Страница 22 из 40
Курт понимающе кивнул. Бледность отступила, и мне вдруг очень захотелось взять его за руку. Просто для того, чтобы ему стало ясно: он не один. Мы обязательно выстоим и спасемся.
— Вряд ли он будет сидеть где-то на окраинах, — ответил Курт. — Он в столице, я в этом не сомневаюсь. Ему нужно смотреть на дело своих рук. Ему нужно видеть, как я хороню своих жен.
Он был прав: без личного созерцания горя Курта мститель бы не обошелся.
— Кто-то из слуг? — живо предположил Коллинз. Сразу было видно настоящего ученого — он тотчас же взялся за решение научной задачи и не собирался выпускать ее из рук, пока не добьется результата. — Или, может быть, какой-то из ваших коллег?
— Нет, — покачал головой Курт. — Если бы это был коллега, то в ней нашлись бы его оттиски. У нас, инквизиторов, особые нити магии. И слуги — тоже нет. Я знаю всех их много лет и доверяю каждому, как себе.
— Сосед? Слуга соседа? — спросил Коллинз. — Впрочем, это уже детали. Давайте-ка составим запрос, и пусть этим занимается следственный комитет. Это, в конце концов, их прямая задача.
На том и порешили. Мы с Куртом покинули академию — когда в лицо ударил морозный свежий ветер, то меня невольно окатило тем восторгом, который ощущаешь разве что в детстве, когда зима несет тебе катания с горки, сказки у камина, коньки и гадания на ореховых скорлупках, что обещают богатую жизнь и прекрасного принца. Что ж, у нас по-прежнему была надежда, мы хоть примерно знали, кого искать, и новые бабочки пока не выбрались из груди Курта.
— Если он рядом, то знает, что ты достал из меня летунницу, — сказала я, когда мы пошли по улице. — Мог выследить нас вчера, когда мы относили банку с бабочками.
— Это меня и пугает, — признался Курт. — Впрочем, это и хорошо. Раз он все видит, то обязательно совершит ошибку. На этой ошибке я его и поймаю. А сейчас, — он вынул из кармана луковку часов и, уточнив время, довольно кивнул, — как насчет хорошего обеда в приятной компании? У Хейди скоро будут накрывать на стол, и она всегда рада гостям.
Глава 16
Кайя
Я невольно разволновалась — все-таки знакомство с членами семьи моего мужа, настоящее знакомство, а не короткая встреча на горке, когда Курт ловил Манфреда и девочку. Дом сестры Курта располагался в Каларгане, очень приличном районе, где всегда жила столичная интеллигенция, писатели и актеры. Когда мы с Куртом вошли в просторную светлую гостиную, где на ковре играла малышня, то мой муж по отчаянию негромко осведомился:
— Робеешь?
— Немного, — призналась я. Я не была из тех барышень, которым сам бес не брат и которые открывают ногой двери в любое помещение. Когда ты ведьма, пусть даже законопослушная, то невольно будешь робеть, приходя к кому-то в гости. Меня еще немного тревожил вопрос: представлял ли Курт своих жен своим сестрам раньше?
Почему я вообще волнуюсь? Это просто некое подобие деловой встречи — я ведь не настоящая жена, это всего лишь брак отчаяния по контракту. Каждый получает то, что хочет.
Интересно, какие проблемы своих прежних жен решал Курт? Впрочем, нет, неинтересно. Когда ты ныряешь в брак отчаяния, то понимаешь, что можешь и не вынырнуть.
— И незачем, Хейди тебе понравится, — ответил Курт, и я невольно оценила такой подход. Не я понравлюсь его сестре, а она мне.
Я важна. Мои чувства и состояние были важны — и Курт посмотрел на меня так, словно я имела значение сама по себе, а не потому, что у нас договорной брак.
Это тоже было что-то такое, о чем я боялась думать.
Хейди вышла из маленького кабинета, примыкавшего к гостиной, с улыбкой обняла брата. Была она невысокая, светлокосая и улыбчивая — люди с таким добрым выражением лица не носят камня за пазухой. Хотя я, возможно, просто плохо понимала, как идут дела в свете.
В конце концов, причем тут камень за пазухой? Нам с Хейди нечего делить, я для нее всего лишь седьмая жена несчастного брата…
Я окончательно растерялась.
