Страница 12 из 53
Но это же академия. Что тут может быть не так? Ректор никогда не допустит, чтобы со студентами случилось что-то плохое.
Я провела ладонью по скамье. Надо же, совсем сухая. Наверно, в хорошую погоду здесь проводит время та девушка, которую обнимал ректор Холланд — сидит под яблоней, любуется природой. Ну и я сяду. Опустившись на скамью, я подняла голову к багровым ветвям и вдруг увидела яблоко — круглое, темно-красное с золотыми штрихами на кожице, оно так и просилось в руки: сорви, откуси, и рот наполнится прохладной сладкой свежестью.
И я откусила. А потом пришла тьма.
Глава 6. Яблочные дольки и чистильщики
Джон
Сигнал тревоги поступил из академии как раз в тот момент, когда Пайви, умелая прелестница из «Зеленого огонька», с томным вздохом соскользнула с меня и вытянулась рядом — прильнула, как кошечка, почти мурлыкала, всем своим видом показывая, насколько ей хорошо в моей компании. Несколько мгновений я лежал, словно медуза, выброшенная на берег: да, в «Зеленом огоньке» сногсшибательные цены, но оно того стоит.
— Ну как, мирр ректор? — спросила Пайви, заглянув мне в лицо. — Есть во мне магия?
«Тем, кого ты полюбишь, всегда будет больно и плохо, — я в очередной раз вспомнил слова Огастаса, но если раньше они царапали меня, то сейчас почти не вызвали дискомфорта. — Лучше займись наукой. Займись академией, которая всегда будет твоей. И не трать время на глупое и мимолетное».
Жизнь показала его правоту. Для души я оставил работу, а для тела вполне хватало таких прелестниц, как Пайви.
Но сегодня что-то было не так — и я не мог понять, что именно. Во мне будто бы ворочалось старое, давно забытое чувство, и пыталось отыскать выход.
— Немного есть, — я приобнял девушку, прикидывая, не повторить ли все через пару минут, и меня укололо в висок.
Беда. В академии случилось что-то плохое.
Напомнив себе, что в замке полным-полно опытных магов, способных справиться с любой бедой, и у меня нет причин для того, чтобы нестись туда, не застегнув штаны, я расплатился с Пайви и, одевшись, нырнул в червоточину в пространстве. Она выплюнула меня в саду академии и, сделав вдох, я уловил тонкие нотки яда — серевер, драконья слизь.
Волосы шевельнулись на голове, в животе шевельнулся ледяной ком. Драконов здесь не водится, значит, серевер кто-то принес, и это явно предумышленное убийство. Только этого нам и не хватало для полного счастья — и я, кажется, знал, кого именно здесь хотели убить.
Я отстранил перепуганных студентов, что столпились, разглядывая то, что произошло, прошел к Блюме, который склонился над девушкой, лежащей под яблоней, и устало вздохнул. Майя Морави, конечно. Тут можно было ждать чего-то другого? Чуть поодаль валялось надкушенное яблоко — должно быть, его обмазали слизью, а Майя откусила кусочек.
Как в сказке. Хорошо, что Блюме приволок с собой целую сумку лекарств — не придется оживлять Майю поцелуем.
— Попытка отравления, мирр ректор! — отрапортовала Анжелина: сейчас она ассистировала Блюме и рассматривала Майю так, словно сию минуту хотела утащить на стол для вскрытия и поглядеть, что у нее внутри. — Бедняжка откусила яблоко, а оно было смазано серевером. Как думаете, кто тут хочет ее смерти?
— Понятия не имею, — хмуро ответил я. Все это меня раздражало: и энергия Анжелины, и посеревшее лицо Майи, и то, что в академию проник убийца. Казалось, до моей спины дотрагиваются невидимые ледяные коготки: от этого хотелось обернуться и посмотреть, нет ли врага за спиной. — Надо проверить запасы в наших лабораториях. Под подозрением все, кто имеет доступ.
— Все на месте, — торопливо сообщил Ричард Дженкинс — подбежал, заглянул через плечо Блюме. — Запасы серевера нетронуты. Я… я сразу же бросился проверять, когда…
Дженкинс выглядел расстроенным и обиженным. Даже его рыжие лохмы поблекли — весь он сделался мельче ростом, а лицо, обычно похожее на морщинистую репу, налилось румянцем. Я дотронулся до его плеча, и Дженкинс устало вздохнул.
