Страница 69 из 77
Глава 23
Свободное время у меня образуется не часто.
Настолько редко, что сейчас я даже растерялся, не вдруг сообразив, чем себя можно занять.
Нет, чисто теоретически, дел у меня полно. Одни недавно полученные навыки чего стоят. Прямо хоть всё бросай и беги на полигон, чтобы их прокачивать. Но вот не хочется.
Все эти прокачки, полигоны и лаборатории мне так опостылели, что одна мысль про них вызывает зевоту и чувство усталости. Надоело.
Пусть я их цирковых и меня не стоит агитировать за важность тренировок и освоение новых элементов, но, помилуйте, всё должно быть в меру!
Вполне допускаю, что на меня так студенческая атмосфера подействовала. Мои сверстники сдали сессию, возрадовались жизни и тем дням свободы, которые у них появились до начала практики, и тем самым невольно втянули меня в расслабон и режим праздника.
Валяться в постели, ожидая вызов к ректору — так себе идея. Заснуть точно не смогу. Проворочаюсь минут пятнадцать и снова встану.
Я уже совсем было собрался идти варить себе кофе, этакий местный аналог этого напитка, в котором мне решительно недостаёт запаха, как вдруг мой взгляд упал на портрет.
Мой живой портрет склонился над столом и держа в руке самое настоящее гусиное перо, о чём-то усиленно размышлял.
Да ну, нафиг!
В легенду о живых картинах я не особо верил, а тут — на тебе!
Отличная подсказка!
Если я хочу что-то осенью показать Императору, то мне, как минимум нужно дать месяц — полтора режиссёру для работы над спектаклем, костюмами и декорациями. А раз так, то сроки поджимают, и это даже не то слово! Каждая минута на счету!
Кофе я всё-таки сварил и положив на стол стопку листов чистой бумаги, задумался.
Что я знаю о литературе Средневековья? Ладно, пусть даже не так, хотя бы о каких-то значимых произведениях восемнадцатого века или с закосом под это время.
Минут десять напрягал память, примеряя творчество классиков к местным реалиям.
«Ромео и Джульетту» тут поймут и примут, но это мой козырь, который до поры до времени хотелось бы придержать. Кто его знает, не окажутся ли осенние премьеры провальными. Если так случится, то дорога в литераторы мне может оказаться закрыта и потребуется тяжёлая артиллерия, чтобы заново проложить себе путь. Так что — это мой золотой запас. Пока неприкосновенный.
Я начал вспоминать фильмы.
Чиполлино и Три толстяка отпали сразу. Одобрения Императора эти произведения точно не получат. А вот Алые паруса, где обычная Золушка…
Так, стоп. Золушка!
Я на эту тему сразу же три фильма вспомнил, один мультфильм и балет на музыку Прокофьева.
Но на это плевать. Главное — я помню основные персонажи, сюжет и даже несколько фраз из старого советского фильма. Он же просто разошёлся на цитаты:
— Прибери в комнатах, вымой окна, натри полы, выбели кухню, выполи грядки, посади под окнами семь розовых кустов, разбери семь мешков фасоли (белую отдели от коричневой), познай самое себя и намели кофе на семь недель.
— Если вы бедная, незнатная девушка, то я только обрадуюсь этому. Принцессы все ломаки.
— Ах, черт побери, какая получается неприятность! Что делать, маркиз?
— Танцевать, конечно!
– Очень вредно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь.
— Почему мне до сих пор не доложили, что ты уже вырос?
— Связи связями, но надо же и совесть иметь.
— Эх, жалко королевство маловато, разгуляться негде! Ну ничего! Я поссорюсь с соседями! Это я умею.
— Я не волшебник, я только учусь.
Отчего бы из всей этой солянки мне не приготовить знатное блюдо.
Я настолько вдохновился идеей, что спустя три кофейника у меня на столе лежало больше дюжины листов, исписанных с обеих сторон. На часы не смотрел, но дело уже явно к обеду.
Слегка одурев от непривычного труда и переизбытка кофе, я вышел во двор, чтобы на свежем воздухе немного помахать руками и ногами, а заодно избавиться от зуда на побаливающем пальце, где образовалась этакая ложбинка от ручки, достающая как бы не до кости.
Даже на лекциях я не писал так много и так быстро. Воспоминания накатывали со всех сторон, и я старался успеть зафиксировать их на бумаге.
Но, не судьба мне заняться творчеством и дальше. Там-то, во дворе, меня и настиг посыльный.
— Ларри Ронси! К ректору! Срочно! — звонко выкрикнул он, заметив меня на крыльце.
— Уже бегу, — ответил я ему, и чуть тише проворчал, — Вот только душ приму и переоденусь.
Собственно, и затягивать я не стал. Быстренько ополоснулся в контрастном душе, чтобы посвежеть лицом, прополоскал рот мятным эликсиром, удаляющим запахи, и вковался в парадку с прикрученным на неё чемпионским знаком.
— Ларри, ты не подскажешь, отчего нам так долго пришлось дожидаться твоего визита? — крайне недовольно поинтересовался ректор, когда я добрался до малого актового зала, куда меня направила секретарша лэра Мютендорфа.
— Я тренировался. Если прикажете, в следующий раз явлюсь к вам потный, вонючий, грязный и в старом тренировочном костюме с вытянутыми коленями, — довольно уверенно пообещал я, обводя взглядом собравшуюся публику.
— Хм. Тренировался. Это очень хорошо! А то некоторые коллеги уже высказывались в том плане, что ты отсыпаешься после вчерашнего.
— Я не настолько ленив, как они.
— Ларри, это по меньшей мере прозвучало оскорбительно. Пояснить не хочешь?
— А то вы не поняли, что наша Академия изрядно отстаёт в развитии. Думаю, что текст половины тех лекций, что нам читают, был написан лет тридцать назад. Турнир многое показал, если там всё по полочкам разложить.
— Что именно?
— Я только начал с этим работать.
— Не слишком ли много самомнения для студента? — желчно поинтересовался один из старых преподавателей.
— А я здесь в двух ипостасях. С одной стороны — студент, а с другой — ваш коллега. По крайней мере свою зарплату я получаю, не как студент, а как сотрудник Академии.
— И что же ты заметил? — прищурился ректор.
— Я сейчас именно это и пытаюсь сформулировать во что-то внятное. Информации было много, а я далеко не специалист в вопросах образования. Но, как мне видится, многие Академии ушли далеко вперёд. Пару набросков самых интересных методик я попытался оформить, но они пока лишь в виде черновиков.