Страница 25 из 234
Она, делая вид, будто рыдания мешают ей говорить, дернула меня за руку и сделала мне знак, чтобы я объяснилась вместо нее.
Адмирал, казалось, только теперь заметил меня, он взглянул мне в лицо с таким видом, будто был очарован моей красотой, и предложил мне сесть рядом с ним.
Эми осталась стоять, закрывая лицо платком, и придушенным голосом сказала мне:
— Говори! Говори же! Его милость скорее тебя послушает, чем меня!
XIII
Я и сама была в сильном волнении. Прерывающимся голосом я объяснила адмиралу, в чем цель нашего визита, уверив его, что, возвратив свободу бедняге Дику, он получит право на мою вечную признательность.
Думал ли он так в действительности или желал мне польстить, но, как бы то ни было, адмирал спросил, какая причина побуждает особу моего общественного положения интересоваться судьбой этого простолюдина, о чьем освобождении я так хлопочу.
Со смирением, к которому примешивалась изрядная доля гордыни, я отвечала ему, что я вовсе не особа с положением, а бедная крестьянка, землячка Дика.
Тогда он взял мою руку и стал смотреть на нее, с сомнением качая головой.
Действительно, мои руки были очень красивы. Сколько помню себя, я весьма ревностно о них заботилась, движимая кокетством, которое проснулось во мне не по возрасту рано.
— Нет, нет, — заметил он смеясь, — это не руки крестьянки.
Я уверила адмирала, что он заблуждается.
— Ну, — сказал он, снимая со своего мизинца кольцо с бриллиантом и надевая его мне на палец, — не хватало только такого перстня, чтобы сделать их руками герцогини.
Я покраснела до ушей — от смущения, но больше от удовольствия. Однако, хотя мне тоже казалось, что с этим украшением мои руки обрели особенную красоту, я попыталась все-таки возвратить адмиралу кольцо, преподнесенное так галантно. Но он задержал мою ладонь в своей, заметив, что, если я останусь глуха к его просьбе, мне следует опасаться, как бы и он не отказал в моей.
Я бросила взгляд на Эми; она сквозь слезы глядела на меня с такой мольбой, что у меня не хватило духу упорствовать далее.
Кольцо осталось у меня.
Эми, казалось, заметно приободрилась. Она спросила:
— Но что же будет с моим бедным Диком?
— Послушайте, — сказал адмирал, — я теперь уже не вправе решить подобный вопрос сам; я могу предложить, чтобы его освободили, но мне необходимо получить согласие Адмиралтейства.
— Да, — сказала я, сжимая руки Джона Пейна в своих, — но если освобождения попросите вы, они не могут отказать, не правда ли?
— Надеюсь.
— Скажите, что вы уверены!
— Чтобы доставить вам удовольствие, я сделаю все, что от меня зависит, — произнес адмирал с изысканно-вежливым поклоном.
— О, — вскричала я, — если все кончится хорошо, я буду вам так благодарна!
— То, что вы мне сейчас сказали, это правда? — спросил адмирал, пристально глядя на меня глазами, полными если не любви, так, по меньшей мере, желания.
Я покраснела и молча опустила голову.
Мне показалось тогда, будто он обменялся взглядами с Эми, впрочем, в ее взгляде, как и в моем, может быть, не было ничего, кроме мольбы.
— Что ж, — снова заговорил он, — я дам вам доказательство моей доброй воли. Я сегодня же отправлюсь в Лондон и там предприму необходимые меры.
— О, как вы добры! — воскликнула я.
— А когда и где мы сможем получить ответ? — спросила Эми.
— Нет ничего проще, — сказал адмирал. — Подождите его.
— Здесь? — пробормотала я растерянно, вспомнив о свидании, назначенном на этот вечер.
— Нет, в Лондоне, в моем доме на Пикадилли.
Я с сомнением покосилась на Эми.
— Спросите у Эммы, — сказала она, — что касается меня, то я к услугам вашей милости.
— Я готова ждать, где вам угодно, милорд, — пробормотала я, надеясь, что нашла удачный ответ. — Только…
— Только? — повторил адмирал.
— Мне необходимо быть дома в десять вечера.
— Вы вольны удалиться, когда вам будет угодно. Но, поскольку ответ может заставить себя ждать и мне из-за этого, возможно, придется задержаться допоздна, давайте выпьем по чашке чая с пирогом. После этого я верну вам свободу и попрошу вас возвратить мне мою, чего, разумеется, не стал бы делать, если бы надобность оказать вам услугу не принуждала меня вас покинуть.
Он позвонил в китайский колокольчик, отозвавшийся протяжным трепетным звоном.
Вошел слуга.
— Чаю! — распорядился адмирал.
Конечно, все приказания были даны заблаговременно, ибо лакей почти тотчас возвратился с подносом, полным пирожных, печений и прочих сладостей. Все это он поставил на стол.
— Ну, моя прекрасная просительница, окажите нам любезность: подайте чай, — сказал мне адмирал.
Я повиновалась, конфузясь и краснея, одной рукой протянула ему чашку чая, другой подала сахар, да при этом еще присела перед ним в малом реверансе, которому научилась в пансионе.
— В самом деле, — сказал мне сэр Джон, — все, что я о вас слышал, чистая правда: вы обворожительны!
Я с упреком посмотрела на Эми. Фраза, вырвавшаяся у адмирала, доказывала, что он не только предвидел мой визит, как мне раньше показалось, а просто ждал его.
— А, вы сердитесь на нее, зачем она мне проговорилась, что ее подруга — самое очаровательное создание на свете? И на меня вы сердиты за то, что мне захотелось увидеть вас? Но ведь с вашей стороны было бы очень жестоко отказаться прийти сюда. Тем самым вы бы обрекли вашего друга Дика на участь матроса, что, по-видимому, не является его призванием, а меня бы лишили возможности осуществить мое призвание, став вашим покорным слугой.
Я не знала, что мне ответить на эти речи, в которых было так много изящной учтивости, но явно маловато почтительности. Он протянул мне свою чашку, чтобы я добавила туда несколько капель сливок. При этом он заметил, что моя рука дрожит.
— Каково! — пробормотал он. — «Если вы порядочная и хороши собой, вашей порядочности нечего делать с вашей красотою»[10].
Я с удивлением посмотрела на него.
— Вы не видели на сцене «Гамлета»? — спросил он.
— Нет.
4 484
— То, что я вам сейчас сказал, Гамлет говорит Офелии, поражаясь тому, как столько грации, красоты и добродетели может сочетаться в одной женщине.
Я покачала головой.
— Но, поскольку Офелия сомневается в любви принца Датского, — продолжал сэр Джон, — он говорит ей:
При этом сэр Джон сжимал мои руки в своих, а голосу придал выражение глубочайшей проникновенности:
— И что же Офелия ответила на эти слова?
Сэр Джон поднялся.
— Гамлет, — сказал он, — не дал ей времени для ответа: он удалился, доверив сердцу той, которую он любит, говорить за него даже в его отсутствие.
— Вы нас покидаете? — спросила я.
— После трех часов я уже не застал бы лордов в Адмиралтействе, а я желаю доказать вам хотя бы, что умею держать слово, и сегодня же принести ответ, которого вы ждете, а уж будет ли он благоприятен, зависит не от меня.
— А что делать нам? — осведомилась Эми.
— Вы будете так любезны, что подождете меня на Пикадилли. Вас проводит туда мой лакей.
10
"Гамлет", III, 1. Перевод Б.Пастернака.
11
"Гамлет", II, 2.