Седьмая жена инквизитора

Я знал, чем закончится сегодняшний вечер, и готовился к этому. Мне следовало сохранять спокойствие, чтобы не спугнуть мстителя, который собирался нанести удар — я знал, что все будет хорошо, и в то же время исподволь, незаметно, мне все больше становилось не по себе.

Я не мог потерять Кайю. Все должно было пойти по моему плану, я подготовился, прекрасно зная: если мой враг пошел на Песнь Призыва, то терять ему нечего, и он не будет медлить. Сегодня Кайя упадет на паркет в зале, полном гостей — после того, как во все стороны от нее расплескается Смертный бросок, а я…

А я остановлю ведьму. Убью ее.

Будет то не смерть, но сон, как говорилось в одной из старых книг. Я это знал, но все равно не мог не тревожиться.

Живь-травы достаточно. С моим проклятием она не справилась, но со Смертным броском сможет помочь.

И все кончится. История мстителя завершится, а моя пойдет другой дорогой.

В дверь постучали. Я отошел от зеркала, снял с вешалки сюртук и вспомнил, что отец, бывало, говорил: джентльмена должны одевать слуги. Он и шнурков сам себе не завязывает.

— Входите, — сказал я, надевая сюртук. Уильям заглянул в комнату и сообщил:

— Миледи Кайя уже готова к выходу, милорд.

Я кивнул, поправил на лацкане маленький орден, который получил за поимку Эбенетт Хорти, ведьмы-отравительницы, и вышел в коридор. В эту комнату я вернусь безутешным вдовцом, и мой мститель обязательно окажется рядом. И он будет не просто смотреть — он станет торжествовать, а я увижу это торжество, потому что знаю, где искать.

Тарелка, которую нашла Эмма, все зафиксирует для моих коллег. Мститель не сможет оправдаться.

Спустившись в гостиную, я увидел Евтея — кот с важным видом возлежал на диване. Заметив меня, он вытянул лапищи, распопырил когти, словно собирался драть шелковую обивку, и сообщил:

— Кот велик, и он не требует роскошных празднеств. Но воспитанные люди все-таки ведут себя так, чтобы их кот не скучал.

Я не сдержал улыбку.

— Котов на балы не берут.

— Ну вот и напрасно! — воскликнул Евтей и с удивительной грацией для его веса и размера спрыгнул с дивана и прошел по ковру. — Я прекрасно мог бы танцевать. Ну или вести беседу с кем-нибудь. Что за скукота ваша жизнь? Ни праздников, ни танцев! Пригласил бы ты кого в гости? Только не ту псину, от нее так воняет, что хоть святых выноси.

— Зато у нас есть мясо и творог, — улыбнулся я, и кот кивнул и сообщил:

— Да, а добрая Эмма мне сегодня огурец дала. Ладно, так уж и быть, прощу вас. Помните мою доброту! Но только если вы привезете мне с бала хорошее угощение. Рыбку, например, слабосоленую, или рулетики с икрой.

Я невольно заметил, что кот слишком много кушал — вернее, зажрался. Рулетики с икрой? А устриц ему не подать на майсенском фарфоре?

— Не надо, — ответил Евтей, когда я спросил насчет устриц. — А вот рыбку вези, да смотри, побольше да посвежее. Пусть тебе коробку дадут, а то потеряешь от своей бестолковости. А еще…

На лестнице мелькнуло что-то светлое, и кот осекся. Я вдруг поймал себя на том, что смотрю на Кайю с приоткрытым от удивления ртом. Она в самом деле была похожа на сказочную птицу или ангела — легкая, светлая, удивительно прекрасная, Кайя спускалась со второго этажа, и я не мог оторвать от нее глаз. Во мне вдруг иссякли все слова. Все, что я мог бы сейчас сказать — похвалить ее платье, заметить, что она красива — все это вдруг рассыпалось и исчезло. И я смотрел на свою седьмую жену, как школьник смотрит на одноклассницу на святочном балу, и никакие слова больше не имели значения.

Впрочем, нет. Кое-что я все-таки смог сказать:

— Потрясающе! — одобрил я, окончательно убедившись в том, что выгляжу полным дурачком. Кайя рассмеялась, спустившись ко мне, и закружилась, давая рассмотреть платье, похожее одновременно на облако и метель из хрупких перьев — потом она остановилась, замерла, такая растерянная, нежная и юная, такая весенняя среди зимы, и спросила:

— Нравится?

