Воровской орден

После безнадежной поездки на Мегру возвращались мы из Каргополя приободренные. «Белый призрак» — это все же (с известной натяжкой) нечто более реальное, чем самка гоминоида, разрывающая пополам медведицу.

МЫ ВСТУПАЛИ В ЗОНУ…

Подготовка экспедиции была в какой-то степени драматичней самой экспедиции. Какие страсти кипели в секте криптозоологов! Оказывается, мы страшно провинились. И тем, что занялись этим феноменом. И тем, что избрали местом исследований Ловозеро, где седьмой год криптозоологи подкарауливали реликтового гоминоида, прозванного «Афоней».

Мы хотели, наряду с Мегрой и Каргополем, провести решающую экспертизу (потому и начался переполох!) — проверить, в какой ипостаси существует этот «Афоня»: в чьем-то больном воображении или в суровой природе Заполярья. В сущности, целью экспедиции и был поиск истины, а не какого-то конкретного гоминоида, то бишь лесного человека. И для решения этой задачи у нас были совсем другие возможности.

Участница одной из экспедиций криптозоологов на Ловозеро рассказывала нам: «Это было ранним утром. Я спала в своей палатке рядом с избушкой, где спали остальные. Проснулась от страшного рева. Я мгновенно покрылась холодным потом и не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Рев быстро смолк, но у меня не было никаких сил хотя бы выглянуть из палатки и посмотреть в гу сторону, откуда он донесся. Я была скована непередаваемым ужасом…»

Нам были известны также другие примеры угрожающего поведения «Афони». И факты группового страха, когда криптозоологи слышали его тяжелые шаги, но не смели ни выйти из избушки, ни даже выглянуть в окошко. Страшное создание, из-за которого, собственно, они сюда приезжали, было рядом, за бревенчатой стеной. Оставалось только преодолеть оторопь, навести объектив фотоаппарата, нажать на спуск и предъявить наконец миру уникальное вещественное доказательство. Но — увы. Ужас перед «Афоней» всегда оказывался сильнее честолюбия.

У нашей экспедиции, повторяю, было в этом смысле большое преимущество. Лаборатория микролептонной технологии давала нам такое техническое оснащение, о котором можно было только мечтать. Прибор, улавливающий микролептонные излучения (микролептон — микрочастица, масса которой на несколько порядков меньше, чем у электрона; микролептоны, подобно газу, заполняют пространство между физическими телами, но гораздо больше их внутри самих тел. — В. EJ, способный сигнализировать о приближении к базовому лагерю любого живого существа, а также выдавать сведения о его размерах. Фотоаппарат со специальной оснасткой, позволяющий снимать живые объекты через любые плотные преграды: через тент палатки и даже через деревянные стены избы. Прибор, нейтрализующий как агрессию со стороны любого зверя, так и страх перед этой агрессией у членов экспедиции. Это оснащение избавляло нас от постоянного напряженного ожидания (достигающего в иных группах криптозоологов самого настоящего психоза), от самовнушения и взаимовнушения. Да и где еще можно было убедиться в эффективности этих приборов, как не на Ловозе-ре, где шесть сезонов подряд криптозоологи (если верить их рассказам) и видели, и слышали, и чувствовали «Афоню», но не могли привезти ни одного сколько-нибудь убедительного подтверждения его существования?

Конечно, даже рыбацкий этикет не позволяет садиться там, где кем-то уже заброшена удочка. Мы не собирались именно туда, куда временами приходил «Афоня». Ловозеро огромно. Несколько километров в ширину, десятки километров в длину. На его берегах хватило бы места для сотни экспедиций. Но иследова-тели «Афони» принесли в редакцию такой пламенный протест, устроили такую истерику, словно купили лицензию на «Афоню» и взяли в аренду все Ловозеро, Что ж, в общем-то нормальная для таких людей реакция. На Западе криптозоологи судятся друг с другом по поводу самых мелких спорных приоритетов.

