Две Дианы

Линьер, войдя в кабинет, сначала бросил холодный и недоверчивый взгляд на де Муши, потом поклонился г-ну де Бражелону и застыл на месте, ожидая вопросов.

— Рад вас видеть, господин Линьер, — так начал де Бражелон. — В присутствии Великого инквизитора вы можете говорить без всякой опаски.

— О, конечно! — воскликнул Линьер. — Если бы я знал, что стою перед достославным Демошаресом, я бы не выказал никакого колебания.

Тонкая лесть шпиона была приятна де Муши, он одобрительно кивнул головой и произнес:

— Прекрасно!

— Итак, рассказывайте, господин Линьер! И поскорей! — приказал начальник полиции.

— Разве вам еще не известно, что случилось на предпоследнем собрании протестантов в Ла Ферже? — осторожно спросил Линьер.

— Я кое-что слышал, но не знаю подробностей, — отозвался де Муши.

— Тогда, если позволите, я изложу в двух словах все, что мне удалось разузнать о важных событиях за последние дни.

Г-н де Бражелон поощрительно кивнул. Эта маленькая непредвиденная задержка, хотя и тормозила собственное его нетерпение, в то же время давала ему возможность блеснуть перед Великим инквизитором редкими способностями, а также и необычным красноречием своего агента.

Линьер же, понимая, что держит своеобразный экзамен, постарался быть на высоте и был действительно великолепен. Он сказал:

— Первое собрание в Ла Ферже особенной важности не представляло. Говорили по большей части сущую чепуху, и, когда я предложил низложить его величество и установить конституцию на манер швейцарских кантонов, мне в ответ раздалась оскорбительная брань. Единственное, до чего договорились, так это обратиться к королю с просьбой прекратить гонения на протестантов, дать отставку Гизам, поставить министрами принцев крови и немедленно созвать Генеральные штаты. Простая петиция — жалкий результат! Затем стали намечать руководителей. Пока речь шла о второстепенных вожаках на отдельных участках, все шло гладко. Затруднения возникли лишь тогда, когда нужно было выбрать руководителя всего заговора. Господин Колнньи и принц Конде прислали сказать, что отказываются от опасной чести, которую им предлагают. По их мнению, лучше использовать для этой цели менее знатного гугенота. Тоща, видите ли, легче будет придать всей этой затее характер народного движения! Хорошенький предлог для глупцов! Но для них этого было достаточно, и после долгих препирательств они наконец выбрали Ла Реноди.

— Ла Реноди! — повторил де Муши. — Он действительно один из ярых вожаков этих изуверов! Я его знаю, он человек крепкий и решительный.

— Так вот он-то и будет Катил иной!

— Ну-ну, вы несколько преувеличиваете! — усмехнулся де Бражелон,

— Вот увидите, как я преувеличиваю, — ответил шпион. — Теперь перейдем ко второму собранию, что имело место в Нанте пятого февраля.

— Ага! — одновременно вскрикнули де Муши и Бражелон и с жадным любопытством придвинулись к Линьеру.

— На этот раз дело не ограничилось разговорами, — с важным видом заявил Линьер. — Теперь слушайте. Но, может быть, опустить подробности и сразу перейти к выводам?

Негодяй хотел всецело овладеть вниманием этих двух высокопоставленных особ и нарочно медлил.

— Факты, факты! — нетерпеливо выкрикнул начальник полиции.

— Вот они. После нескольких малоинтересных выступлений взял слово Л а Реноди и сказал следующее: "В прошлом году, когда королева Шотландская повелела предать священнослужителей суду в Стерлинге, все прихожане поехали вслед за ними в этот город; несмотря на то, что они были совершенно безоружны, их грозный марш испугал правительницу, и она отменила суд. Я предлагаю сделать то же самое и во Франции! Все верующие пусть направятся в Блуа, где пребывает король, и представят ему петицию, в которой они просят отменить эдикты о гонениях и разрешить свободу вероисповедания…"

— Все одно и то же! — разочарованно прервал его де Муши. — Почтительно-благочестивые изъявления, от которых уже тошнит! Петиция! Возражения! И это устрашающие новости, которые вы нам обещали, мэтр Линьер?

