Ты мой дом

Почему бы и да? – он поднялся с шезлонга и протянул мне ладонь. – Все лучше, чем киснуть, верно?

***

Ветер трепал волосы, ударяя в лицо. Под нами страшным зверем урчал мотор байка. Я прижималась к Мирону изо всех сил, от страха закрывая глаза. И когда в очередной резкий поворот захватывало дух, и сердце делало остановку для того, чтобы в следующую секунду рвануть еще быстрей, я сжимала пальцы на его кожанке, едва ли не визжа от восторга.

Я жила в эти секунды. В опасные мгновения, когда, казалось бы, жизнь на волоске, меня отпускало. Не было этой огромной дыры в груди, не было сосущего чувства внутри. Не было боли…

И пусть на байке был не тот, кого жаждало мое сердце, и пусть я знала, как только закончу поездку, боль вернется, я цеплялась за эти мгновения затишья. Я жила именно в этот момент, сейчас, а что будет потом для меня не было важным.

Мы заехали на мост через реку. Мир вдруг резко затормозил, съехав к обочине.

Поставив байк на подножку, он слез с него и стянул шлем.

– Идем, – на губах мужчины искрилась хитрая улыбка. Дрожь пробежала по коже от его взгляда. Но спорить мне не хотелось.

Я последовала его примеру. Оставив шлем на мотоцикле, отправилась за Гессом к железному ограждению.

Он вытянул сигарету, и закурил. Ветер трепал его распущенные волосы. Я смотрела на его хмурый лоб, на напряженный взгляд, направленный на линию горизонта и думала о том, что Мир оказался самым близким мне из братьев. Он дружил с Демой, я любила его… Мы с ним словно связаны нитью.

– Ты в подавленном состоянии, и это меня тревожит, – произнес, так и не повернувшись.

Я наклонилась через парапет, у меня закружилась голова. Высота моста была метров двадцать. Под нами распростерлась темная гладь воды. От сильного ветра стало совсем зябко, и я интуитивно обняла себя.

– Не думала, что кому то из вас есть до меня дело.

– Ты права, никакого дела нет, – повернулся и ответил, словно ни в чем не бывало. – Но ты связана с нами, впереди общее дело, и мы как единый организм. Если болеет какой-то орган, страдает и все тело. Так и мы. Все должно быть четко отработано, только тогда мы сможем справиться даже с тем дерьмом, в которое нас пытается окунуть Исай. Это дело не из легких, и ты рискуешь не меньше нашего. В доме у Олега в этот вечер будет тусовка. Ты будешь официанткой, а мы… мы зайдем с черного входа с масками на лице. Обчистим его хранилище. Вынесем всю наличку, которую этот идиот хранит в своем доме. Плюс, нам нужен компромат на него, видеозапись. Она тоже есть в той самой комнате. Компромат обезопасит нас от мести Котова. На случай, если он узнает о нас.

Мне было не по себе от всего того, что сейчас описал Мирон.

– Он узнает?

Мир безучастно пожал плечами.

– Не должен, но плох тот план, где ты не подложил десять мягких подушек, на случай падения…

Я молчала. Мир напряженно всматривался в меня.

– Ты боишься…

Я подняла к нему взгляд.

– Это правильно и нормально. Но страх может навредить тебе. Ты должна научиться побеждать его, научиться получать кайф даже от этого чувства. Это ведь нормально, мы все немного боимся, – Мир затушил окурок о парапет и швырнул его с моста.

– Но ни один из нас не променяет и никому не отдаст свой страх. Когда мы выходим на дело – это лучшие часы в нашей жизни. Будоражащее чувство адреналина, когда все до единого инстинкта напряжены, находясь в полной боевой готовности. Клянусь, это лучшее, что может быть.

Он говорил так увлеченно, что я верила ему. Мне вдруг на мгновение захотелось стать похожей на них. Я никогда не чувствовала столько храбрости, сколько есть в каждом из Гесов.

– У тебя есть способ помочь справиться с этим?

– Есть, – кивает, не раздумывая, и вдруг резко подтягивается на парапете, перелезая через него.

Встав на небольшой выступ, оборачивается.

– Давай, сделаем это вместе…

Я смотрю вниз, на безжизненно темную гладь воды, и возвращаю к нему взгляд.

– Нет, я не сделаю этого, – с губ срывается нервный смешок.

Мирон ничуть не удивлен моим отказом.