До отъезда оставались считанные дни. И мы поступили просто. Принесли в микролептонную лабораторию карту Кольского полуострова (масштаб 1: 200 000) и попросили показать места обитания реликтовых го-миноидов, если они там вообще есть. Спустя буквально полчаса на карте появилось больше десятка кружочков. Но удивительнее всего было то, что кружочки стояли в тех точках, откуда приходили сообщения о встречах с огромными страшными существами. С точностью до миллиметра было помечено и место на Ловозере, куда седьмой год подряд должна была выехать группа криптозоологов.

Мы избрали своей целью место, что в ста километрах южнее Ловозера. Пошли, по сути дела, на риск полной неудачи. Из этих глухих мест (абсолютная не-населенка) не поступало никаких сообщений. Нельзя сказать, что выбор был продиктован русским «была не была». Просто теперь мы очень верили микролептон-ной лаборатории.

Восемьдесят километров к востоку от Апатит мы ехали целый день. Извилистая, вся в рытвинах, таежная дорога не позволяла развивать скорость больше десяти километров в час. Если бы не масса снаряжения, рассчитанного на разные варианты поиска, многие из нас предпочли бы идти пешком. Через каждый час автобус останавливался перед сожженным (либо разрушенным) мостом или речкой с каменистым дном. По бокам дороги виднелись истлевшие вышки и бараки (здесь когда-то стояли лагеря) и приметы последующего исторического периода: стоянки геологов и буровиков похожие на свалки ржавого металла. Мы въезжали действительно в «зону», где представитель «новой исторической общности» прошел как хозяин и где все живое должно было ненавидеть двуногих преобразователей природы.

На пятидесятом километре нашим проводником стал водитель вездехода Володя Попов. Даже его машина сломалась на этой дороге, и он шел пешком туда, куда направлялись мы, — к избе связиста Валентина. Вымотанный и голодный, Володя оживился, когда узнал о цели нашего путешествия. «Прошлой зимой, — сказал он, — на Урмавараке (каменистое плато посреди тундровых болот. — В. EJ геофизики обнаружили цепочку огромных следов. Пробовали перекрыть сапогом сорок пятого размера, куда там! Если успею быстро починить вездеход, свожу вас туда».

В начале августа в этих местах темнеет около десяти вечера. Когда прибыли на место, уже смеркалось. Вокруг был типичный пейзаж Кольского полуострова. Озера с черной гладью воды. Берега, покрытые ковром белого меха. Порожистые речки. Тайга, где грибы — хоть косой коси — растут прямо по краям лесной дороги. Красками природы играла погода, которая меняется здесь каждые полчаса. Улыбается скупо, хмурится с удовольствием.

Мы нарушили таежный покой и были добросовестно (но беззлобно) облаяны. Лайки смолкли, когда из избы вышел связист Валентин. Он показал, где удобнее поставить палатки, и пришел к ужину с местным деликатесом — рыбиной под названием сиг.

Те, кто настойчиво ищет контакта с «Афоней», говорили нам, что его приближение чувствуется по поведению лаек. Только что были рядом и вдруг все исчезли. Или лают, но беззвучно, только пасти раскрывают, голос у псов пропадает от страха.

«Далеко не все лайки такие, — Валентин говорил с улыбкой, не поднимая глаз, — На медведя идет одна из тысячи. Шкура косолапого на заборе висит — и то хвосты поджимают».

Кто-то из нас вспомнил, что со стоянок (не только криптозоологов, но и туристов, альпинистов) пропадали консервы. Потом банки находили искореженными, вскрытыми то ли когтями, то ли клыками. Криптозоологи стоят на своем: это проделки лесного человека!

Валентин снова улыбнулся, опустив глаза: «Мишка это шалит. Силищи у него хоть отбавляй. То ли банку сжимает, и она лопается. То ли клыками вскрывает».

Мы внимательно слушали. Это было то, что нам требовалось, — взгляд на феномен с позиций здравого смысла. С точки зрения человека, живущего в одной природной среде с существом, которого ищут во всех уголках земного шара.

Мы не случайно выбрали именно это место. Если верить статистике случаев, лесной человек включает в ареал своего обитания именно такие таежные избы, как у Валентина. Есть люди — напросится на общение. Нет людей — сам поселится в домике.