— Погодите, погодите, — осклабился Линьер. — Вы сами понимаете, что эти безобидные предложения Ла Реноди возмутили меня не меньше, а пожалуй, и больше, чем вас. "Чего можно добиться такими ничтожными начинаниями?" — спросил я его. Прочие еретики высказывались в том же духе. Тоща Ла Реноди пришел в сильное возбуждение, раскрыл свои карты и разъяснил гугенотам, какой дерзкий план сокрыт под видимостью смиренных предложений.

— Посмотрим, что за план, — заметил де Муши тоном человека, который заранее ничему не удивляется.

— Полагаю, он стоит того, чтобы его пресечь! — ответил Линьер. — Толпа жалких и безоружных просителей отвлечет внимание короля, а в это время пятьсот всадников и тысяча пеших знатных еретиков под командой тридцати лучших военачальников обложат со всех сторон дороги к Блуа, ворвутся в город, похитят короля, королеву-мать и герцога де Гиза, предадут их суду, а власть передадут в руки принцев крови, с тем чтобы предложить Генеральным штатам определить подходящую форму правления… Вот вам и заговор, господа! Что вы скажете о нем?

Он остановился, ликуя. Великий инквизитор и начальник полиции с тревогой переглянулись.

Наконец де Муши воскликнул:

— Клянусь обедней, это здорово! Все, что затеяли эти несчастные еретики, обернется против них самих, и они попадут в яму, которую вырыли другому. Бьюсь об заклад, кардинал будет в восторге! Дорого дал бы он за то, чтобы одним ударом покончить со всеми своими врагами!

— Так пусть Господь ниспошлет ему такой восторг! — пожелал г-н де Бражелон.

Линьер в его глазах становился человеком почтенным, человеком ценным и просто незаменимым. И он обратился к нему так:

— Вы, господин маркиз (негодяй и в самом деле был маркизом), действительно оказали государю и государству величайшую услугу. Вы будете достойно вознаграждены, не сомневайтесь!

— О да, — подтвердил де Муши, — вы заслужили большую свечу и мое глубокое уважение. И вы тоже, господин де Бражелон, примите мои поздравления, вы умеете выбирать людей для работы! Ах, господин Линьер, вы вправе рассчитывать на наилучшее мое отношение к вам!

— Как приятна такая награда за подобную малость! — скромно поклонился Линьер.

— Вы же знаете, что неблагодарность нам несвойственна, — заметил начальник полиции. — Но, однако, вы еще не все сказали. Какой назначен срок? Где состоится встреча?

— Встреча назначена на пятнадцатое марта в Блуа.

— Пятнадцатое марта! У нас и двадцати дней не наберется! А кардинал как раз в Блуа! В нашем распоряжении всего двое суток, чтобы предупредить его и получить необходимые указания. Какая ответственность!

— А какой триумф! — прибавил де Муши.

— А не известны ли вам, дорогой господин Линьер, имена главарей? — спросил начальник полиции.

— Все записаны, — ответил Линьер.

— Вы единственный человек в своем роде! — с восторгом взревел де Муши. — Такие люди мирят меня с человечеством!

Линьер распорол подкладку своего камзола, вытащил оттуда бумажку, развернул ее и внятно прочитал:

Список главарей и названия провинций, коими они должны руководить:

Кастельно де Шалосс — Гасконь

Дюмениль — Перигор

Коквиль — Пикардия

Де Феррьер-Малиньи — Иль-де-Франс и Шампань

Шатовье — Прованс…"

— И так далее. Вы прочтете и разметите этот список на досуге, — сказал Линьер, вручая начальнику полиции прейскурант измены.

— Да ведь это же заранее обдуманная гражданская война, — изумился де Бражелон.

А Линьер добавил:

— И притом учтите, что в то время, как их шайки пойдут на Блуа, другие главари в каждой провинции будут подавлять малейшее волнение в пользу Гизов.

Де Муши злорадно потирал руки:

— Вот это здорово! Мы их всех поймаем в одну сеть!.. Почему у вас, господин де Бражелон, такой растерянный вид?