— Наконец-то ты зашел, — не переставая улыбаться, сказала Хейди, усаживая нас на диван, обитый голубым шелком с цветочной вышивкой. На пестром ковре перед нами развернулась целая баталия: двое мальчиков устроили штурм крепости силами игрушечных солдатиков, а девочки-близняшки, совсем еще маленькие, организовали лазарет — впрочем, они не перебинтовывали славных военных, а пеленали их, и от всей картины веяло таким домашним уютом и теплом, что я невольно успокоилась.
— Да, вчера мы увиделись мельком, и я вас так и не познакомил, — произнес Курт и указал на меня. — Это Кайя, моя седьмая супруга. Есть неиллюзорная возможность того, что последняя. Это Хейди, моя сестра. Это Берта и Беттани, Макс и Николас.
Макс помахал мне солдатиком, зажатым в руке, Николас последовал его примеру. Девочки улыбнулись и пропели:
— Дастуйте!
— Очень рада познакомиться со всеми вами, — ответила я. Семья Хейди мне понравилась. Спокойные, добрые, не заносчивые люди — от каждого из них шла волна мягкой тишины и принятия человека таким, какой он есть. Возможно, Багровый Первоцвет отдыхал с ними душой. Здесь, в этой гостиной, он был не чудовищем, а просто братом и дядей, просто человеком.
— Так что же оборотень? — спросила Хейди. Курт только рукой махнул.
— Выпил, хотя ему нельзя. Алкоголь вошел в конфликт с лекарством, и он обратился. Ничего плохого не замышлял, в самом деле решил покатать девочку с горки… и он помог мне с моей проблемой.
Хейди ахнула, прижала ладонь ко рту и дотронулась до колена брата. Когда-то все они так же сидели на ковре, погруженные в мир своих детских игр, и Курт был главным, тем, кто придумывал самое интересное и приходил на помощь, когда та была нужна. И вот теперь, когда он сам уже много лет тонул в своей беде, Хейди протягивала ему руку.
Он был не один. Он всегда это знал.
— Что-то удалось узнать? — встревоженно спросила она.
— Во мне червь проклятия, который размножается, перепрыгивая на мою жену, — четко отрапортовал Курт, словно находился на докладе у начальства. — Кайя оказалась ведьмой, он вступил с ней в конфликт и был обнаружен. Пока второй перенос не произошел, червь боится ее. Я примерно понимаю, как выглядит тот человек, который меня проклял.
Хейди снова ахнула.
— То есть, это не Анжелина? — спросила она. — Кто-то другой?
— Да. Военный, который сражался во время Малой Мелетонской в Парагонских степях. Он был свидетелем того, что случилось с Анжелиной. Он меня ненавидит, и я полагаю, что все это время он находится рядом. Ему надо смотреть и видеть, как умирают мои жены, и как я себя чувствую при этом.
Хейди понимающе закивала. Сейчас между ней и Куртом словно протянулись незримые нити родства не по крови, а по духу — соединили двух людей взаимным теплом и пониманием. Недаром Курт привел меня знакомить именно с этой сестрой — я увидела и поняла, что он не один.
И я тоже не буду одна, вдруг подумалось мне. Это была нелепая в своей наивности мысль, нелепая и твердая. Между нами был только брак отчаяния — но он вдруг сделался чем-то намного больше заключенного контракта.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Хейди и, обернувшись ко мне, обратилась запросто и на “ты”: — А ты как? Все в порядке?
Мы с Куртом переглянулись и вдруг рассмеялись от всей души, настолько сердечно это было сказано — просто, душевно, без привязки к этикету, который четко предписывает не задавать вопросы одновременно разным людям. Хейди поддержала нас, у нее был очень приятный смех, словно колокольчик.
— Все хорошо, — ответила я, и Курт поддержал: — Все хорошо. Но я чувствую в себе какую-то возню. Как у дантиста: вроде бы сделан обезболивающий укол, но все равно ощущаешь, как он возится в зубах.
Хейди понимающе кивнула, и я вдруг окончательно осознала, что именно окутывало меня все это время — это был настоящий семейный уют, тот, который рисуют на милых картинках в книгах. Это было принятие тебя таким, каков ты есть, со всеми достоинствами и изъянами, со всеми радостями и бедами. Этого нельзя было объяснить словами, я просто наконец-то почувствовала себя правильно, вот и все.