Однажды в космосе

Держа наизготовку пистолет, я двинулся вперед, к увеличившей свою интенсивность перестрелке. Осторожно выглянув из прохода направо, я отметил, что и на этаже немного посветлело — работала дай бог одна из двух десятков ламп, вмонтированных в стены, но и это позволило гораздо лучше ориентироваться вокруг и разглядеть сражавшихся, которые уже преодолели это место. Пять серых наступали на двух человек в броне, что отступали дальше по ярусу, перебираясь из укрытия в укрытие и активно отстреливаясь из лучевых и плазменных пистолетов, очевидно, стараясь добраться лифтов в конце. Собственно, именно качество вооружения выживших мешало террористам смести противника в пять стволов — когда бетон и стены прожигаются и проплавляются уже через пару попаданий, приходится больше думать о защите, чем об атаке.

Мимоходом порадовавшись собственной медлительности, иначе мог выползти прямо перед этими серыми ублюдками, я начал действовать. Последняя граната полетела под ноги парочке ублюдков, в данный момент находившихся наиболее близко друг к другу, а сам я нацелил пистолет в спину третьего и нажал на курок почти одновременно со взрывом. Первая, вторая, третья пули вошли в тело террориста, пробивая броню, а затем мне пришлось отшатываться за угол коридора, спасаясь от очереди, выбившей фонтанчики крошки из пола и стены, где находился еще мгновение назад — один из двух оставшихся в живых среагировал очень резво, развернувшись к новой угрозе. Вот только на той стороне тоже были не идиоты и среагировали мгновенно — несколько звуков шипения и гудения, сопровождавших выстрелы высокотехнологичного и дорогого оружия, принесли болезненный вскрик и тишину.

Подождав несколько секунд, я заглянул за угол, готовясь стрелять, но увидел только двух бронированных бойцов, что осторожно выбирались из укрытий и пять неподвижных тел в серой броне. Выбравшись из своего прохода по стеночке, поскольку держаться на ногах становилось все труднее, я переложил пистолет в левую руку и сделал контроль всем пятерым просто на всякий случай, чтобы быть уверенным. Звуки перестрелки внизу тоже затихли, и я был твердо уверен, что последних террористов добили — на их стороне было лишь количественное преимущество, сошедшее на нет.

Настороженно оглядываясь по сторонам и не опуская оружия, парочка подошла ко мне.

— Спасибо за помощь, — кивнул мне один, — пусть оружие у этих козлов хреновое, но даже хорошая броня может защитить от ограниченного количества попаданий, а уж патронов они не жалели.

У обоих действительно было до хрена отметин на броне, а некоторые пластины и вовсе треснули.

— Обращайтесь, — кивнул я и сразу перешел к делу, — народ, лекарства есть? Кровеостанавливающие и стимуляторы?

— Эк тебя потрепало, — хмыкнул второй, точнее, вторая, явно оглядывая следы повреждений на броне и покопавшись в кармашке, протянула мне несколько одноразовых иньекторов.

Вложив оружие в кобуру, я принял их и не разбираясь, вогнал один за другим в раны. Чувствуя, как химия распространяется по телу, вымывая чувство боли, я спиной сполз по стене на пол.

— Эй, парень, держись! — наклонились ко мне две начавшие терять четкость фигуры.

— Наконец-то... можно отдохнуть, — когда с меня стянули шлем, выдавил из себя.

Потерявший сознание Ши уже не видел, как через пару минут были подорваны заваленные проходы на другие этажи, раздвинуты двери нерабочих шахт лифтов и внутрь ворвались военные, готовые рвать и убивать, а за ними настоящие толпы медиков и спасателей, что начали оказывать первую помощь еще остававшимся в живых жертвам теракта и стремительно эвакуировать пострадавших. Машина государственных служб завертелась, чтобы разобраться с последствиями произошедшего.

Глава 26

Глава 26.