— Вас никто не обвиняет, Рик, — сказал я, и в это время Майя шевельнулась на земле. Дрогнули ресницы, пальцы на левой руке сжались в кулак и разжались.
Дрянное дело, дрянное. Я вновь ощутил прилив раздражения и злости. Кто-то решил расправиться с Майей Морави — значит, ему известно, что она может делать. Неудивительно: о том, как она вчера расправилась с харваруном, говорит весь город — и все знают, куда именно ее забрали и почему. Либо отравитель из числа студентов и преподавателей, раз имеет доступ в академию, либо он зашел сюда со стороны — а значит, у нас дыры в системе безопасности, и надо взгреть мирра Шелти: он отвечает за то, чтобы мы жили спокойно, а спокойствия нет, и не предвидится.
— Жить будет? — уточнил я. Блюме кивнул, выпрямился и, махнув своим добровольным помощникам из числа четверокурсников, указал на Майю: они быстро развернули носилки, положили ее на них и понесли в сторону замка. Тусклый взгляд Майи беспомощно скользнул по моему лицу, словно она хотела спросить, за что с ней так поступили.
Мне нечего было ей ответить, и от этого раздражение усилилось в несколько раз. Анжелина задумчиво рассматривала яблоко, и над ее головой кружили искры — она анализировала отравленный плод и яд в нем, и я мельком подумал: повезло же ей иметь сногсшибательную внешность и цепкий холодный ум. Блюме отряхнул ладони и сказал:
— Будет, конечно. Через пару часов оклемается. Видите ли, как вышло: что-то в ней блокировало яд. Она не умерла, а просто потеряла сознание.
Я кивнул. Кажется, пришло время вздохнуть с облегчением — а потом устроить взбучку Шелти и приказать Дженкинсу обновить защитные заклинания в лаборатории и хранилищах. Злость и досада пульсировали во мне, срывая дыхание. Мало того, что в академии теперь жила магическая бомба, так ее еще и убить хотели!
Анжелина подбросила яблоко, которое чуть было не убило Майю, на ладони и непринужденно сообщила:
— Вы знаете, мне кажется, что это была проверка. Здесь слишком мало яда, чтобы кого-то убить. Готова поклясться: бедную девочку просто испытывали. Проверяли на прочность.
Майя
— Да, серевера было слишком мало, чтобы убить. Но достаточно для проверки, миррин Анжелина права.
Голоса долетали сквозь тьму, и я еще подумала: вчера днем я и поверить не могла бы, сколько приключений мне выпадет меньше, чем за сутки. А ведь говорила мне бабушка: не ешь немытое… Но яблоко так соблазнительно краснело твердыми боками, да и что может быть лучше свежего плода с ветки, особенно в противную осеннюю погоду?
Соблазнилась. Не утерпела.
Я открыла глаза и увидела того самого господина, который хлопотал надо мной вчера вечером после нападения харваруна. Сейчас на нем был врачебный халат и белая шапочка, которая скрывала темные кудри. Звякнули склянки, сверкнул шприц, клюнув меня в руку; я лежала на койке, отделенной от остального мира полотняной ширмой. Откуда-то издалека доносились голоса.
— Что ж, проверявшие убедились, что ее организм блокирует яд, — откуда-то справа выплыл ректор Холланд и уплыл, чтобы через несколько мгновений появиться снова: я поняла, что он ходил взад-вперед. — Значит, организатор находится на территории академии, — ректор сделал паузу и добавил таким тоном, что у меня заныло в животе от страха: — И если он думает, что я не узнаю…
Холланд был наполнен яростью — холодной, звенящей, той, которая заставляет рвать врага голыми руками. Белая комната качнулась и поплыла куда-то вперед, и врач тотчас же похлопал меня сжатыми пальцами по щеке.
— Не спать, не спать! — строго окликнул он. — Миррин, вы меня слышите? Не спать!
— Все она слышит, — пробормотал Холланд, и я точно видела, что он недоволен. Ну конечно — я свалилась ему на голову и принесла с собой целый ворох проблем. Если бы не я, он сейчас проводил бы субботний вечер там, куда так нарядился — а теперь вот и щегольской темно-синий галстук с искрой чуть съехал на сторону, и дорогой костюм, идеально пошитый по фигуре, утратил лоск.