– У тебя нет другого выбора, Лия. Чтобы мы все выжили, ты должна прыгнуть и понять, что все твои загоны – полная хрень. Ты должна взбодриться и выбросить из головы Огги.

Мне хочется его прибить.

– Это не взбодрит, а убьет меня!

Его глаза блеснули, а меня зазнобило еще сильней.

– Ты сделаешь это, Лия. Что-то определенно убьет тебя, но не сегодня. Поверь мне, я не позволю сорваться делу…

Мне было страшно. Настолько что я не чувствовала собственных ног, не слышала ничего кроме биения собственного сердца. Зажмурилась, сцепив кулаки. Мимо пролетали машины, обдавая меня резкими потоками ветра. И в какой-то момент я вдруг расслабилась. Напряжение ушло, как и страх. Я посмотрела на Мирона. Он делал это не единожды. Он знает, как это – снимать боль адреналином. Так почему не могу попробовать и я? Что мне терять? Кто меня ждет дома? Кто переживает обо мне? Для кого я должна беречь себя? Кроме Гессов сейчас обо мне не вспоминает никто. Разве что Марк злится за то, что вновь продинамила с тусовкой.

– К черту, я сделаю это!

Мирон одобряюще свистит.

Кивнув самой себе, перелезаю через парапет. Вцепившись мертвой хваткой в железные прутья, опуская взгляд вниз. Голова начинает кружиться.

Ладонь Мира накрывает мою.

– Отпусти это. Подари себе несколько секунд свободы, – подмигнув, он вдруг отпускает руки и прыгает в воду.

И как только я вижу, что Мирон выныривает, решаю сделать это прямо сейчас. Если промедлю хотя бы секунду – испугаюсь и откажусь. Найду тысячу здравых причин, чтобы не совершать этого безумства.

Ослабляю пальцы, и, закрыв глаза, падаю вниз. Страх сковывает каждый миллиметр сознания. Кажется, что это конец. Сердце замирает. И когда кажется, что дальше уже невозможно, мое тело погружается в ледяную пучину воды. И этот холод, и тишина с темнотой, как лучшее в мире укрытие. Я открываю глаза, и смотрю сквозь мутные воды. Я вдруг понимаю, что больше нет страха, нет боли и мыслей. Есть только я и стихия вокруг.

Я могу остаться здесь… в этой тишине и спокойствии. Мне просто нужно расслабиться, и принять данность. Природа сделает все сама. Вода проберется в легкие, и остановит мое сердце, и больше никогда не мне будет больно…

Но я ведь не хочу так. Я хочу жить, хочу улыбаться и радоваться. Перед глазами всплывет образ Демки. Его наглая ухмылка и карие глаза с морщинками в уголках. Готова ли я разлучиться с ним так надолго? Готова ли я больше никогда не видеть его? Нет. Не могу, не хочу и не буду.

И я делаю то, что должна была сделать сразу. Загребаю руками воду, помогая себе ногами, пробираюсь к поверхности. И когда я наконец-то выныриваю, набираю полные легкие кислорода.

Крепкая рука Мирона тут же хватает меня.

– Цепляйся, – он подныривает, помогая мне взобраться ему на спину. Понимаю, что мне очень холодно, а еще я устала. Дальше плыть нет сил. Поэтому я обхватываю его шею руками, позволяя себе расслабиться. Мир помогает мне выбраться на берег. Он тут же падает на спину, пытаясь отдышаться.

– Ну и? – улыбается Гесс, убирая с лица влажные пряди волос.

– Спасибо, – смеюсь, стуча зубами от холода.

Приблизившись, он достает из кармана пачку сигарет. Выжав ее, отбрасывает в сторону.

Чувствую себя обновленной. И боли больше нет. Есть тихая грусть и счастье за Демку. Разве я могу плакать, когда он вернул то, что потерял?

– Мир.

– М-м-м? – спрашивает, прикрыв глаза и подставив лицо теплым лучам солнца.

Мне холодно, но я не хочу сдвигаться с места. Так хорошо мне сейчас. Смотрю на профиль Гесса младшего и только сейчас понимаю, что не знаю ничего о нем. Раньше он казался мне настоящим придурком, жутко раздражал своими шуточками. Но сегодня Мир открылся для меня с другой стороны.

– Скажи, ты любил когда-нибудь?

Приоткрыв один глаз, ухмыляется хрипло.

– Было дело.

– Почему вы не вместе?