— Очень нравится, — искренне ответил я и вдруг неожиданно для самого себя выпалил: — Давай ты наденешь что-то такое на нашу свадьбу?

Кайя вопросительно подняла бровь, словно не поняла, что я имею в виду. Да я и сам себя сейчас не понимал до конца!

Но мне было хорошо. Мне было правильно.

— Мы ведь уже женаты, разве ты забыл? — спросила она. Я помог ей надеть пальто, мы вышли из дома, и я ответил:

— Не забыл. Но у нас с тобой должен быть не брак отчаяния по договору, а настоящая свадьба. Чтобы мы все начали заново, когда…

В груди снова шевельнулась тревога, но я задавил ее усилием воли. Мститель не знает о живь-траве, он готовится нанести удар — и скоро я его возьму с поличным.

А пока нас ждал бал. Угощение, танцы и то веселье, о котором мечтают все девушки.

Линдмарки жили буквально через четыре дома от меня, но идти туда пешком означало нагло нарушить все светские нормы и правила. Выходя из экипажа и протянув Кайе руку, я заметил едва различимые сиреневые искры над ее правым плечом.

Мои внутренности будто покрылись ледяной глазурью. Смертный бросок был выпущен и достиг цели. Пройдет совсем немного времени, и Кайя, повинуясь его власти, будет вынуждена атаковать, примерно так же, как было с Песнью Призыва.

Я знал, что все будет хорошо, что уже сегодня вечером мститель будет разоблачен и передан моим коллегам — но холод, который меня охватил при виде искр, не отступал. Кайя заметила что-то в моем лице, потому что спросила, когда мы пошли к дверям Линдмарков:

— Что-то случилось?

— Ничего, — ответил я, вложив в ответ все свое спокойствие. — Все в порядке. Давай развлекаться и танцевать.

Линдмарки, старинная семья банкиров, жили ярко, богато и никогда не экономили на своих праздниках. Все, что могло дать королевство — роскошная мебель, изысканная еда, напитки по баснословным ценам — все было сегодня на балу. Если бы сюда попал Евтей, то он точно не знал бы, с чего начать.

Отведать перепелиных яиц с черной икрой?

Взять бокал шипучего южного вина?

Оторвать ножку у фазана, начиненного соловьиными язычками?

Или разъяснить огромную елку, украшенную удивительно тонкими игрушками ручной работы?

Или замереть, рассматривая оркестр на балконе, который уже вскинул смычки, готовясь играть?

Кайя смотрела на все с детским восторгом, словно вдруг сделалась ребенком, который неожиданно попал в сказку, о которой мог только мечтать. Я познакомил ее с хозяевами дома, невольно заметив, что матушка Кайи не только твердила о том, какое благородное и древнее семейство Аберкромби, но и сделала все, чтобы в нужной ситуации ее дочери не оплошали. Движения Кайи были полны достоинства и легкости, улыбка — светла. Когда обмен приветствиями и любезностями был окончен, то госпожа Линдмарк поинтересовалась:

— Курт, дорогой мой, есть ли у вас надежда?

К искрам над плечом Кайи прибавились еще две. Я улыбнулся, стараясь сохранять максимально беспечный вид, и ответил:

— Сейчас я в этом не сомневаюсь. Уверен, что совсем скоро все кончится.

— Знали бы вы, друг мой, как я за вас рада, — с искренним теплом призналась госпожа Линдмарк. — Что ж, добро пожаловать в наш скромный дом!

Насчет скромного дома она, конечно, кокетничала: когда-то здесь жили князья Станунци, и дом имел все основания для того, чтобы именоваться дворцом. Мы с Кайей пошли в сторону бального зала — гости бросали в нашу сторону заинтересованные взгляды, всем хотелось взглянуть на новую несчастную жену Багрового Первоцвета. Кайя с восторгом озиралась по сторонам — на мгновение мне показалось, что она готова взлететь от того счастья, которое поселилось в ее душе.

Не осталось ничего плохого. Ни мстителя, ни летунниц, ни проклятий — были только улыбки, свет бесчисленных ламп, твердая гладь паркета под ногами и музыка, которая окутывала невесомой пеленой и заставляла отрываться от земли.

Возможно, в этом восторге и была любовь.

— Давай танцевать, — произнес я и протянул Кайе руку.