Две Дианы

— Известно ли вам, где именно находятся принц Конде и Ла Реноди?

— Мы найдем их без труда.

— Но вы еще не нашли их! — возликовал Дезавенель. — Слава тебе, Господи! Я еще могу заслужить прощение! Я один знаю, где они, ваша милость!

В глазах у де Муши вспыхнул жадный огонек, начальник же полиции казался равнодушным.

— Где же они? — спросил он.

— У меня, господа, у меня, — с гордостью заявил адвокат.

— Я это знал, — спокойно заметил де Бражелон.

— Как, знали? — побледнел Дезавенель.

— Конечно! Я просто хотел вас испытать, проверить вашу порядочность. А теперь я вами доволен! Но все-таки ваш случай крайне серьезен. Ведь вы давали приют таким закоренелым преступникам!

— Вы так же преступны, как и они, — поучительно изрек де Муши.

— Ох, и не говорите, ваша милость! — заохал Дезавенель. — Когда принц Конде и господин Ла Реноди явились ко мне в начале недели, я знал, что имею дело с протестантами, но не с заговорщиками. Заговоры и заговорщики мне ненавистны. Они мне тогда ничего не сказали, но коща я узнал об их страшных планах, то перестал спать и есть. А если ночью удается иногда задремать, то снятся всякие трибуналы, эшафоты, палачи… Я просыпаюсь в холодном поту и начинаю гадать, что со мной может случиться.

— Что с вами может случиться? — переспросил г-н де Бражелон. — Первым делом — тюрьма…

— Затем пытка, — подхватил де Муши.

— А там, возможно, и виселица, — продолжил начальник полиции.

— Может быть, и костер, — допустил Великий инквизитор.

— Не исключается и колесование, — для вящего эффекта присовокупил г-н де Бражелон.

— Тюрьма! Пытка! Виселица! Костер! Колесование!.. — то и дело восклицал мэтр Дезавенель с таким видом, будто уже испытывает обещанную ему муку.

— А как же? Вы адвокат, вам ли не знать законов! — заметил де Бражелон.

— Мне ли не знать! — возопил Дезавенель. — Вот потому-то я и пришел к вам, господин начальник полиции.

— Так-то оно верней, — ответил тот. — И хоть от ваших признаний толку мало, мы все-таки учтем вашу добрую волю.

Он о чем-то посоветовался с де Муши, который, видимо, согласился с каким-то его предложением.

— Но прежде всего я прошу вас об одной милости, — взмолился Дезавенель, — не выдавайте меня моим бывшим… сообщникам… Если они угробили президента Минара, то и со мной могут сыграть такую же шутку.

— Мы сохраним вашу тайну, — заверил его де Бражелон.

— Вы будете меня держать в тюрьме? — жалобно и покорно спросил адвокат.

— Нет, вы можете вернуться к себе домой.

— Домой? Ага… понимаю… Значит, вы арестуете моих постояльцев!

— Ни в коей мере. Они будут на свободе, как и вы.

— Даже так? — растерянно протянул Дезавенель.

— Слушайте и хорошенько запоминайте, что я вам скажу, — внушительно заговорил де Бражелон. — Сейчас вы вернетесь домой, чтобы не возбуждать лишних подозрений, и ни слова не скажете своим постояльцам ни о своих страхах, ни об их тайнах. Ведите себя так, будто вы никогда не бывали в этом кабинете. Вы меня поняли? Ничему не противиться, ничему не удивляться. Так и поступайте.

— Это дело нехитрое, — заметил Дезавенель.

— Если же нам понадобятся дополнительные сведения, — добавил де Бражелон, — мы пошлем к вам или пригласим вас сюда. Если будут обыскивать ваш дом, вы нам поможете.

— Уж коли я начал, то доведу до конца, — вздохнул Дезавенель.

— Вот и прекрасно! И последнее. Если по ходу событий нам станет ясно, что вы действительно точно повиновались нашим указаниям, вас пощадят. В противном же случае вас постигнет скорая и жестокая кара.

— Вас сожгут на медленном огне, клянусь Богоматерью! — зловеще отозвался де Муши.

— Но все-таки… — попытался возразить трясущийся адвокат.

— Довольно! — остановил его де Бражелон. — Вы слышали все. Запомните, и до свиданья.

