прервав бессмысленный разговор, я сел обратно в своё кресло, как раз в тот миг, когда аэроэкспресс помчался к следующей станции. Отвернулся к окну, чтобы незнакомка даже не подумала со мной заговорить. Думаете, с чего бы ей со мной о чём-то болтать? А она оказалась моей соседкой. И ехать нам было без малого ещё…

– О, уже пять сорок! Надо же. Кажется, я опаздываю.

– Что? – удивился я, услышав знакомые цифры, как приказ отозвавшиеся у меня в голове, и искоса взглянул на попутчицу.

– Время. Поезд немного выбился из расписания. Боюсь, что не успею на рейс, – она мило улыбнулась. – Я, кстати, лечу в Россию. Говорят, это удивительная страна. Никогда там не была, но всегда хотела. А вы там не бывали случайно?

– Жил там года два, – зачем-то ответил я.

– Правда?! Вот это да! Наверное, учились там? А где? В Москве? Я так хочу увидеть Красную площадь, Собор Христа Спасителя и, конечно, Большой театр! А вы? Вы видели Большой?

– Девушка, вам не кажется, что это не ваше дело? – довольно грубо ответил я.

– Ой! Извините… – она сразу поникла и замолчала, подарив мне долгожданную тишину, только вот длилась она не долго. – А вы, – робко продолжила она, – куда летите?

– На небо, – ответил я, вновь отвернувшись и уставившись в окно.

– А, ясно. Забавный ответ, – кажется, она усмехнулась. – Все мы там будем через какое-то время. Я вот через, – она задумалась, видимо, вновь посмотрела на часы. – Уже через полтора часа. Если, конечно, успею. А у вас через сколько рейс?

– Ещё не решил.

– Ого! То есть вы из тех путешественников, кто покупает билет прямо в аэропорту?! Вот это да! А направление уже выбрали? А не хотите вместе со мной в Москву? Хотя вы там уже бывали… А может, ещё раз?!

– Ненавижу эту страну. Ненавижу Большой театр. Ненавижу балет… – я замолчал. Не понимаю. С чего вдруг так разоткровенничался? Надо прекращать бессмысленный балаган. Иначе этот поезд даже не доедет до аэропорта.

– У вас рука трясётся.

– Что? – я быстро повернулся и вдруг чуть ли не вплотную столкнулся с лицом незнакомки. Изумрудные глаза с большими накладными ресницами смотрели прямо на меня. Страх. Ужас. Что они выражали? Да, люди смотрят на меня именно так и никак иначе. Они всегда видят во мне одну тьму.

– Всё в порядке, не волнуйтесь так, – произнесла она и совершила самый необдуманный поступок в своей жизни – коснулась моей ладони.

Что именно произошло дальше – я уже плохо помнил. Как бешеный испуганный зверь я резко поднялся с места, озлобленно взглянул на свою попутчицу, вжавшуюся в кресло, схватил… спрятанную за своим сиденьем клюку и быстрым шагом, заваливаясь на одну ногу, направился прочь из вагона. Как можно дальше от неё – живой и настоящей, искренней и открытой. Ненавижу таких людей. Они всегда…

Слеза сама скатилась по щеке, и я ничего не мог с этим поделать. Просто шагал по вагонам, сменяя один за другим, и мне было абсолютно наплевать, что я направлялся в противоположную движению состава сторону. Одной рукой держась за «третью ногу», другой я схватился за висевшую на поясе скромную чёрную сумку.

Унять дрожь не получалось, успокоить дыхание тоже. Чёрт! Даже молнию на сумке расстегнуть не могу. Да какого?! Ничтожество. Ну же, открывайся! Скорее!

Вернуться в реальность я смог, стоило поезду вдруг остановиться. Посмотрел в окно и неожиданно для себя увидел перрон шумного вокзала.

«Международный аэропорт Ханэда. Конечная. Пожалуйста, не забывайте свои вещи. Локомотивная бригада желает вам приятного дня! Спасибо за выбор «Ханэда Экспресс!»

– Спасибо за выбор «Ханэда Экспресс»! – повторил уже не голос из динамиков, а вполне живой мужчина рядом со мной. Кондуктор, верно, удивился появлению одинокого пассажира в самом конце поезда, ведь выход с перрона в здание аэропорта находился в голове состава, а никак не в конце, но, как и положено истинному японцу, не подал и вида. Лишь поклонился и указал рукой в белоснежной перчатке мне на выход.