Проснулся я не одним рывком, будто где-то повернули выключатель, и ты уже бодрствуешь, как это обычно у меня бывает, а постепенно выбираясь из глубин забытья, то выныривая из сна, то опять проваливаясь. Разлепив глаза и несколько минут тупо втыкал на незнакомый потолок, прежде чем до меня дошло, что это такое — голова была чугунной и мозги отказывались соображать. И слабость, огромная слабость не давала даже пошевелиться. Писк откуда-то сбоку, тихий и повторяющийся через определенные интервалы, странно убаюкивал, заставляя опускать веки. Не в силах сопротивляться, я уснул.

Следующее пробуждение принесло с собой некоторую ясность сознания и до меня наконец дошло, что все же получилось выжить в том гребаном теракте и последовавшей зачистке. Но эмоций от этого не было никаких, даже вроде бы ожидаемой радости, просто огромная усталость. Выгорел? Отсутствие внутренних переживаний заставило меня переключиться на более приземленные вещи — вроде окружающей действительности — и чуть приподняв голову, окинуть взглядом помещение.

Лежал я на больничной койке, опутанный проводами, тянущимися к приборам рядом, с воткнутой в правую руку трубочкой, по которой что-то текло, а эта самая койка находилась в довольно большом помещении, если судить по потолку. По левую и правую сторону от меня были установлены невысокие тканевые загородки, но по еле доносившемуся писку из-за них, можно было предположить, что там лежат другие бедолаги вроде меня, которых должны были спасти из торгового центра. Стены снизу и сверху не содержали ничего примечательного — просто покрашенные светло бежевой краской, полностью пустые и не сильно отличающиеся от потолка.

Даже такое небольшое усилие выпило силы, и я откинулся на подушку, закрывая глаза. Тело было как ватное и не слушалось, но ничего не болело, как можно было ожидать — все же, терял я сознание отнюдь не здоровеньким. Собственно, только после сего действия, прострелившего болью, я обнаружил тот факт, что вся голова у меня совершенно лысая и замотанная в какие-то эластичные бинты, судя по ощущениям на коже.

На этом мои исследования закончились, в первую очередь потому, что кроме небольшого шкафчика аппаратуры справа и крохотного столика слева от койки, разглядывать было нечего. Только лежать, втыкать в потолок и ждать, когда же что-нибудь произойдет, поскольку, спать не хотелось, несмотря на усталость, а двигаться не имелось сил. Не знаю, сколько времени я так пролежал, но внезапно послышался звук пневматики двери и за ним цокот каблуков по полу. А через несколько секунд, я встретился взглядом с проходившей мимо средних лет женщиной типично славянской внешности с легкой раскосостью глаз, одетой в характерную униформу работника медицинского заведения, лишь с какими-то плашками на правой стороны груди, похожими на военные, державшую в руках планшет.

— Мистер Ши, вы очнулись, — улыбнулась она мне, взглянув на планшет, — как вы себя чувствуете?

— Х... кха... хреново, — выдавил из себя, внезапно обнаружив, что горло напрочь пересохло, а во рту натуральная пустыня.

— Учитывая состояние надетой брони, когда вас доставили в наш госпиталь, — пожала плечами врач, подойдя поближе и взяв откуда-то снизу кровати бутылочку с водой, — то трещины и перелом в ребрах, сильный ушиб и трещина в затылочной части черепа, легкое сотрясение мозга, рана ноги и пуля в правой стороне груди, вместе с большой кровопотерей и гематомами по всему телу, это еще легко отделались, юноша, у нас тут лежат такие пострадавшие, что в регкамеру загружались куски окровавленного мяса, непонятно как живые.

Открутив крышку и поднеся к губам, она помогла мне напиться.

— Где это и давно здесь нахожусь? — утолив жажду, я почувствовал облегчение.

— Военный госпиталь в расположении седьмой армии Нувары и это будет третий день, как начали доставлять жертв теракта, вас в том числе, — просветила доктор.

Сходил за покупками, называется... И обычно, я более экспрессивен.

— Почему я настолько безразличен, — сообразил спросить у посетительницы.

— Седативные, — просто пояснила она, — когда начали приходить в себя первые выжившие и случилось несколько случаев суицида, пришлось включить в список применяемых препаратов всем пациентам.