И он отпустил его повелительным жестом. Воспрянувший духом и вместе с тем озабоченный, адвокат ушел.

Начальник полиции и Великий инквизитор промолчали.

— Я поступил так, как вы предложили, — начал де Бражелон, — но, признаться, не уверен, что это лучший выход.

— Что вы! Вы поступили именно так, как нужно! — воскликнул де Муши. — Ведь если события пойдут своим чередом, заговорщики ни о чем не догадаются. Пусть они думают, что шествуют в кромешной тьме, а мы тут как тут! Великолепно! За двадцать лет нам ни разу не представился такой удобный случай, чтобы одним ударом покончить с ересью. Я знаю, каких взглядов на этот счет придерживается кардинал Лотарингский!

— Вы правы, — согласился де Бражелон. — Но что нам предстоит сейчас сделать?

— Вы останетесь в Париже и следите с помощью Линьера и Дезавенеля за двумя вожаками заговора. Я же ровно через час еду в Блуа, дабы предупредить братьев Гизов. Они потихоньку сплотят вокруг короля все наличные силы. Гугеноты же тем временем, ни о чем не догадываясь, попадут, как глупые скворцы, в расставленные нами силки. И вот мы держим их в руках! Всеобщая резня!

Великий инквизитор большими шагами мерил комнату и радостно потирал руки.

— Дай только Боже, — сказал де Бражелон, — чтобы никакая случайность не провалила столь великолепный план.

— Это невозможно! — отвечал де Муши. — Всеобщая резня! Они у нас в руках! Я считаю, что с ересью на сей раз покончено. Всеобщая резня!

XX

КОРОНОВАННЫЕ ДЕТИ

А теперь перенесемся в Блуа, в великолепный королевский замок.

Прошло два дня. Наступило 27 февраля.

Накануне в замке состоялось многолюдное веселое празднество с играми, танцами и аллегориями.

Вот почему в это утро юный король и его супруга встали позже обычного. По счастью, никаких приемов не предстояло, и на досуге они обменялись впечатлениями о вчерашнем празднике.

— Мне кажется, — говорила Мария Стюарт, — он удался на славу.

— Ну конечно, — согласился Франциск II, — особенно хороши были балет и сцены. А вот сонеты и мадригалы показались мне чуточку длинноватыми.

— Ничуть! — воскликнула Мария Стюарт. — Они были так остроумны и изящны!

— Но очень уж льстивые. Невелика радость слушать, как тебя превозносят с утра до ночи. Притом все эти господа начинают свои выступления латынью, в которой я не слишком-то силен. Не то что мой братец Карл!..

— Да, кстати о братце Карле, — перебила его Мария. — Вы обратили внимание, как он вчера исполнил свою роль в аллегории "Защита веры тремя богословскими добродетелями"?

— Если не ошибаюсь, он изображал одну из Рыцарских Добродетелей, так?

— Вот-вот!.. — подхватила Мария. — А вы видели, как он стукнул по голове изображение Ереси!

— Еще бы! Когда Ересь вышла на середину сцены, Карл просто взбесился.

— А вам не показалось, что голова Ереси кого-то напоминает?

— Ив самом деле… я сначала думал, что ошибаюсь, но ведь она сильно смахивала на Колиньи!

— Ну конечно! Вылитый Колиньи!

— И его-то дьяволы уволокли!

— А как обрадовался при этом дядюшка кардинал!

— А заметили, как улыбалась матушка?

— Да, улыбка у нее была страшная! — согласилась королева и тут же перескочила на другое: — Ноя совсем забыла, что нам нужно заняться одним серьезным делом… его поручил нам дядюшка кардинал.

— Ого! — воскликнул король. — С ним это не часто случается!

— Он нам поручает, — торжественно изрекла Мария, — выбрать расцветку нашей швейцарской гвардии.

— Такое доверие — великая честь для нас! Приступим к обсуждению. Я думаю, что форму оставим прежнюю: широкий камзол с пышными рукавами и три цветных разреза. Верно?

— Так, государь, но на каких цветах мы остановимся?

— Тут есть над чем подумать. Но вы не хотите мне помочь, мой маленький советник? Какой первый цвет?

— Полагаю, белый. Цвет Франции!

— Тоща второй — в честь Шотландии, голубой.

— Хорошо! А третий?

— Может быть, желтый?

— Нет, это цвет Испании. Лучше уж зеленый.